Немного успокоившись, задаюсь вполне уместным вопросом: «Откуда в этой глуши взялся такой разодетый щеголь?» Ответа, конечно же, не нахожу, а незнакомец подает знак, мол, подойди, и в то же время в моей голове звучит уверенный спокойный голос.

— Не бойся, я не сделаю тебе ничего дурного!

«Вот, наглец! — Мне становится даже интересно, — Это почему же ты считаешь, что я должен тебя бояться?!»

Иду к незнакомцу, а тот по мере моего приближения поднимается по ступеням храма, словно ведет меня за собой. Проходим полуразрушенную колоннаду, и тут, воздух как будто уплотнился и заискрил светом, как граненый алмаз. Я даже зажмурился, а когда открыл глаза, то не увидел ни развалин, ни храма. Прямо передо мной амфитеатром раскинулась огромная арена. Желтый песок, идеально отшлифованный мрамор колонн, величественные статуи и поднимающиеся к облакам трибуны, усеянные тысячами зрителей.

Пытаюсь охватить это великолепие взглядом, а где-то совсем рядом вдруг надрывно завыли трубы. Гудящие ряды публики разом поутихли, а прямо напротив, из специально устроенной ложи, донесся громкий, хорошо поставленный голос:

— О, счастливейшие из жителей Джавалгвараха, сейчас непревзойденный воин и наш великий царь Вала покажет вам, своим подданным, бесподобный пример воинского искусства и доблести.

Тольку тут я, наконец, обращаю внимание на то, что незнакомец, за которым я шел, уже стоит посреди арены. Многотысячные трибуны замерли и следят за каждым его жестом, а тот, развязав пояс, одним движением скинул с плеч свой золотой халат. Тишина вокруг стоит такая, что слышен шорох упавшего на песок шелка. Вслед за халатом царь передал слугам тиару, скинул туфли и, оставшись в одной набедренной повязке, положил ладони на рукояти мечей, заткнутых за перевязь на талии.

Еще мгновение тишины, и он поднял одну руку кверху, словно позволяя подданным выразить свой восторг. Тут же, перекрикивая рев труб, восторженно завыли трибуны. Под эту оглушительную какофонию неслышно поднялась решетка ворот, и на песок арены, озлобленно озираясь, выбежало с десяток странных существ. Я никогда таких не видел. Каждый из них на голову выше и вдвое шире в плечах весьма крепкого на вид царя. Скошенные низкие лбы, тяжелые вытянутые вперед челюсти, длинные, почти до земли мощные ручищи и короткие мышцастые ноги. У каждого в руках увесистая алебарда, дополненная острым наконечником в основании. Поигрывая своим устрашающим оружием, они разошлись по периметру, окружая стоящего в центре арены царя. Вновь завыла труба, и распорядитель прокричал:

— Непобедимый воин и великий царь Вала против десяти приспешников Тьмы из проклятого Хранителями племени готорпов!

Ударил гонг, и царь грациозно встал в стойку. Левая рука скользнула вперед, и сверкнувший на солнце меч занял позицию дозора. Правая застыла на уровне глаз, и горизонтально направленный клинок замер в готовности поразить цель. Ноги как пружины чуть согнулись в коленях, а корпус развернулся боком к линии атаки.

Я смотрю на движения царя и совершенно непроизвольно все повторяю, словно он показывает это только мне и руководит каждым моим жестом. Встаю в такую же стойку и представляю сияющие клинки в своих руках. Небо запрокидывается над головой, солнце вспыхивает ослепляющим пламенем, и мое сознание сливается с сознанием царя. Тухнет и вновь вспыхивает свет, и я уже вижу свирепые кровожадные морды вокруг.

Я стою в темном, выходящим на арену коридоре, царь посредине заполненного солнцем и толпой амфитеатра — но он это я, а я это он!

«Нет не так! — Отчетливо врезается пронизывающая мысль. — Он исполнитель и учитель, а я зритель и ученик!»

Еще один удар гонга, и готорпы все разом бросились в атаку.

Шррр! Мягкое движение ноги вперед. Поворот! Мимо просвистело лезвие топора! Блок левой рукой! Клинок отводит в сторону смертоносный удар, и тут же выпад правой. Короткий, злой и неотразимый! Гориллоподобная морда напротив скривилась в смертельной муке!

