– Я подумал, вы наверняка захотите полюбоваться отсюда этим зрелищем, тем более что рассказать о нем вам будет некому, – улыбнувшись, заметил Дрейвик.

Довольный собственным остроумием, он хрипло рассмеялся. Тэйра ощутила на себе его липкий, раздевающий взгляд.

Вздрогнув от отвращения, она сделала шаг назад, за спину Дэниела. Немец буркнул что-то себе под нос, отвернулся и извлек из нагрудного кармана рубашки толстую черную сигару. Глядя в долину, он самодовольно проговорил:

– Найти это место оказалось даже проще, чем мы предполагали. Я боялся, что указанные измерения, как часто бывает в древних текстах, весьма и весьма приблизительны, однако наш друг Диммах был чертовски пунктуален. Ошибка не составила и пяти миль. Удивительная точность, и это при отсутствии всяких приборов! – Дрейвик щелкнул зажигалкой, почмокал, раскуривая сигару, выпустил клуб дыма. – Облёт района мы начали на рассвете, а уже через час обнаружили пирамиду. Четыре дня скрупулезной подготовки и час настоящей работы! Я был даже разочарован. Ситуации не хватило драматизма.

По склону расположенной слева дюны к ее вершине с ревом ползли два мощных мотоцикла. За ними по песку тянулась глубокая, напоминавшая застежку-«молнию» колея.

– Сейчас работа отлажена, как часовой механизм, – гордясь своими успехами, продолжал Дрейвик. – Лучше, чем часовой механизм. Мы доставили сюда тонны оборудования: генераторы, топливо для них, упаковочные ящики, солому, в которую будут заворачивать находки. Вот-вот на верблюдах подвезут еще кое-что. На скале уже отыскали множество надписей, так что никаких сомнений: армия здесь. Дело за небольшим. – Немец с наслаждением затянулся. – Откопать ее. По моим подсчетам, на это уйдет несколько часов.

– Все может быть несколько сложнее, чем вы предполагаете, – глядя в спину Дрейвика, заметил Дэниел. – Барханы находятся в постоянном движении. Одному Богу известно, на какой глубине лежало дно долины две с половиной тысячи лет назад. А если до него ярдов пятьдесят или больше? Раскопки будут тянуться неделями, и все ваши усилия пойдут прахом.

Дрейвик пожал плечами.

– Если использовать традиционные методы, то вполне вероятно. К счастью, в нашем распоряжении имеются достаточно эффективные средства.

Он указал на пять начинавшихся у основания исполина труб. Открытым концом каждой с помощью рычагов манипулировали два человека. Всасываемый трубой песок вылетал с противоположной стороны в длинную кишку из прозрачного пластика.

– Отличные машины, – хвастливо заявил немец. – На берегах Персидского залива ими чистят взлетные полосы и нефтепроводы. Принцип работы тот же, что и у обычного пылесоса. Песок проходит через грубый фильтр и выбрасывается – в нашем случае на противоположную сторону дюны. Каждый аппарат, как меня уверили, перемещает за час около ста тонн грунта. Думаю, ваш расчет не оправдается.

– Операцию подобного масштаба невозможно провести втайне от властей. Вас остановят.

Дрейвик захохотал, обернулся к пленникам и обвел рукой горизонт:

– Кто? Опомнитесь, вокруг пустыня! До ближайшего населенного пункта сто пятьдесят миль. Авиатрассы здесь тоже не проходят. Вы хватаетесь за соломинку, Лакаж! – Он издевательски выпустил струю дыма Дэниелу в лицо. – Ах, какая дилемма! С одной стороны вам очень хочется, чтобы я проиграл. Но как археолог вы не можете не желать мне в душе успеха.

– Плевать мне на вашу армию!

– Лжете! Лжете! Точно так же, как и я, вы сгораете от желания узнать, что там, внизу. Мы слеплены из одного теста!

– Вы себе льстите.

– Да-да, Лакаж, из одного! Мы оба живем в прошлом. И вами, и мной движет страсть как можно глубже зарыться в него. Нам мало просто знать, что где-то в песках погребена великая армия. У каждого руки чешутся найти ее, стать первым. Для нас обоих невыносима мысль, что история пытается скрыть свои тайны. О, я отлично вас понимаю! Лучше, чем вы сами. Спрятанное под песком беспокоит вас больше собственной жизни. Больше жизни вашей прекрасной спутницы.

