— Но ты ведь не оставишь этого просто так? — с надеждой спросил де Йонк.

— Не оставлю. По-хорошему надо предупредить императрицу, организовать слежку за де Селом и ждать, но мои лучшие люди сейчас здесь. Императрица не очень любит, когда ее родственников обвиняют бездоказательно, а времени у нас мало. Между тем возникает все больше ниточек, которые ведут к белоголовым. Первое — наш обряд, о котором узнали белые, хотя не должны были знать. Второе — Ардан де Сел со скорром. Третье — проклятье, человек-бомба, о котором известно только одно: как защищаться. Логично предположить, что если даже в императорской библиотеке нет сведений о методике создания проклятья, то человек-бомба — скорей всего, творение белоголовых.

— К чему ты ведешь? — спросил Лоран.

— У меня есть план, как узнать о де Селе. Точнее не план, — Уорн выдохнул. — Авантюра, в которую я хочу вас втянуть.

— Нас и втягивать не нужно, — улыбнулся Лоран. Раинель кивнул. — Мы с тобой.

— Де Сел мстительный подлец, — предупредил василиск. — Если у нас не получится доказать его вину, он раздавит всех.

— Попытается раздавить, — добавил Харт. — Он просто еще не знает, на что способна моя тетя!

Наверное, это самое чудесное утро в новом мире. Мне снилось что-то хорошее, жара по ощущениям не было, а кресло наблюдающего пустовало. Вставать с кровати с каждым днем становилось все легче, ноги не тряслись, голова не кружилась. Я чувствовала себя бодрой и здоровой. Не настолько, чтобы решиться на марш-бросок по пересеченной местности, но изучить домик, где меня приютили, было бы неплохо.

Еще один повод для радости обнаружился, когда я принимала душ. Оказалось, грудь у меня выросла примерно до первого размера и, похоже, продолжала расти. По крайней мере, хотелось верить, что небольшое покалывание — это показатель роста. В любом случае первый размер гораздо лучше минус первого.

Когда я в благодушном настроении вошла в комнату, Амран как раз водружал огромный поднос на столик возле кресла. Честно говоря, я уже успела проголодаться, да и неудивительно, есть один раз в сутки — это нездоровый режим питания.

— Доброе утро! — поздоровалась я.

— Доброе. Ты хорошо себя чувствуешь? — ух, сколько заботы в голосе.

— Прекрасно! Если можно, хотелось бы одеться по нормальному, а не в халат, и заняться исследованиями местожительства.

— Одеться? С этим просто: вот шкаф, там все есть, — пояснил Амран, а потом, слегка нахмурившись, предложил, — может, ты сначала поешь?

Я посмотрела на поднос, заставленный так, будто кто-то решил накормить десяток солдат и решительно отказалась:

— Нет, давай я оденусь, а потом уже позавтракаю.

— Тогда поешь в смежной комнате, там столик удобнее.

Амран, забрав поднос, удалился из комнаты, а я, наконец, решила приобщиться к местной моде. Что меня порадовало — так это отсутствие корсетов. Особенно тех, что затягиваются сзади. Крайне неудобная штуковина. Когда моя подруга Иринка выходила замуж, она с этим корсетом намучилась. Мы сначала затянули его слишком сильно, потом ослабили так, что он чуть не соскочил на регистрации, а вечером это орудие пыток еще и растерло кожу чуть ниже подмышек. Выглядят, конечно, такие платья красиво, но уж очень неудобные.

Воспоминание об Ирининой свадьбе потянуло за собой другие, но я волевым решением запретила себе думать о прошлом. Сейчас задача одеться, так что, не отвлекаемся. Итак, что мы имеем? Платья и… платья. Фасоны не отличались разнообразием: длинные, почти до самого пола, прямой силуэт, завязочки или тесемочки под грудью и большой треугольный или овальный вырез на груди. Кроме платьев на вешалках висели рубашки, преимущественно светлых оттенков, с расшитым воротом, кружевами и даже небольшими полупрозрачными вставками чуть ниже горла.

