Я знала, что Уорн ничуть не кривил душой, когда говорил о том, что не ревнует. Не ревнует, потому что уверен, что это меня огорчит. Как надо любить? С какой силой, чтобы действительно отодвинуть свои желания, свою жажду обладания на второй план? Вспомнился обряд и то, как Уорн остановился, когда я напряглась, ожидая боли. Тогда было то же самое, но только сейчас я поняла, насколько сильное и глубокое у него чувство. Наверное, это даже пугает. Когда вдруг становится ясно, что любишь настолько сильно, что готов все сделать для того, чтобы другой человек был счастлив. Все. Даже отказаться от ревности, вытащить ее из души, только, чтобы не огорчать любимого человека.

— Уорн, — развернувшись к мужу, сказала я, — ты хоть понимаешь, насколько ты замечательный? Чудесный!

— Оля, — с такой же интонацией ответил василиск, — ты хоть понимаешь, насколько ты замечательная? Может, в твоем мире все такие, но здесь — нет.

Но даже поцеловаться нам не дали. Рядом с василиском соткался розовый вестник.

— Уорн, давай, когда ты разберешься с заговорщиками, устроим медовый месяц? — предложила я.

— Медовый? Что это значит, мед будем есть?

— Нет, медовый месяц — это когда молодожены уезжают отдыхать, или запираются в доме и занимаются только друг другом.

— Какая хорошая традиция! — одобрил Уорн, — Так и сделаем! Но сначала работа. Жди меня в столовой, скоро приду.

Завтрак прошел быстро. Василиск связался с Раинелем и Амраном, я даже наговорила коротенькое сообщение на уорновский вестник, через несколько минут ощутив по связи два довольных отклика. Буду надеяться, эльф и келрит откроют тайник и вернутся сегодня вечером. Уорн получил свой сверток с обедом и поцелуй, и, светясь, как новогодняя елка, телепортом ушел во дворец.

Утренняя пробежка состоялась после завтрака. Не очень правильно, но что поделать? Стоило Амрану уехать, и тренировки сразу закончились. Чую завтра он отыграется на Лоране и Уорне за пропущенный день. Нзарим как раз гулял с Алией. Увидев меня в штанах, он едва не врезался в дерево. М-да, не готовил его интернат в горах к такому зрелищу.

Дальше все пошло своим чередом. Несколько часов занятий: чтение, письмо, география, этикет, геральдика. Переделка сада, которую мы задумали, тоже требовала внимания. Жаклиан заказал песок для детской площадки, и дать разрешение на его провоз могла либо я, либо кто-то из побратимов. Потом так же доставили плитку, для того, чтобы мостить дорожки. Все, что привезли, маги тщательно проверяли. В поместье не должно было попасть ничего вредоносного. Грузчики работали под надзором охраны. Я решила не мешаться под ногами и ретировалась в дом.

Где-то около часа провела, играя с Алией, а после обеда позорно заснула. Впрочем, ничего удивительного, ночью мне было не до сна. Разбудил меня прокатившийся по поместью гул. Вернулись Раинель и Амран. Новости они привезли неутешительные. Открыть тайник Смирла так и не получилось, но у келрита были несколько вариантов решения задачи. Единственное, ему не хватало: каких-то книг из библиотеки. Оставив у дома Смирла охрану, побратимы перенеслись домой.

Одновременно обнимая Раинеля и Амрана, я вдруг поняла, насколько сильно скучала. В неважно освещенной комнате для телепортаций я не заметила изменений, произошедших с эльфом, но как только свет осветил его лицо, у меня вырвалось:

— Веснушки! Тебе так идет!

Раинель несмело улыбнулся, чувствуя по связи мой восторг. Маленькие рыжие точечки украшали нос и щеки эльфа. Не знаю почему, но с ними он действительно казался красивее. Возможно, дело в том, что совершенная внешность Раинеля с веснушками становилась более настоящей, теплой, реальной.

Быстро проверив выполненные задания и наметив новые, Амран убежал в библиотеку. Раинель напомнил про танцы. Через три дня бал, а я еще не разучила местные менуэты. Непорядок. Так что следующим пунктом намечалось обучение танцам.

