— Рит, ну что ты как первый раз замужем! Тебе популярно объяснить, или допрешь сама?

— Я понимаю, — она села на стул, который недавно украсила мятой Максовой рубашкой. — Зачем он вам, мальчики?

— Спрашивай у Глеба, — хакер махнул рукой и вновь ударил по клавиатуре.

— Макс, ну скажи, — Рита в считанные секунды оказалась за его спиной; ее ладонь ненавязчиво скользнула к плечу хакера. В этом движении не было ничего такого, но Макс тут же машинально расслабил пальцы. — Ты ведь знаешь, я могу помочь.

— Чем, Рит? Ну чем ты тут поможешь?

— А ты расскажи мне больше, и тогда станет видно.

— Глеб сам скажет, — буркнул Макс с неохотой. — Он скоро должен позвонить.

ВЕРА

Открыв глаза, я увидела, что Глеб полулежит в моих ногах, опираясь спиной о стену и свесив конечности на пол. На этом жалком подобии кровати оказалось слишком мало места для двоих, но вчера мы как-то не обратили на это внимания.

Я села, подтянула колени ближе к животу и с неприкрытым интересом принялась глазеть на спящего Хаоса.

Темные волосы растрепаны, свитер изрядно смят, на лице странное выражение, которое я у него раньше еще не замечала.

Как, интересно, он вообще умудрился заснуть в такой позе?

В голове тут же мелькнули обрывки не самых приятных воспоминаний, и я нахмурилась, сжала ладонями колени. Да, бывает, можно заснуть и в более неудобном положении.

Произошло нечто странное — обычно от мыслей, возникающих из прошлого, не так-то легко избавиться, однако сейчас я смогла отмахнуться от них, как от роя назойливых мух.

Куда больше меня занимали глубокие рассуждения, так или иначе касающиеся моего случайного союзника.

Впервые в жизни я чувствовала неудержимое влечение к мужчине, хотя не так давно была уверена в своем абсолютном безразличии к межличностным половым отношениям, своей неспособности кого-либо полюбить. То, что произошло вчера, для меня явилось огромным неожиданным открытием, и хотя никакого удовольствия я не получила, само то, что Глеб был рядом, касался моего тела, покрывал поцелуями лицо, уделяя особое внимание каждой царапине, уже имело большое значение.

В моей жизни… бесцельном существовании, направленном на методичное саморазрушение и конфронтацию со всем миром, никогда и ничего не происходит по-человечески. Это автоматически означает, что Глеб не может испытывать ко мне никакого влечения, кроме голого расчета. А что он может ожидать от связи со мной? Деньги Павла, которые тупой ублюдок в свою очередь перекачал из кармана моего отца? Это хотя бы логично и поддается вполне обоснованному пояснению.

Других причин испытывать ко мне интерес я не вижу.

— Ты так смотришь, будто хочешь меня проглотить, — сказал Хаос, даже не открывая глаз. Для меня так и осталось загадкой, каким местом он способен лицезреть обстановку вокруг.

— Твои кости встанут мне поперек горла.

— Так ты прямо с костями?.. — он повернул голову и прицельно уставился на мое лицо. — Иди сюда.

— Будешь утешать?

— А надо?

— Не усугубляй моего к тебе отношения.

Он усмехнулся, отлепился от стены и уже через секунду сидел напротив.

— Что, неужели еще есть, к чему стремиться? — с поддельной озабоченностью нахмурил лоб.

— Да ладно, ты ведь привык переть напролом.

Глеб осторожно убрал спутанную темную прядь с моего лица, отбросил волосы за плечо, при этом не прерывая визуального контакта взглядами.

— Слушай, я что-то совсем не рублю твои фишки, — он задумчиво потер щетинистый подбородок. — Может, хочешь перетереть в открытую, а?

— Хм… Вот прямо сейчас перетереть?

— Ну а когда? У меня к тебе, знаешь, сколько вопросов? В школе столько не задавали.

— Бог мой, ты что, учился в школе?

— Вот за кого ты меня тут держишь? Я даже столбиком башлять умею.

— Разишь в самое сердце, — я доверительно прижала ладонь к левой стороне груди, чуть склонив голову набок.

