Тридцать одна минута десятого. Халифа свернул в узкую улочку, миновал стайку детишек, сидевших прямо на тротуаре перед экраном небольшого телевизора. Прибавив шагу, инспектор обогнул угол дома и едва не врезался в двух стариков, игравших за низким столиком в сигу. У каждого под рукой лежала горстка камешков: ими почтенные старики вели подсчет очков. Еще один поворот. Юсуф бросил взгляд в зеркальце прислоненного к стене лавки мотоцикла. За спиной ни души. Он перешел на бег.

После десяти минут беспорядочных метаний по запутанному лабиринту торгового квартала Халифа степенной походкой ступил на площадь Мидан аль-Махатта. До здания вокзала с его красным шпилем и вечно не работавшим фонтаном оставалось ярдов сорок. Инспектор с облегчением вздохнул, посмотрел по сторонам. В арке соседнего дома темнела обращенная к нему лицом фигура.

– Черт!

Каирский поезд стоял у перрона. Носильщики деловито затаскивали в вагоны чемоданы пассажиров. Подойти к поезду незамеченным Юсуф не мог. Он взглянул на часы: девять сорок три. До отправления оставалось семнадцать минут.

Мгновение Халифа не знал, что делать, затем резко развернулся и быстрым шагом, почти бегом, устремился налево, вдоль Шарийа аль-Махатта. Решение казалось ему идиотским, но другого выхода не было. Домой!

Избрав кратчайший маршрут, Юсуф уже не оглядывался. Он понимал: преследователи никуда не делись. На то, чтобы добраться до квартиры и толкнуть входную дверь, ушло десять минут.

– Это ты? – В глазах появившейся на пороге гостиной Зенаб светилось изумление. – Что случилось?

– Потом.

Увлекая жену в кухню, Халифа поднял левую руку. Девять пятьдесят три. Успеет?

Он распахнул окно, глянул вниз. У черного входа, как и предполагалось, стояли двое мужчин. От пропасти в пять этажей чуть закружилась голова. Ярдах в трех и чуть ниже подоконника начиналась плоская крыша соседнего дома, где на веревках мирно сушилось белье. Что ж, сейчас будет получен ответ на давно мучивший его вопрос.

Бросив еще один взгляд вниз, Юсуф швырнул в окно дорожную сумку. Глухой удар спугнул с крыши голубей. Сизокрылые птицы быстро исчезли в ночном небе.

– Юсуф! Что происходит? Зачем…

Халифа крепко поцеловал жену в губы.

– Не спрашивай. Если я начну думать, ничего не получится. – Он забрался на подоконник. – Запри дверь на замок. Будут стучать, скажи, я лег пораньше, чтобы выспаться перед поездкой в Исмаилию.

– Не понимаю…

– Прошу, Зенаб! Нет времени! На телефонные звонки ответишь то же самое. Завтра утром вместе с детьми пойдешь к Хосни, останешься у них. По возвращении я разыщу вас. Ясно?

Она кивнула.

– Я люблю тебя, Зенаб.

Халифа поцеловал ее еще раз и повернул голову к соседней крыше. Три ярда растянулись до бесконечности.

– Прикрой за мной окно.

Юсуф произнес краткую молитву, досчитал до трех и прыгнул. На мгновение время остановилось, раздался негромкий шлепок. Поднявшись на ноги, Халифа почесал ушибленный о цемент локоть, обернулся. Зенаб стояла у окна, в ее глазах светился ужас. Инспектор подхватил сумку и бросился к люку лестницы. Новый взгляд на часы: девять пятьдесят четыре. Ноги уже отсчитывали ступени.

Дверь соседнего дома выходила на параллельную улицу. Здравый смысл подсказывал убедиться в том, что путь свободен, но сейчас было не до осторожности. Юсуф выбежал на проезжую часть и помчался к центру города. До вокзала полторы мили. Времени в его распоряжении – пять минут. Бешено стучавшее сердце вбросило в кровь очередную порцию адреналина.

На второй минуте резко закололо в левом боку, на третьей он едва смог сделать вдох. Но ноги продолжали работать. С мостика перехода через транспортный тоннель Халифа увидел, как в двухстах ярдах от него медленно трогается каирский поезд. Ночную тишину отчетливо прорезал скрип колес.

Проклятие! В кои веки он отходит точно по расписанию! Почему, ну почему именно сегодня?