Если я не ошибаюсь, эти рубашки одеваются под платье, а в месте выреза торчат кружева и прочие красивости. Покопавшись, я нашла полочку с чулками и поясами. Все так же, как у нас, лямочки и небольшие крючочки в качестве креплений. Единственное, что отличало здешние чулки — толщина ткани. Капрона в этом мире, похоже, не знали, поэтому ткань скорее походила на очень тонкую пряжу. Но выглядит это на теле, должно быть, весьма эстетично.

Минут через пять я надела белую рубашку и желтое платье. С моей зеленоватой кожей смотрелось интересно. Правда, с застегиванием пуговиц на рубашке пришлось повозиться. Эх, жаль, у них зеркал нет. Чулки я не надела. Зачем? И так жарко! А вот красивые шлепанцы с закрытым носом и на небольшом каблучке пришлись весьма кстати. Все, я готова к выходу в свет.

Смежная с моей спальней комната мне тоже понравилась. Удобные небольшие диванчики, три кресла, ковры на полу, два больших окна, два стола: один у окна, второй между диванчиками, сервант и книжный шкаф — в общем, уютно. Большее внимание привлек, конечно, книжный шкаф, но желудок активно требовал насыщения, поэтому я села в одно из кресел поближе к столу.

Пока я изучала комнату, Амран рассматривал меня:

— Тебе очень идет это платье, — наконец сказал он.

Хороший у него голос, даже такой незамысловатый комплимент в его исполнении неплохо звучит. В своем мире бизнес бы организовала. Записала несколько десятков треков с комплиментами, сказанными Амраном, и продавала. А что? Женщина любит ушами, а таким образом можно поднять самооценку любой, даже страшной и зеленой.

— Спасибо, — поблагодарила я.

Сидел здоровяк в кресле возле шкафа.

— Амран, а ты завтракал?

— Да, я поел.

— Но, может, ты все же составишь мне компанию?

Амран легко поднялся из кресла и сел на диванчик. Он поразительно быстро и плавно двигался для своего веса. Приятно смотреть.

— По традициям моего народа, если разумный предлагает разделить трапезу, значит, он предлагает тебе дружбу, — поведал мне мужчина. — Если ты соглашаешься, то это значит, что принимаешь предложение.

— Хорошая традиция! — одобрила я, — предлагаю не только поесть, но и дружбу. Соглашайся! Одной мне точно это все не осилить.

Амран тепло улыбнулся и потянулся за тарелкой.

Завтракать я старалась неспешно и, тщательно пережевывая, но все равно еда исчезала с подозрительной скоростью. Амран не отставал. Не знаю, то ли он давно ел, то ли не наелся, то ли активно демонстрировал дружескую помощь в поедании деликатесов. Тем не менее, все, что было на подносе, мы все равно не доели.

Через пятнадцать минут я лениво попивала травяной отвар и посматривала на Амрана. Одет он был в светло-коричневую рубашку с завязочками на рукавах и черные штаны, вроде наших шаровар. Той жилетки, в которой я его видела в первый раз, он ни разу не надевал, так же, как и широких браслетов.

— Амран, а ты какой расы? — я, наконец, озвучила вопрос, который давно пришел в голову.

— Келрит. У тебя в мире таких, как я, нет?

— Нет, в моем мире живут только люди.

— Люди и все?

— Угу, очень много людей. Семь миллиардов.

— Невероятно! — пораженно выдохнул Амран, — И только люди!

— Правда, люди у нас разные. Есть чернокожие, есть с желтоватой кожей, есть с красноватой, но все — люди.

— Черная кожа?

— Да, бывают люди с совсем черной кожей, а бывают с коричневой: светлой или темной.

— Удивительно, — покачал головой келрит. До чего ж у него голос богат на интонации, столько восторга и радости, — У нас живут только люди с белой кожей и со слегка красноватой. Чернокожих у нас нет.

— А другие расы?

— Есть эльфы, келриты и кентавры, но последних осталось совсем немного. И василиск. Последний.

— Да, Уорн сказал.

Мы помолчали, и в мою голову пришла еще одна мысль:

— А расы смешиваются? Если поженятся эльф и человек, то кто у них родится? Полуэльф?

— Да, ребенок унаследует что-то от отца, а что-то от матери, но если поженятся василиск и человек или келрит и человек, то рождаются либо келриты, либо василиски. Например, моя мама — человек, — закончил Амран.