– Еще раз простите, профессор. Меня отпустили исключительно по делам.

Бывший учитель пренебрежительно фыркнул:

– Тогда следует почаще появляться здесь хотя бы по делам. Слишком редко мы видимся. – Он извлек из стола бутылку виски, плеснул по щедрой порции в два стакана.

– Законы Аллаха не стали для тебя менее строгими?

– Боюсь, нет.

– Что ж, тогда не буду ничего предлагать. – Профессор поднял свой бокал. – Рад видеть тебя, Юсуф. Прошло столько времени!

Он залпом выпил и положил руку на плечо Халифы.

– Вот, взгляни-ка!

На столе у чернильного прибора лежал ветхий лист. По пожелтевшему от древности папирусу бежали шесть столбцов иероглифов, в верхнем левом углу можно было различить неясное изображение головы ястреба с солнечным диском. Хабиби протянул инспектору лупу.

– Твое мнение?

Профессор продолжал старую игру. При каждой встрече он выкладывал перед Юсуфом какую-нибудь древнюю поделку и предлагал бывшему ученику определить, что это такое. Халифа склонился над столом.

– Иероглифы начинают забываться, – сказал он. – Полиция нечасто сталкивается с ними. Что-то о загробной жизни, если не ошибаюсь?

– Неплохо. Что именно?

– Откуда текст? – негромко спросил себя Юсуф. – Амдуат? Нет, – не дав Хабиби подсказать, поправился он, – «Книга мертвых»[17]!

– Браво! Все-таки ты еще кое-что помнишь. Датировать сможешь?

Датировка оказалась намного сложнее. Описанные в «Книге мертвых» ритуалы начали впервые совершаться древними египтянами во времена восемнадцатой династии. За последующие полторы тысячи лет они не претерпели почти никаких изменений. Кое-что могли бы подсказать сами иероглифы – манера их начертания всегда определялась господствующим стилем той или иной эпохи, – однако подобные тонкости были под силу лишь настоящему эксперту. Единственным ключом оставались только голова ястреба с солнечным диском да упоминавшееся в тексте имя Аменемхеб.

– Новые царства, – неуверенно высказал свою гипотезу Юсуф.

– Почему?

– Голова Ра-Харахти.

Ра-Харахти являлся верховным божеством, которому поклонялись жители древнего Египта в период Новых царств. Аменемхеб – типичное для того времени мужское имя.

Хабиби одобрительно кивнул:

– Хорошо. Неверный ответ, но безупречная логика. Попробуй еще раз.

– Понятия не имею, профессор! Третье междуцарствие?

– Неверно!

– Поздний период?

– Нет! Даю тебе последний шанс. – Хабиби лукаво улыбнулся.

– Греко-романский? – рискнул Юсуф.

– Вынужден тебя разочаровать. – Профессор расхохотался, хлопнул Халифу по плечу. – Подумай о цифре двадцать.

– Двадцатая династия? Про Новые царства я говорил!

– Не двадцатая династия, Юсуф, двадцатый век.

– Так это подделка? – От удивления Халифа раскрыл рот.

– Чистой воды. Талантливая, но всего лишь подделка.

– Как вы определили? Ведь ее не отличить от оригинала!

– Ты не поверишь, насколько одаренными могут быть эти ловкачи. Они научились подделывать не только приемы древних мастеров, но даже сами материалы. Они умеют состарить краску и папирус так, что человек даст тексту по меньшей мере пару тысяч лет. Высочайшая квалификация! Жаль только, что цель ее – всего лишь обмануть доверчивого простака.

Профессор налил себе вторую порцию виски.

– И все-таки, как вы узнали? Что ее выдало?

Хабиби залпом осушил бокал.

– Существуют специальные методики: радиокарбонный анализ волокон папируса, исследование микрочастиц краски в спектрометре. Но в данном случае помощь ученых мне не понадобилась. Все видно и так. Возьми-ка лупу.

Юсуф вновь склонился над папирусом, однако и сквозь увеличительное стекло не смог найти и намека на подделку.

– Я чувствую себя круглым дураком, – сказал он, возвращая лупу ученому, – и все же работа производит впечатление абсолютно подлинной.