– Бред! – выкрикнул Дэниел. – Бред умалишенного!

– Вот как? – Дрейвик усмехнулся. – Не уверен. Я могу на ваших глазах перерезать ей горло, и все же втайне от себя самого вы будете желать мне успеха. Вы одержимый, Лакаж. Вы – наркоман. Как, разумеется, и я.

Дэниел не сводил с него взгляд, и на мгновение Тэйре показалось, что слова немца задели в душе археолога некую струну. Во взгляде молодого человека вспыхнул стыд, почти отвращение, будто его прилюдно вывернули наизнанку, показали то, что он сам не готов был в себе признать. Но продолжалось это лишь мгновение. Качнув головой, Дэниел сунул руки в карманы.

– Трахать тебя в рот, Дрейвик…

– Уверяю вас, – ухмыльнулся гигант, – уж если говорить об этом, то здесь этим заниматься буду исключительно я.

Он выразительно посмотрел на Тэйру и подал знак охранникам. Прикладами автоматов те начали теснить пленников вниз.

– Не вздумайте попытаться бежать, – бросил им в спину Дрейвик. – Если вас не убьет жара, то зыбучие пески – наверняка. Обойти их невозможно. В самом деле, почему бы мне именно так и не избавиться от ненужных свидетелей? Это будет куда интереснее, чем пуля в затылок.

Развернувшись, немец зашагал к пирамиде. На дне долины кто-то затянул заунывную песню.

В холмах, среди узких расщелин эль-Курна, у инспектора Халифы имелось укромное местечко, где в благодатной тени можно было без помех предаться размышлениям. Туда-то он и направился.

Свое потайное убежище Юсуф обнаружил еще много лет назад, когда впервые приехал в Луксор. Это была расположенная примерно посредине склона тесная ниша, откуда открывался великолепный вид на Долину царей. Здесь в полном одиночестве Халифа просиживал часами, и в каком бы смятении ни находились его чувства, какими бы тяжкими ни казались думы, вниз он всегда спускался умиротворенным. Юсуф прозвал нишу «скитом». В мире не существовало места лучше, чтобы побыть наедине с собой. Или с Аллахом.

Когда Халифа добрался до «скита», солнце уже клонилось к закату. Откинувшись на прохладную известняковую плиту, Халифа долго не сводил взгляда с бурых, местами в редких светло-серых проплешинах вершин. Далеко внизу сновали крошечные, похожие на муравьев фигурки людей. Он достал из пачки «Клеопатры» сигарету, закурил.

После разговора с Хассани инспектор кипел от ярости. Первым побуждением было отказаться от новой должности и продолжить расследование. В опасности находились жизни двух человек – если только эти двое еще живы. Юсуф не мог отвернуться от них. Как не мог забыть участи Сулеймана, Найара и Икбара. Не давала покоя и память о брате, Али.

И все же Халифу мучили сомнения. Отбросить их не хватало сил. Как ни крути, жизнь не боевик со счастливым концом. Презирая себя, Юсуф признавал: да, реальность пугает.

Как будто судьбе мало того, что ему предстоит свести счеты с Саиф аль-Тхаром! Но теперь появились противники и в собственном лагере. Одному Аллаху известно, кто они, какими силами располагают. Судя по поведению Хассани, силы у них серьезные.

«Я не сумею защитить тебя», – сказал босс. При этом он имел в виду не столько карьеру Юсуфа, сколько его жизнь. Может быть, даже жизни его близких. Так есть ли у Халифы право ставить под удар тех, дороже кого для него не существует? Он ничем не обязан ни Найару, ни Икбару, ни Сулейману, ни этой парочке англичан. Али? С Али дело обстоит иначе, однако стоит ли игра свеч? Не разумнее ли действительно отказаться от расследования? Принять новую должность, съездить в Исмаилию? Да, после этого его нещадно будет грызть совесть, но по крайней мере он останется жив, вместе с Зенаб и детьми.

Отшвырнув окурок, Юсуф провел пальцем по высеченным в мягком камне иероглифам. На боковой стене ниши виднелись три картуша[42]: Хоремхеба [43], Рамсеса I[44] и Сети I[45]. Ниже шла надпись: «Руку к сему приложил скриб великого Амона, сын Ипу». Значит, на этом самом месте сидел три тысячи лет назад писец фараона, любовался тем же, что и Халифа сейчас, видом и, кто знает, испытывал те же чувства.