В Луксор поезд прибыл около восьми часов утра. После приснившегося кошмара Халифа уже не смыкал глаз и, выходя из вагона, чувствовал себя совершенно разбитым. Необходимо было поехать домой, освежиться.

Жизнь в городе уже кипела. Во второй половине дня начинались празднества в честь Абу эль-Хаггага[32], и нетерпеливые жители с утра собирались группами на площадях, толпились вокруг украшенных разноцветными флажками киосков, где шла бойкая торговля кока-колой, сладостями и традиционными головными уборами – фесками. Ежегодно Юсуф принимал деятельное участие в празднике, однако сегодня его голова была занята совершенно другими вопросами. Закурив, он торопливо зашагал по улице аль-Махатта, не удосужившись хотя бы взглядом окинуть суетливых гуляк.

Инспектор жил в пятнадцати минутах ходьбы от центра города, в доме из скучного серого бетона, который ничем не выделялся из монотонного ряда себе подобных. К приходу отца Бата и Али уже отправились в школу, а самый младший, тоже Юсуф, мирно сопел в колыбельке. Халифа принял душ и прошел в кухню; Зенаб, налив в чашку кофе, готовила мужу бутерброды с сыром. Он с удовольствием смотрел на ее стройную фигурку: пышные, черные как смоль волосы, высокая, не утратившая формы грудь, крутые бедра. Временами инспектор забывал, насколько ему повезло с женой. Родители Зенаб были против их брака: еще бы, избранником дочери оказался безвестный полунищий студент. Но девушке хватило воли настоять на своем. Воспоминания о годах юности заставили Юсуфа улыбнуться.

– Что тебя вдруг развеселило? – спросила Зенаб, ставя на стол блюдо с нарезанными помидорами.

– Так… А помнишь, как я за тобой ухаживал? Как возражали твои родственники, и ты заявила им: либо он, либо никто?

Зенаб села рядом.

– Жалею, что пошла наперекор. Не будь я такой упрямой, вышла бы замуж за президента.

Халифа рассмеялся, нежно поцеловал супругу. Запах ее волос подействовал возбуждающе. Отодвинув тарелку, Юсуф обнял жену.

– Как Каир? – поинтересовалась Зенаб, прижимаясь щекой к его руке.

– Ничего нового. Я виделся с профессором.

– Он здоров?

– Говорит, да. Шлет тебе привет.

Чуть отстранившись, Зенаб положила ладонь на колено мужа. Сквозь разрез легкой ночной рубашки Халифа увидел, как твердеют ее соски. Локтем он отодвинул тарелку еще дальше.

– Что ты сейчас расследуешь, Юсуф? – Указательный палец Зенаб выводил узоры на его бедре. – Что-нибудь важное?

– Да. Думаю, да.

– Можешь рассказать?

– Долгая история. – Халифа погладил жену по волосам. Этими словами он всегда давал понять о своем нежелании говорить о службе. Зенаб не стала настаивать и, подняв голову, поцеловала супруга в губы.

– Малыш спит, – прошептала она.

Юсуф глубоко вдохнул аромат ее волос, ласково провел кончиками пальцев по шее.

– Мне пора на работу.

Еще раз коснувшись губами его губ, Зенаб встала. Сорочка с ее плеч скользнула на пол. Под почти прозрачной тканью ничего больше не было.

– Уже?

Не в силах отвести взгляд от совершенного тела с черным треугольником внизу живота, Юсуф поднялся, заключил жену в объятия. Видит Бог, до чего же она прекрасна!

– Босс простит небольшое опоздание.

Они поцеловались, и Зенаб увлекла мужа в спальню. Сев на постель, расстегнула его рубашку, брюки, приникла лицом к теплой коже. Юсуф опрокинул ее на спину, лег рядом и положил руку на грудь, едва сдерживая нетерпение плоти.

В этот момент раздался телефонный звонок.

– Не снимай, – шепнула Зенаб и перекатилась, чтобы усесться на мужа верхом.

Халифа в наслаждении прикрыл глаза, но через секунду из соседней комнаты послышался громкий плач разбуженного звонком младенца. Застонав от разочарования, Зенаб поднялась с постели. Юсуф протянул руку к стоявшему у широкой кровати столику.

