– От эль-Фарука ничего не утаишь, – улыбнулся Дэниел.

– Наш род работает с английскими археологами уже более ста лет. – Омар подмигнул Тэйре. – Мой прапрадед помогал самому Петри, а прадед хорошо знал Картера. Двоюродный дядя вместе с Пендлбери[15] вел раскопки в Амарне. Археологов мы видим насквозь. – Он протянул мундштук кальяна Дэниелу. – Говорите, друг мой. Для вас я сделаю все, что в моих силах. Вы – член семьи.

В наступившей тишине Дэниел повернулся к Тэйре:

– Покажи ему.

После недолгих колебаний Тэйра извлекла из рюкзачка картонную коробку и протянула Омару. Сняв крышку, тот взял кусок штукатурки в руки.

– Думаю, его нашли где-то поблизости, – сказал Дэниел. – Возможно, в одном из захоронений. Приходилось видеть подобное раньше, Омар? Тебе что-нибудь об этом известно?

Хозяин помолчал, внимательно рассматривая вещицу со всех сторон, затем положил ее в коробку.

– Откуда она у вас? – наконец спросил он.

– Эту штуку купил для меня отец, – ответила Тэйра и после паузы добавила: – Ее хочет заполучить Саиф аль-Тхар. А также кое-кто из британского посольства.

Нога Дэниела под столом невольно дернулась, и Тэйра поняла, что последнюю фразу говорить не следовало. Омар же лишь кивнул, взял из руки друга мундштук, глубоко затянулся.

– Из-за нее-то вы и проделали такой путь?

– Да, – признался Дэниел. – Центральные районы мы решили на всякий случай объехать. Ну, что скажешь?

Египтянин задумался.

– Вчера меня пригласили на беседу в полицию. В общем-то ничего необычного. Когда речь заходит о преступных сделках с антиквариатом, полиция первым делом обращается к эль-Фаруку. Который раз я заявляю им, что моя семья не занимается этим уже лет сто, но меня не слушают, все вызывают и вызывают. Однако вчера обошлись без идиотских вопросов. Оказывается, убит местный житель. Детективы решили: не обнаружил ли он новое захоронение? Похитил несколько предметов и навлек на себя гнев кого-то из сильных мира сего. Словом, они хотели узнать, не слышал ли я чего.

Ладонью Омар отмахнул от лица облачко дыма.

– Я, конечно, не сказал ни слова. В полиции работают одни скоты. Я скорее сдохну, но помогать им не буду. Правда же заключается в том, что кое-какие разговоры здесь все-таки ходят. О новой могиле. Не знаю, где она находится, но захоронение наверняка стоящее. По слухам, Саиф аль-Тхар действительно наложил на него лапу.

– Думаешь, наш кусок оттуда? – спросил Дэниел.

– Может быть. – Омар пожал плечами. – А может быть, и нет. Не знаю. Скажу одно: если это так, то вам грозит серьезная опасность. Бросить вызов самому Клинку возмездия? Увольте.

Он внимательно посмотрел на обоих. Ослик перестал жевать и приблизился к небольшой глиняной печи, стоявшей возле угла дома.

– Нам необходимо узнать, откуда взялся этот кусок, – негромко проговорил Дэниел. – Почему он так важен? Ты должен помочь, Омар. Прошу.

Египтянин молчал. В кальяне тихонько булькала вода. Внезапно Омар встал, направился к дому. На мгновение Тэйре показалось, что он уже не вернется. У порога хозяин обернулся:

– Можешь рассчитывать на меня, Дэниел. Абд эль-Фарук никогда не бросит друга в беде. Я наведу справки. Вы же пока останетесь у меня в гостях.

Широким жестом Омар пригласил их в дом.

Стоя в вестибюле Каирского музея древностей, инспектор Халифа поднял голову к гигантскому стеклянному куполу, затем перевел взгляд на величественные статуи, державшие на плечах тяжелый портик, и с сожалением подумал о вечной нехватке времени. Последний раз он проходил по залам музея два года назад. Сейчас ему хотелось увидеть хотя бы свои самые любимые экспонаты: саркофаги Юйи и Тайи, сокровища Тутанхамона, вырезанную из песчаника и раскрашенную фигурку горбуна Сенеба.