Эльф показал мне маленькие кубики, на которых с помощью магии записывалась музыка. В колонах бального зала скрывался механизм, который проигрывал музыку с этих кубиков. Запустить его мог даже человек без магического дара. Ничего сложного, так что, я сама могла справиться.

По части менуэтов все оказалось не так просто. Раинель решил, что пары танцев будет достаточно для первого бала. Первый танец оказался очень простым: надо было кружить по залу, меняя партнеров. Кивнула, подала ручку, прошлась повернулась, немного постояла, пока он меня обошел, снова дала ручку, опять прошлась, кивнула — следующий. В целом ничего сложного, главное не запутаться какую руку и когда подавать.

А вот второй танец посложнее. Его могли танцевать только женихи и невесты, или мужья и жены. Расстояние между партнерами в этом танце сокращалось, а невесте или жене разрешалось дотрагиваться не только до рук своих женихов или супругов. Например, для начала Раинель становился, сцепляя руки за спиной. Мне надо было подойти к нему и провести по груди от левого плеча до правого бока. Потом эльф подавал мне руку, я вкладывала свою ладонь, затем шла дорожка, которую надо было проходить, прижавшись друг к другу. В конце эльф падал на колени, а я должна была возложить ему руку на чело. Ну а в завершении этого действа, он вставал, кружил меня, передавал другому мужу, и все повторялось сначала.

— Чувствую себя королем Артуром, — буркнула я, когда эльф плавно опустился передо мной на колени.

Несмотря на мои старания, смотрелась я рядом с Раинелем, как корова на льду. По крайней мере, мне так казалось. Пару раз я отдавила ноги эльфу, а один раз запуталась в подоле и едва не рухнула. Раинель же утверждал, что для первого раза я протанцевала вполне нормально.

Часа полтора мы занимались танцами, иногда прерываясь на отдых. Во время таких пауз я рассказывала о танцах моего мира, а эльф делился забавными историями, что происходили при дворе. Тогда-то я и поинтересовалась, что там за слух про то, что его хотели изгнать из клана.

— Ерунда, — махнул рукой Раинель, — никто не стал бы выгонять перспективного травника из-за того, что я дерзил одному старому пердуну. Старикашка написал гневное письмо главе клана, и на людях все изображали осуждение и хмурили брови, потому что этот трухлявый пень оказался дальним родственником императрицы.

— А про то, что вы с Уорном мужеложцы? Это откуда возникло?

Мы с Раинелем сидели на маленьком диванчике в бальной зале и рассматривали небольшие иллюзии, что запустил эльф. Пара кружила в танце, а Раин рассказывал:

— Когда Уорн переливал в меня часть резерва, он обнял меня за плечи сзади, а я на него облокотился. Этого стало достаточным, чтобы пошел слух.

— Раин, а откуда ты столько знаешь про императорский двор?

— Потому что мой клан один из самый многочисленных и известных в Эльдельмене. Моя двоюродная тетка по матери — глава клана. Она будет тебе представлена на балу, так же, как моя мать и сестра.

— Вот как… — вздохнула я.

Печально получается, вроде замужем, а ничего о них не знаю.

— Раин, расскажи о себе. О своей семье, о том, как ты жил, — попросила я, — ведь мне толком ничего о тебе не известно. А мы вроде как женаты.

Стало стыдно. Могла бы найти время, чтобы пообщаться, расспросить у мужей про семью.

— А что рассказать? — Раинель поудобней устроился на диванчике, облокотившись на спинку.

— Все, что хочешь.

— Семья у меня небольшая: мама, трое отцов, старший брат и младшая сестра, — начал Раин, — но клан, к которому принадлежит моя семья, один из самых многочисленных и сильных в Эльдельмене. С детства всем отпрыскам клана твердят, что наш род славен великими предками, поэтому маленькие эльфы задирают нос выше Ариентайских гор. Да и взрослые тоже. Проще говоря, почти все мои родственники ужасные снобы.

Раинель подвинулся ко мне поближе, обнял одной рукой и продолжил:

— Я тоже таким был. Заносчивый, глупый, вредный, но потом познакомился с побратимами, и Амран выбил из меня всю дурь. Хотя, наверное, не всю, — улыбнулся эльф.