– Именно! В том-то и дело! Возьми любой древний манускрипт, кусок текста, настенную роспись. В них всегда присутствует какой-то мелкий дефект: крошечная капля краски, чуть непропорциональный знак, неправильный поворот головы. Опытный взгляд обязательно заметит хотя бы одну ошибку. С подделками такого не бывает. Они безукоризненны. Это их и выдает. Они слишком хороши. Древних мастеров не очень заботила точность, а их современные собратья уделяют чересчур уж большое внимание деталям.

Перегнувшись через стол, профессор вытянул из-под ладони Юсуфа папирус, скомкал его и швырнул в корзину для мусора. Затем Хабиби опустился в старое кожаное кресло, принялся набивать трубку. Халифа закурил сигарету и положил на стол увесистый сверток.

– О'кей, теперь ваша очередь, учитель. Что скажете об этом?

Хабиби пустил к потолку клуб дыма, его пальцы ловко развязали стянутую в узел ткань. На ней лежали семь найденных инспектором в лавке Икбара предметов. Слегка подрагивавшими руками ученый стал подносить их к глазам.

– Интересно, в высшей степени интересно. Откуда они? – Я надеялся услышать это от вас, профессор.

Хабиби неопределенно хмыкнул, включил настольную лампу и вооружился лупой. В кабинетной тиши явственно слышалось его участившееся дыхание.

– Так как? – негромко спросил Халифа минут через пять. Профессор положил на стол фигурку ушебти, откинулся в кресле, вставил в рот трубку. Но табак в той уже прогорел, и еще с минуту у Хабиби ушло на то, чтобы набить чашечку. Делал он это не торопясь, наслаждаясь моментом, смакуя его, как смакует знаток редкий и изысканный сорт вина.

– Война с персами. – Его слова прозвучали на редкость буднично.

Брови Юсуфа поднялись.

– Война с персами?

– Да.

В кабинете повисла коротая пауза.

– Первая или вторая?

– Прирожденный детектив! – усмехнулся Хабиби. – Не оставляет подследственному ни шанса. Скажем, первая, хотя точное время назвать не рискну. Где-то между 525-м и 404-м годами до рождества Христова. Ушебти, однако, явно более позднего периода.

– Вот как?

– Да, второй войны с персами, а может быть, и тридцатой династии. Подобные находки весьма трудно привязать к определенной дате, уж больно они примитивны, ни одной надписи. В таких случаях археолог полагается на интуицию.

– И она подсказывает вам вторую войну с персами?

– Или тридцатую династию.

На мгновение Юсуф задумался.

– Предметы подлинные? – спросил он.

– О да. Без всяких сомнений. Подлиннее не бывает.

Хабиби пыхнул трубкой. Из глубины здания до них донеслась высокая трель звонка, предупреждавшего посетителей, что через десять минут музей закроется.

– Какие-нибудь подробности? – не отступал Халифа.

– Зависит от того, что именно ты хочешь узнать. Терракотовый флакончик для масла принадлежал скорее всего воину. В нашей коллекции есть несколько точно таких же. Похоже, они являлись частью обычной армейской амуниции. Кинжал тоже говорит о боевых походах, обрати внимание: все лезвие в глубоких щербинах. Им часто пользовались! Нагрудная бляха? О, статус ее владельца был намного выше. На редкость хорошей работы.

– И это означает?..

– Ну… Либо она оказалась вместе с другими предметами по чистой случайности, либо хозяин кинжала получил новую должность.

Юсуф рассмеялся:

– Вам бы следовало пойти на службу в полицию! Дар дедуктивного мышления, профессор, сделал бы из вас превосходного сыщика.

– Может быть. – Хабиби вяло махнул рукой, которая сжимала трубку. – Я прославился бы тем, что постоянно нес бы совершенную ерунду. В этом кроется самый большой секрет изучения далекого прошлого. Археолог может выдвинуть любую абсурдную теорию – и никто никогда не докажет, что он не прав. Интерпретации поддается все.

В третий раз он подлил в стакан виски, но пить залпом не стал, лишь пригубил.

– Итак, Юсуф, откуда они?

Халифа затушил в пепельнице окурок.

– Думаю, из Луксора. Из нового захоронения.

Хабиби задумчиво кивнул.