Связь оборвалась. Макс смотрел на меня.

— Что думаешь?

— Что-что?! Что это прикол от кого нибудь из вас, или родители меня так проверяют на психическую устойчивость! Что мне еще думать?!

— Саш, никто из нас такого бы не придумал. Тем более — дорогущая куртка, оружие, разрешение, наверняка настоящее… Кто бы стал тратить столько денег чтобы приколоться?

Я замолчал. Значит родители! Ну не воспринимать же всерьез эту лабуду! Мне двадцать лет, в конце концов! Я закатал рукав куртки, и попробовал снять свой «стилет». Руку обожгло огнем, я вскрикнул, и уставился на наруч. Он не нагрелся, но там, где прилегал к руке, как будто полыхало пламя! Правда, несколько секунд, но мне хватил и этого.

— Что такое? — встрепенулся Макс.

— А подарочек то с секретиком оказался, — сквозь зубы процедил я, — не снимается.

— Что? Не может быть, дай я сниму.

— Нет! — заорал я, — еще хуже сделаешь!

— Как хочешь, — пожал плечами друг, — и что ты с ней делать будешь? Закрывать курткой? Жарко же!

— Сам же сказал, что куртка с термоэлементами, вот и проверим, — усмехнулся я, опуская рукав. Пистолет и разрешение я брать не стал — попробуй с португальской полицией объяснись, откуда у двадцатилетнего парня оружие? Да и зачем оно мне? Этого чертова клинка в рукаве хватит, если уж запугать кого нибудь придется, немного подумав, я надел сверчка на шею, и махнул рукой Максу.

— Пошли, мы наверное уже пришвартовались. Прогуляемся по городу.

— Возьмем девочек? — сразу же встрепенулся друг.

— Давай, — улыбнулся я. Уж кто кто, а Макс без девчонок никуда.

Я не успел подойти к двери, как в нее постучали.

— Да, да, мы уже идем! — заорал я.

— Немедленно откройте дверь! — раздался по ту сторону жесткий голос.

Мы встали как вкопанные.

— А в чем дело? Вы кто? — насторожился я.

— Откройте дверь, Интерпол! Иначе мы будем вынуждены её выбить!

Я посмотрел на Макса.

— Вот блин попали! — прошипел он, — А мужичок из диктофона то тебя не спроста предупреждал…

Я проглотил комок, вставший в горле, и взялся за дверную ручку…

День подходил к концу. Мы с Джованни и мамой сидели в отцовском кабинете и ждали Леонардо. Часы тикали слишком громко, и меня это начинало понемногу раздражать. Я встал из кресла, и начал ходить по комнате взад-вперед.

— Да угомонись ты уже! — поморщился Джованни через несколько минут.

— Угомониться?! Отца арестовали! Почему?! Что это за бред?!

— Николя, успокойся! — мама взяла меня за руки, — я уверена, что это просто недоразумения, и…

Она не успела договорить — дверь распахнулась, и в комнату влетел взъерошенный Леонардо. Он зло сорвал с себя плащ, и бросил его на письменный стол.

— Ну что?! Что произошло!? — налетел на него Джованни.

— Тихо! — рявкнул дядя, откупоривая бутылку тосканского красного, и делая несколько больших глотков. Воткнув пробку на место, он хмуро посмотрел на нас.

— Александра арестовали за шпионаж. Нет, тихо, я сказал! — прервал он меня, видя, что я собираюсь взорваться, — у него нашли письмо лейтенанту де Тремину, другу Бонапарта. Вы слышали о нем?

— О письме? — спросил брат.

— Нет, идиот, о Бонапарте! Этот лейтенантик в последнее время имеет очень сильное влияние на Парижский двор! После взятия Тулона его заметил король, и приблизил себе. Парень не стесняется в средствах, ради власти готов пойти на все! До нашего короля дошли слухи, что он, возможно, готовит переворот. А вы знаете, какие хорошие отношения между нашим монархом, и французским…

— И что? При чем тут отец?! — заорал я.

— Ты не слушал меня?! У него нашли письмо друга Бонапарта! И в этом письме ваш отец обещает всячески помочь с переворотом во Франции, взамен на возвышение нашей семьи!

— Не улавливаю связи… — нахмурился Джованни, — при чем тут наша семья? Мы ведь живем в Венеции?