– Надеюсь, мой звонок тебя не потревожил? – прозвучал в трубке голос профессора аль-Хабиби.

– Нисколько. Я… помогал жене по хозяйству.

Подойдя к порогу спальни с малышом на руках, Зенаб бросила на мужа изумленный взгляд и тут же скрылась. Халифа ногой притворил дверь.

– Слушай, Юсуф, ты должен узнать об этом первым. Я имею в виду твою находку, – сказал на том конце провода профессор.

Инспектор нашарил свободной рукой брюки, достал из кармана пачку сигарет.

– Я слушаю!

– Вчера вечером я обнаружил на рукоятке кинжала надпись. Собственно, даже не надпись, а грубо выцарапанную пару греческих слов.

– Греческих?

– Да. Мужское имя. По-видимому, принадлежало владельцу клинка.

– Продолжайте, профессор.

– Оно звучит как Диммах. Диммах, сын Мененда.

– Диммах? – Халифа запнулся, мысленно повторяя имя. – Это вам о чем-нибудь говорит?

– Самое интересное заключается в том, Юсуф, что мне показалось, будто где-то я его уже видел. – Последовала пауза: аль-Хабиби любил драматические эффекты. – Знаешь, где?

– Нет.

– В Долине царей[33]. Захоронение Рамсеса VI. Стены там покрыты греческими и коптскими надписями. Так вот, одну из них оставил некий Диммах, сын Мененда из Наксоса. Ее приводит в своей книге Бейль.

– Речь идет о том же самом человеке?

– Стопроцентно гарантировать не могу, но я бы очень удивился, если в Фивах[34] жили два Диммаха, причем отцы обоих были родом из Наксоса и носили имя Мененд. Не самое распространенное имя, правда?

Халифа присвистнул.

– Невероятно!

– Уж пожалуй. Но дальше будет еще интереснее.

Новая пауза.

– В гробнице Диммах не просто расписался, он нацарапал там целое послание.

– О чем?

– К сожалению, до нас оно дошло не полностью. Впечатление такое, что его либо затерли, либо автору что-то помешало закончить.

В трубке послышался шелест бумаги.

– Вот: «Я, Диммах, сын Мененда из Наксоса, видел эти чудеса своими глазами. Завтра мы выступаем против аммонитян[35]. Пусть…» Дальше текст обрывается.

Юсуф покрутил в пальцах незажженую сигарету.

– Аммонитяне, – как бы рассуждая сам с собой, произнес он. – Не так ли называли греки жителей Сивы?

– Совершенно верно. По имени бога Амона, чей оракул жил в храме оазиса. А насколько известно нынешним историкам, в тот период против аммонитян была предпринята лишь одна военная экспедиция.

– Кем же?

Многозначительная пауза.

– Армией царя Камбиса[36].

Сигарета выпала из пальцев Халифы на пол.

– Армией Камбиса? Той, что исчезла в пустыне?

– Так утверждал еще Геродот.

– Но ведь тогда никто не выжил. Откуда мог взяться кинжал одного из ее воинов?

– Хороший вопрос.

Юсуф слышал, как профессор попыхивает курительной трубкой. Вытащив из пачки новую сигарету, он закурил. На некоторое время собеседники смолкли.

– Кинжал точно найден в захоронении в Фивах? – прозвучал издалека голос аль-Хабиби.

– Думаю, да. Почти уверен.

– В таком случае, вероятны несколько гипотез. Во-первых, может быть, этот Диммах отстал от армии и в походе не участвовал. Во-вторых, кинжал, скажем, поменял владельца. Ну и, наконец, Геродот тоже мог ошибиться, и не вся армия погибла.

– Или в живых после песчаной бури остался только Диммах.

В трубке опять повисло молчание.

– По-моему, у твоего предположения почти нет шансов, хотя сама по себе идея, безусловно, интригующая.

Халифа глубоко затянулся. Курить в спальне Зенаб ему не разрешала: слишком близко к ребенку. Он распахнул окно. Мысли проносились в голове с такой скоростью, что остановиться на более или менее разумной инспектор был просто не в состоянии.

– Полагаю, могила воина пропавшей армии будет считаться серьезной археологической находкой? – все-таки решился спросить Юсуф.