Халифа закурил.

– Пойдем дальше. Важный чиновник, представитель знати?

– Хотя это и более вероятно, я бы все-таки удивился. Почти каждое обнаруженное захоронение царского чиновника находится либо в долине, либо в непосредственной близости от нее, то есть там, где осуществить раскопки скрытно не представляется возможным. К тому же в подобных могилах редко находят что-нибудь стоящее. Исторически ценные предметы, безусловно, встречаются, а вот золото или камешки – нет. Во всяком случае, не в тех количествах, ради которых решаются на убийство. Исключение составляют могилы Юйи и Тайи, но они лишь подтверждают правило. Аль-Масри подошел к окну.

– Ты меня озадачил, Халифа. Собственно говоря, в том, что кто-то раскопал новое захоронение, ничего удивительного нет. Как я уже упоминал, здешние холмы нашпигованы древними могилами. Странно другое: во-первых, находка оказалась настолько богатой, что из-за нее пошли на убийство. Во-вторых, расположена она там, где раскопки удалось сохранить в тайне.

– Других соображений у вас нет?

– Нет. Конечно, повсюду можно услышать россказни о закопанных сокровищах. Согласно одной из легенд, во время войны с персами карнакские жрецы спрятали все золото своего храма в пещере неподалеку от Курны. По слухам, около десяти тонн. Но я бы не стал полагаться на эту информацию. Нет-нет, друг мой, я пребываю в таком же неведении, как и ты.

Старик вернулся к столу, тяжело сел. Халифа же, допив чай, поднялся. Веки смежала усталость: давала о себе знать бессонная ночь.

– Хорошо, – сказал он, – будем довольствоваться тем, что есть. Услышите что-то новенькое – непременно сообщите. И забудьте о Шерлоке Холмсе, никаких доморощенных сыщиков! Дело расследует полиция.

Аль-Масри протестующе замахал руками:

– Считаешь меня способным на коленях ползать по этим холмам в поисках заветного клада?

– Именно так.

Собеседник Юсуфа с наигранной обидой поджал губы, но не выдержал и ухмыльнулся:

– О'кей, инспектор. Пусть будет по-твоему. Если мне удастся что-то разнюхать, узнаешь об этом первым.

Детектив направился к двери.

– Ma'а салама, йа доктора. Мир да пребудет с вами.

– И с тобой, инспектор. Хотя, если рассказанное тобою – правда, то мира ждать не приходится.

Кивнув на прощание, Халифа вышел.

– Да, инспектор! – крикнул вслед аль-Масри. Юсуф сунул голову в кабинет.

– Придешь ко мне устраиваться на работу – отказа не будет. Всего доброго.

Такси, в котором они ехали, прибыло в Саккру по уже знакомому Тэйре маршруту. Хассана на месте не оказалось, но один из его подчиненных узнал молодую женщину и вручил ей ключи от павильона. Когда машина, съехав по песчаному откосу, остановилась у окруженного террасой здания, Тэйра попросила водителя подождать и вместе с Дэниелом направилась к дверям.

Внутри павильона царили сумрак и прохлада. Дэниел раскрыл окна, поднял жалюзи. Тэйра с грустью обвела взглядом стены, более чем скромную обстановку, книжные полки. Павильон, служивший отцу домом, стал теперь частичкой и ее души. Утерев рукавом бисеринки пота на лбу, Тэйра повернулась к Дэниелу. Тот внимательно разглядывал чей-то портрет на стене.

– Что именно мы должны здесь искать?

– Понятия не имею. – Дэниел пожал плечами. – Какую-нибудь древнюю штуковину, по-видимому. С иероглифами.

Сделав пару шагов, он начал копаться в книжных полках. Тэйра бросила рюкзачок на стул и прошла в соседнюю комнату. Узкая кровать у стены, старенький платяной шкаф в углу, на вбитом в дверь гвозде – поношенная хлопчатобумажная куртка. В ее правом кармане Тэйра нащупала бумажник, вытащила. Он когда-то принадлежал отцу. Она прикусила губу.

– Дэн!

Вместе они тщательно обследовали спальню. Пожитков у отца было очень немного: кое-какая одежда, фотокамера со сменными объективами, несколько исписанных его почерком блокнотов и – на тумбочке у постели – переплетенный в кожу дневник. Краткие, сдержанные записи касались в основном хода раскопок. В двух-трех местах отец упоминал о дочери, чье имя он сократил до энергично перечеркнутого «Т». Обрывался дневник строками, датированными днем накануне прибытия Тэйры в Египет – предпоследним днем его жизни.

Утром – поездка в Каир. Обсуждение в университете плана на новый учебный год. Обед с сотрудниками Совета по делам древностей. После обеда – рынок Хан-аль-Халили. Покупки для Т. Поздним вечером – возвращение в С.

Все. Ничего такого, что пролило хотя бы немного света на цепочку дальнейших событий.

– Может быть, они уже нашли то, что искали? – предположила Тэйра.

– Сомневаюсь. Зачем тогда было устраивать слежку за тобой?

– А эта вещь точно находится здесь? Не в Каире?

– Не знаю. По-моему, эта вещь, чем бы она ни являлась, была в распоряжении твоего отца всего несколько дней. Поскольку три последних месяца он провел именно здесь, отсюда и следовало начать. Посмотрим в других комнатах.

Более часа они расхаживали по павильону, рылись в шкафах, выдвигали ящики, становились на колени, чтобы заглянуть под кровати – и без малейшего успеха. За исключением фотоаппаратуры ничто не представляло интереса даже для обычного воришки.

– Выходит, я ошибся, – разочарованно констатировал Дэниел.

Поиски вызвали у Тэйры некоторое возбуждение. Сейчас же, в одной из спален, она ощутила внезапно навалившуюся усталость. Душу терзало запоздалое чувство невосполнимой потери. Присев на кровать, Тэйра провела рукой по волосам, откинулась на подушку. Едва слышно прозвучал хруст сминаемой бумаги. Тэйра выпрямилась, подняла подушку. На одеяле лежал квадратик папируса с выписанным черными чернилами именем. Ее именем. Развернув лист, Тэйра пробежала глазами строки.

– Дэниел! Взгляни!

Она протянула подошедшему Дэниелу листок, и тот прочитал:

– Решила заняться кладоискательством?

– В день, когда мне исполнилось пятнадцать, отец оставил у постели точно такую же записку, где указал путь к спрятанному подарку, золотому ожерелью. – Тэйра грустно улыбнулась. – Я нечасто удостаивалась его знаков внимания. Наверное, он пытался таким образом попросить у меня прощения. Загладить свою вину.

Дэниел опустил ладонь на ее плечо, легонько сжал.

– Интересно…

– Думаешь?..

– Награда, о которой пишет отец, – это именно то, что нам нужно? Понятия не имею. Но выяснить стоит.

Он направился в кабинет, пояснив на ходу:

– Мариэтт, чтобы ты знала, означает Аугуста Мариэтта, одного из основоположников египтологии. Он долго работал здесь, в Саккре.

Тэйра последовала за Дэниелом. Тот остановился перед висевшим на стене портретом.

– Аугуст Мариэтт[2].

С портрета на них смотрел бородатый мужчина в европейском костюме и традиционной для Египта феске. Дэниел снял рамку. К обратной стороне кусочком скотча был прикреплен другой листок папируса.

– Есть! – Глаза Дэниела удовлетворенно блеснули.

– Ну же! – Сердце вбросило в кровь Тэйры новую порцию адреналина.

Он осторожно развернул хрупкий листок.