— Де Тремин пообещал, что после того, как они захватят власть во Франции, прийдут в Италию, — еще более мрачно ответил Леонардо.

— Это ложь! — отчеканила мама, — Александр никогда бы на такое не пошел!

— Он мне сказал то-же самое, — горько усмехнулся Леонардо, — и я ему верю. Но письмо было написано его почерком, там стоит его роспись и печать! Есть свидетели!

— Свидетели чего? — спросил я.

— Того, как твой отец передавал письмо сторонникам Бонапартистского режима! Хотя сам он клянется, что этого не было…

— Значит действительно не было! — нахмурился Джованни. Он понимал, что хотя отец и не виноват, доказательств для его ареста более чем достаточно.

— Он что нибудь еще говорил? — спросила мама.

— Да, Мария. Я сначала подумал, что он бредит, но он был в полном сознании. Он попросил вас всех хранить одну вещь как зеницу ока, чтобы она никому не досталась.

— Что за вещь?

Леонардо молча подошел к столу, нашарил что то под столешницей, и сбоку выдвинулся небольшой ящичек. В нем лежала… фигурка сверчка!

— Медальон? — удивился я, — да кому он нужен! — я взял его в руки, — он даже не драгоценный.

Неожиданно Леонардо выхватил его у меня, и обернул в тряпицу.

— Александр сказал, чтобы никто из вас не прикасался к нему. Это может быть опасно.

— Кусок металла, — фыркнул Джованни, — так что с отцом? Его будут судить?

— Да. Завтра утром, в золотом дворце. Отдыхайте, и постарайтесь не прикасаться к этой штуке!

— Да что с ней не так?

— Не знаю. Но я верю Александру. Надеюсь, что и вы поверите, — сказал он и, бросив платок с фигуркой, вышел из кабинета.

— Идем спать, — сказала мама, — завтра чуть свет отправимся к Дожу.

Ага, спать, конечно, — подумал я про себя. Мне нужно увидеть Катерину… Дождавшись, пока у мамы погаснет свет, я неслышно открыл окно, и выбрался на крышу. И чуть было не столкнулся с Джованни!

— Ты к Катерине? — прошипел он.

— Да, — так-же, шепотом, ответил я, — а ты куда?

— Надо отлучиться по одному делу… ты надолго?

— Нет, вернусь через пару часов.

— Я тоже. Встретимся здесь же, через два с половиной часа?

— Хорошо, до встречи.

— Увидимся.

Мы неслышно разбежались по крышам в разные стороны.

Я подходил к дому Катерины. Было удивительно тихо для полуночи — ни куртизанок, ни грабителей, ни пьяниц, ни случайных прохожих… Только огромная луна висела в небе, в окружении облаков. Подняв с земли камешек, я запустил его в окно спальни Катерины. Никакого эффекта. Странно, обычно она всегда сразу распахивала окно… Я кинул еще два камешка — ничего. Забеспокоившись, я забрался на стену рядом с домом и, подобравшись к окну, заглянул в него. Лучше бы я этого не делал…

Катерина стояла в объятиях Андре… Они целовались, и очень чувственно… Так продолжалось несколько минут, потом Андрэ отстранился, и поцеловав Катерине руку, вышел за дверь. Mi amore осталась в комнате, загадочно улыбаясь…

Она предала меня…Она… Как она могла?! Да еще и с Андрэ?!

«Я убью его!», — с яростью подумал я. Что я мог такого натворить, что она полюбила этого пижона?! Ведь еще вчера ночью все было прекрасно?!

Не переставая думать о случившемся, я шагал домой. Жизнь рушилась… Отец арестован, любимая предала меня… Что я такого натворил? За невеселыми мыслями, я добрался до дома. Решив не дожидаться Джованни, я прошел к себе в комнату, взяв по пути бутылку вина и, запершись там, начал дегустировать Флорентийские виноградники. Они оказались очень неплохими…

Лиссабон. 2016 год. Здание Интерпола.

Мы с Максом не понимали ничего. Нам не объяснили, почему нас задержали. Нам не объяснили, как нас нашли, куда везут, и когда отпустят. И отпустят ли вообще? Почему нас не обыскали?

Мы уже третий час сидели в практически пустой комнатушке, где стоял только автомат с кофе, три стула и стол. Автомат съел уже половину мелочи, нашедшейся в наших карманах, а мы влили в себя несколько литров кофе.