Глеб взглядом проследил за этим движением, медленно поднял руку и притянул меня к себе за запястье.

— Лучше так, — вдруг сказал он, задумчиво глядя мне прямо в глаза. — Можешь наезжать, сколько угодно — даю добро, но не запирайся. Знаешь, тебя чертовски трудно доставать из этого дурацкого кокона.

Я почувствовала, как откуда-то из глубины потревоженной души поднимает голову задремавшее раздражение.

— Ты сам говорил — мы недостаточно для этого знакомы.

— Да что за черт! Хорош уже меня цитировать к месту и не к месту. Нашла, блин, Цицерона!.. Тот базар давно был, все, забудь, баста.

— У меня очень хорошая память. Я запоминаю все, что слышу.

— С моей памятью тоже все на мази, — он вдруг ухмыльнулся; пакостная гримаса исказила небритую физиономию. — Хочешь узнать, что я запомнил ярче всего?

— Ну? Что же?

— Твои бесчестные поползновения, разумеется. Впервые в жизни мне устроили такой жесткий прессинг — и кто? Девчонка, от которой даже инфу о реальном возрасте нельзя вытянуть. Сказочница.

— Вчера я сказала тебе правду. Просто… так вышло, что реальная дата моего рождения существенно расходится с цифрами в паспорте.

— Хм… У меня та же лажа. Новый паспорт — новые цифры.

Я ожидала вихрь вопросов с его стороны, но Глеб отчего-то не торопился устраивать мне мозговой штурм. Более того, мне показалось, что он специально предпочел «съехать» с данной темы.

Ясно дал понять, что не собирается вскрывать один за другим мои секреты?..

Я не успела основательно пораскинуть мозгами.

Глеб устроил лапищи на моей талии и одним легким движением опрокинул меня на свою грудь. Его лицо вновь оказалось в опасной близости от моего, и я неосознанно, машинально облизнула нижнюю губу.

Почему-то «наезжать», как он недавно выразился, расхотелось; на смену одним желаниям словно ниоткуда появились другие. Мне нравилось ощущать тепло от его ладоней, слышать его дыхание, ловить внимательный взгляд темных глаз. Нравилось, когда он касался меня, случайно или нарочно, когда разговаривал вот так, на равных, не кривляясь и не доставая всякой чушью.

От его близости захватывало дух; все жизненно важные и не очень органы блокировало напрочь.

Где-то совсем рядом запиликал мобильный Хаоса, оповещая о новом сообщении.

Пользуясь возникшей заминкой, я выпрямилась, села в некотором отдалении и теперь с интересом наблюдала за тем, как вытягивается в изумлении физиономия Глеба.

— Что за белиберда, — буркнул он, ознакомившись с текстом сообщения. — По ходу, баклану пришла охота шутки дробить. Как всегда, не вовремя.

Глеб вздохнул и, не выпуская мобильный из рук, тоже выпрямился.

— Че это такое? — недовольно пробасил он вызванному абоненту. — Макс, я что, похож на любителя ребусов? Да какая, к вертухаям, шарада?! В шпионов переиграл, баклан? Адрес говори давай, нормально, без выкрутасов.

Он еще немного повозмущался, после чего бросил телефон в сторону и обратил внимание на меня.

— Пора отчаливать, — сообщил с неохотой.

И, не дожидаясь ответа, растворился за дверью.

Да, Глеб предупреждал, что сегодня уберется в город, оставив меня здесь в полном одиночестве и неведении. Если ему продырявят голову, я даже не узнаю, что жду напрасно. Да и не в этом дело, просто…

Мне надоело мое одиночество.

Что я буду делать тут, в окружении безмолвных серых деревьев, в старой хлипкой избушке, готовящейся развалиться еще до конца текущего года? Немногим раньше это место показалось бы мне воплощением рая на земле, но сейчас…

Не додумав мысль до конца, я вскочила и уже спустя пару секунд стояла на крыльце рядом с Глебом.

— Возьми меня с собой.

Он взглянул недоуменно.

— Тебе незачем за мной присматривать, — продолжила без паузы. — Я здесь просто свихнусь в одиночестве.

— А там тебе свернет башку кто-то другой, — мрачно подсказал Хаос.

— Почему ты думаешь, что здесь до меня никто не доберется?