Но вторая половина дня была расписана по минутам, поэтому Юсуф повернулся и торопливо зашагал по галерее Древних царств к широкой лестнице. С трудом подавляя желание остановиться, он лишь искоса посматривал на витрины.

Когда лестница осталась позади, Халифа сделал шаг влево и потянул на себя дверь с табличкой «Служебный вход», поднялся по деревянным ступенькам в длинный коридор. На матовом стекле четвертой по счету двери чернела сделанная трафаретом надпись: «Профессор Мохаммед аль-Хабиби». Юсуф негромко постучал. Бодрый голос пригласил его войти.

Стоя спиной к двери, бывший учитель Халифы склонялся над столом. В правой руке профессор держал большую лупу.

– Одну минутку, – не оборачиваясь, произнес он. – Располагайтесь!

Инспектор закрыл дверь и прислонился к ней плечом, с любовью всматриваясь в согбенную спину старика. Юсуф знал: беспокоить его в эти минуты не имело смысла. Стадо слонов не смогло бы отвлечь внимания профессора, когда тот погружался в работу.

Выглядел учитель точно так же, как и прежде: несколько тяжеловатая фигура в мятом пиджаке и выцветших, короче, чем следовало бы, джинсах. Плечи уже опустились, прибавилось морщин на голом черепе. Неудивительно, подумал Халифа, все-таки ему под восемьдесят.

Инспектор хорошо помнил день их первой встречи. Произошла она двадцать лет назад здесь же, в музее. Вместе с братом Юсуф стоял перед алебастровым столиком для жертвоприношений, оба довольно громко гадали о том, какими эти жертвоприношения могли быть. Проходивший мимо мужчина остановился и начал объяснять.

Он понравился братьям сразу – непритязательной внешностью, манерой речи, тем, что говорил о столике, как о живом существе. В свою очередь, молодые люди тоже вызвали в душе профессора чувство симпатии: то ли интересом к прошлому, то ли бедной одежонкой, то ли, как значительно позже узнал Халифа, тем, что погибший за несколько лет до этого под колесами машины сын учителя был ровесником Али.

Одним словом, аль-Хабиби стал по собственной воле их гидом. Каждую пятницу братья приходили в музей, и профессор в течение часа, а то и двух водил обоих по залам, вручив каждому по бутылке кока-колы и куску басбузы[16], купленной предварительно у торговца на Мидан-Тахрир. Когда мальчики подросли, на смену кока-коле и басбузе пришли еженедельные обеды у профессора дома. Готовила его жена, еще более дородная, нежели сам аль-Хабиби. Братья читали книги из его библиотеки, держали в руках редкостные древние вещицы, сидели перед телевизором. Последнее занятие привлекало ребят больше всего, хотя сами они, конечно, никогда бы в этом не признались.

В какой-то мере профессор заменил обоим отца. Аль-Хабиби действительно видел в мальчиках родных сыновей. Он испытывал настоящую гордость за Юсуфа, когда тот поступил в университет, и искренне плакал, узнав о гибели Али.

Прошло пять минут, наконец профессор положил лупу и обернулся.

– Юсуф! Что же ты молчал, черт возьми?

– Не хотел вас отвлекать.

– Чушь!

Они крепко обнялись.

– Как Зенаб? Детишки?

– Спасибо. Шлют вам приветы.

– Что Али? С уроками справляется?

Аль-Хабиби был крестным отцом мальчика и очень интересовался его успехами в школе.

– Пока никаких проблем.

– Еще бы! В отличие от папочки он умеет работать головой. – Старик улыбнулся и снял трубку телефона. – Позвоню Арве, скажу, чтобы ждала тебя к ужину.

– Простите, но у меня не получится. Вечером возвращаюсь в Луксор.

– И не будет времени даже перекусить?

Юсуф рассмеялся. «Перекусить» в доме профессора было просто невозможно. Ужин на скорую руку означал для его супруги только одно: вместо десяти блюд на стол подавались лишь семь.

– Ни минуты. В Каир и сразу же обратно.

Хабиби обиженно положил трубку.

– Она мне этого не простит. Говорит, я должен был приложить все усилия, чтобы заставить тебя вернуться. Пусть даже напоить тебя для этого. Ты не представляешь, какую выволочку она мне устроит!