— Ты ещё не до конца пробудилась, но когда это случится, ты не захочешь уходить от нас! Ведь ты поймёшь, каково есть истинное Счастье и Любовь, — сказала Гуута.

— Я уже знаю это, — ответила я, вспоминая минуты с Киату.

— Человеческие отношения — это лишь блеклое подобие настоящих состояний! — воскликнули дживы. — На самом деле, твоя жизнь может быть бесконечной, наполненной светом и смыслом!

Я переступила с ноги на ногу. Не привычно было вступать в полемику с одиннадцатью взрослыми женщинами, я вообще не люблю конфликты и спорить, но смолчать не получилось.

— Знаете ли, есть такая простая народная мудрость: всё должно быть в меру. Если я уже способна быть счастливой и любить, зачем что-то ещё? От Любви Любви не ищут!

— Ты не понимаешь, — сказала зелёная, всё время забываю, как её зовут…

— Это нормально, это процесс пробуждения. Отрицание истинного естественно, но преодолимо, — почти пропела Аэринга.

— Но, увы, ждать завершения процессов нет времени, — строго сказала Гуута и подошла ко мне, как директриса к нерадивой ученице. Достала из складок платья крошечную склянку, как ту, что нам вручили с картами в Визионарии. Она плеснула в воздух горсть голубой искристой пыли и провела по ней напряжённой ладонью. — Смотри, Тасия! Мир рушится. Каждую секунду мир рушится. Даже сейчас, когда мы разговариваем с тобой.

В облачке пыли, как на экране, образовалась живая картинка. И пошли рядом видеоролики о цунами, жутких разломах в коре планеты, расколах скал, смерчах, вихревыми воронками, затягивающими всё живое под землю. Мне стало нехорошо, я сама стала свидетельницей подобного всего около часа назад. По спине пробежали мурашки, я запахнула посильнее накидку.

— Ты постоянно задаёшься вопросом, почему мы не помогаем тебе, чем таким мы заняты, — вставила Лиорра. — Так знай: вот этим.

И я увидела на магическом видео Гууту над уходящей будто в никуда трещиной посреди цветущих холмов. Джива останавливала руками смерч, а затем вытягивала из воздуха толстые, как канаты, нити света. Создавала из них золотистые облачные полотна, бросала их в бездну, перетягивала нитями будто обгрызенные края трещины. И те действительно становились уже и уже, пока не скреплялись, оставляя на поверхности поля лишь канаву, похожую на грубый послеоперационный шов. Я ахнула.

— Никто из нас не планировал изначально спасать мир и становиться воплощением светлых сил, — сказала Аэринга. — У меня был жених, и его пришлось оставить.

— У меня была семья, — сказала розововолосая джива.

— Я была помолвлена, — призналась Лиорра. — Просто иногда приходится выбирать большее, чем личное счастье, и получать Счастье с большой буквы взамен.

— Тем более, что при обычной жизни всё будет отнято, — сказала Гуута. — Тело нам подарено, и будет отнято. Причём у человека на много сотен лет быстрее, чем у полностью пробуждённой дживы. Любимые люди и отношения будут отняты.

— Кем?! — почти крикнула я.

— Смертью, — сказала Гуута. — Она приходит за каждым. И ставит точку.

Я заколебалась. Разум был готов согласиться, но сердце так и выворачивало наизнанку.

— Х-хорошо, я подумаю об этом, — через силу проговорила я. — Но Киату мы должны спасти.

— Ты не знаешь его настоящего, — сказала Лиорра. — Ты не должна больше думать о нём!

— Я знаю его! И мне не нужно ничего говорить! — воскликнула я. — Я всё о нём знаю!

— Нет. Смотри! — Дживы одновременно взмахнули руками: сизое облако магической пыльцы окружило меня. Дживы провели по нему ладонями, и на магическом экране я увидела Киату. Он яростно дрался с мужчиной пиратского типа, полуголый, на песке. Киату победил противника и, уложив его на песок, вонзил саблю в грудь, брызнула кровь. Я отворачивалась, но круговой экран показывал мне с каждым поворотом новые сцены драк. Киату был силён, но безжалостен.