Блок! Уход! Удар! Я скольжу вместе с царем, стремительно и элегантно как в танце со смертью.

Рассекающий удар алебардой просвистел в дюйме за спиной. Всего мгновение назад я был там и тут же вновь меняю направление. Короткие, замысловатые движения вместе с отражающей силой мечей не дают десятку озверелых тварей попасть в меня. В этом безостановочном движении я кружусь вместе с царем, соединенный какой-то немыслимой силой сознания, а мои мышцы, суставы, нервы впитывают в себя науку, запоминая каждое движение, каждый прием. Рука запоминает хватку меча, глаз — расстояние удара, ноги впитывают каждое па смертельного танца, а мозг все это переваривает и усваивает, закрепляя в памяти навсегда.

Блок! Разворот! Удар! Еще один готорп корчится на песке, захлебываясь кровью. Короткий шаг и боковое движение корпуса. Бесцельно свистит алебарда слева! Поворот. Стальное лезвие проносится справа. Блок. Укол! Третий противник рушится снопом на песок.

За красной пеленой яростной злобы в глазах врагов начинает появляться страх, и это предсказуемо. Противник неуязвим! Вроде бы вот он, бей, но нет! Он вертится как юла, так что невозможно попасть и улыбается выводящей из себя, надменной усмешкой. Словно бы говоря, вы жалкие никудышные вояки, я просто играю с вами и убью вас всех, как-только захочу!

Яростный рев, и оставшаяся семерка рванулась вперед. Закружился по новой завораживающий, кровавый танец.

Поворот! Хррр! Гигантский топор, пролетев мимо, врезался в песок.

Наклон! Ширк! Сверкнуло на головой стальное лезвие.

Укол! Еще один готорп с остановившимся взглядом рухнул на землю.

Кружится, кружится смертоносный танец, и я только успеваю отслеживать падающих врагов. Четвертый, пятый, шестой… Еще одно па, выпад и последний противник замер, задрав подбородок. Стальное жало царского меча, проколов кожу, уперлось в дергающийся кадык. Сдаваясь, волосатая лапа выпустила оружие, и грозная алебарда мягко ткнулась в утоптанный песок.

Держа готорпа на острие меча, Вала победно поднял левую руку, и гром оваций обрушился с трибун. Народ Джавалгвараха встал и, надрывая рты, завопил от восторга. В этот момент я сам готов орать вместе с ними. Это было настолько бесподобно, грациозно и впечатляюще, что даже не думалось об убийстве. Это было искусство! Кровавое, смертоносное, но все же искусство!

Вала демонстрировал народу свою силу, уверенность и надежность. С таким царем как я, вам незачем переживать о своей безопасности, как бы говорил он, и благодарные подданные осыпали его в ответ восторженными аплодисментами.

Я впитываю в себя этот грохот, эту эйфорию, а трибуны продолжают реветь, словно бы отдаляясь и отдаляясь. В моих глазах начинают расплываться лица и, все ускоряясь, они бегут и бегут по кругу. Этот бой высосал меня досуха, и изнеможденный, я падаю на мраморные плиты.

Глухо стукается затылок. Кто-то орет сверху и трясет меня за плечо. Открываю глаза и вижу склонившегося надо мной Салаха. Медленно, словно из далекого далека, долетает смысл его слов.

— Юни, вставай, рассвет скоро! Какого вообще хрена! Ты почему здесь?! Чего ты разлегся посреди площади?!

Сижу под водой с камнем в руках и размышляю. Сам не верю в такое, но это есть. Я на глубине уже могу думать не только о глотке воздуха, но и о чем-то отвлеченном.

С самого утра меня не отпускают мысли о прошедшей ночи и о том, что случилось позже. Тогда, открыв глаза посреди храмовой площади, я смог убедить Салаха в том, что просто вышел посмотреть на звезды и заснул. Себя убедить в этом было гораздо сложнее, но я все же справился, доказав самому себе, что это был сон и мне все приснилось. Правда, почти сразу стало понятно, что это не так. В ставшей уже обычной пробежке за водой, я не получил ни одного удара от Сайко и не пролил ни капли воды. Это было так удивительно, что старик даже наградил меня подозрительным взглядом. Таким, будто обшарил с головы до ног, не сжульничал ли я каким-то не понятным ему образом.