Пытаясь перевести дыхание, инспектор стоял у бетонной стены, вдоль которой пролегала железнодорожная колея. Слева к нему приближался локомотив. Вот на стыках простучали мимо тяжелые колеса, потянулись пассажирские вагоны. Юсуф попытался ухватиться за дверной поручень, но рука соскользнула. Вторая попытка принесла успех. Он вскочил на подножку, налег корпусом на дверь, и та – о чудо! – поддалась. Через пару секунд Халифа без сил рухнул на свободное сиденье.

– С вами все в порядке? – В голосе пассажира напротив звучала искренняя тревога.

– Да. – Юсуфу показалось, что легкие вот-вот разорвутся. – Мне бы только…

– Воды?

– Сигарету.

За окнами набиравшего скорость поезда мелькали городские огни.

– Живой я ему не дамся! – решительно заявила Тэйра.

Эти два почти истекших часа оказались самыми отвратительными в ее жизни. Медленная пытка подходила к концу, близилась неминуемая развязка – встреча с Дрейвиком. У Тэйры было ощущение, что бурный поток несет ее к водопаду, и помощи ждать неоткуда. Примерно так же, подумала она, чувствует себя за несколько минут до начала казни осужденный на смерть человек.

– Не дамся. – В груди ее кипела ненависть. – Лучше умереть.

Дэниел смотрел на освещенное керосиновой лампой лицо Тэйры и молчал. Что он мог сказать? Устремленный на пленников взгляд араба продолжал оставаться абсолютно пустым. Молодая женщина поднялась, нервно заходила по палатке, то и дело поглядывая на часы. После захода солнца температура значительно упала, и плечи Тэйры подрагивали от холода.

– Мы пока еще не знаем, для чего ты ему понадобилась. – Других слов утешения у Дэниела не нашлось.

– Действительно. – Она сплюнула. – Разве что поболтать об археологии.

В голосе Тэйры звучал горький сарказм. Археолог опустил голову.

– Прости, – сказала она. – Просто мне очень страшно.

Дэниел поднялся, крепко обнял Тэйру за плечи. Та прижалась к его широкой груди, в глазах – слезы.

– Все хорошо, милая. Все будет хорошо.

– Ты же знаешь, что это не так. Если он посмеет, то я до конца жизни не отмоюсь от грязи.

«Какая разница, все равно мы скоро умрем», – хотел сказать Дэниел, но сдержался и ласково провел ладонью по ее волосам. Тело Тэйры сотрясалось в беззвучных рыданиях.

У входа в палатку заскрипел под чьими-то ногами песок. Мужской голос произнес несколько слов по-арабски. Глядя Тэйре в глаза, охранник повел автоматом: выходи.

Дэниел сделал шаг вперед, чтобы прикрыть ее. Араб протянул к молодой женщине руку, и археолог, резким движением отбросив его локоть, сжал кулаки. Охранник выкрикнул что-то, в следующее мгновение в палатку ступили двое мужчин. Дэниел бросился на одного, но второй ударом приклада в грудь поверг его на пол, приставил дуло автомата к виску. Первый потащил Тэйру к выходу.

– Прости, – простонал Дэниел. – Прости, я не смог…

– Я люблю тебя! – Голос ее срывался. – Я всегда любила тебя. Всегда!

Оказавшись снаружи, Тэйра попыталась вырваться, но жилистая рука держала мертвой хваткой. Араб поволок молодую женщину по песку, напарник подталкивал ее в спину автоматом. Впереди, освещенная прожекторами, высилась громада пирамиды.

Перед входом в просторную палатку они на мгновение остановились, один из мужчин произнес короткую фразу, а затем втолкнул Тэйру внутрь. Брезентовый клапан негромко хлопнул. В слабом шлепке звучала обреченность: так захлопывается за спиной осужденного дверь камеры.

– Добрый вечер, – с усмешкой приветствовал ее Дрейвик. – Очень рад, что вы согласились стать моей гостьей.

Он сидел в парусиновом кресле рядом с невысоким деревянным столиком. Правая рука сжимала толстого стекла стакан, в левой – дымящаяся сигара. Кожа той половины лица, что была нормальной, налилась пунцовой краской, как если бы дневной жар растопил родимое пятно, и оно перетекало под переносицей на другую щеку. В палатке стоял тяжкий дух табачного перегара, смешанного с запахом пота. От отвращения Тэйра вздрогнула.