У меня перехватило дыхание. Я зажмурилась. А потом опять открыла глаза. Теперь Киату жёстко отчитывал команду на корабле, раздавал пинки и подзатыльники… Был груб. Курил в каком-то злачном месте трубку, похожую на кальян, и запивал из бутыли вином. Вручал набитые кошельки жутким, похожим на монстров, существам. Верхом на Чубарре со смехом охотился за рыбка в утлой лодочке. И акула расплющила её зубами, отбросив человека прочь — в волны.

— Хватит! — сказала я. — Не хочу больше!

И тут картинка сменилась, и я увидела Киату с женщиной. В постели… Мне стало нехорошо.

— Прекратите! — потребовала я, закрыв глаза руками. — Меня не касается его прошлое!

— Из нитей прошлого ткётся полотно будущего! — перебила меня Гуута, и отвела мою руку от лица.

И вновь было некуда отвернуться. Постельные сцены менялись, женщины тоже, в голове у меня застучало, в бёдрах и животе скрутило болезненным жгутом, в сердце стало больно. Невыносимо. Я рванулась и переместилась от них подальше.

— Уйдите! — закричала я, сжимаясь.

— Это пройдёт, — вновь оказалась рядом Аэринга. — Боль всегда уходит. Пойдём с нами. Твои помощницы вот-вот будут у самого Сердца Мира. Тебе стоит подумать о них, и ты тоже окажешься у цели. И мы…

— Уйдите! — повторила я, задыхаясь.

Гуута тоже переместилась и потянула за руку Аэрингу.

— Пойдём, сестра. Тасии нужно время. Боли всегда нужно время. Хоть увы, его много нет в нашем распоряжении. — И она повернулась ко мне. — Прости, но Киату там, где должен быть. Он тёмен, и потому оказался в руках Мар. И даже если попытается вырваться, всё равно упадёт во мрак, как его ни спасай. А ты светла, и потому Око хранит тебя, и ты с нами. Сама видишь. Просто знай: тёмное никогда не станет светлым. Люди не меняются, удел большинства из них — пороки.

Я стиснула зубы. Душу будто облили грязью. Гуута погладила меня по плечу.

— Мы оставляем тебя, чтобы ты пришла в себя. Но мы с тобой. Ты — одна из нас. И мы любим тебя.

С этими словами все дживы исчезли, а я расплакалась. Захотелось развидеть всё увиденное и просто перестать быть. Я сбросила подаренную накидку и села на тёплые камни, спустив ноги в цветную воду. Слёзы капали из глаз и при соприкосновении с водой, вспыхивали искорками и уносились по спирали вниз, а затем снова раскручивались потоком пузьков и поднимались вверх. Красиво. Больно…

* * *

Я порывалась переместиться к Киату, и останавливала себя, понимая, что она. И плана по-прежнему нет. И нет даже одежды. Однако вскоре Хозяин Озёр вынырнул из подземного водоёма, и я поспешила спрятаться за накидкой. Шиоу прошипел что-то, и вновь изумрудными змейками по потолку и по стенам заструились ящерки. Они что-то тянули за собой, похожее на сброшенную змеиную кожу.

— Джжжива одежжжда, — проговорил Шиоу.

Утерев слёзы, я поблагодарила из вежливости, толком не понимая, о чём он. И тогда Шиоу без цремоний опять окрутил меня хвостом и поставил на ноги прямо по центру «змеиной кожи», а расторопные ящерки потянули «кожу» выше, пробегая по моим ногам и бёдрам. И совершенно внезапно одели меня в кожаный наряд, которому позавидовали бы богини латекса. Это было платье. И накидка из чего-то тонкого, зелёного, блестящего, с чешуйками. Если бы они не были такими легкими, я бы решила, что это кольчуга.

— Благодарю, — ещё раз вежливо и гундосо сказала я. — Право, не стоило беспокойства…

— Сссстоило… Джжива нужжна осссобая одежжда. Зззащщщитит джжжива. И я буду благословлён, и придёт хоззяйка моему дому… — ящер поклонился, провёл вновь длинным змеиным языком по моей голове.

Увидев браслеты на камнях, Шиоу сверкнул глазом:

— Хорошшшоо. Джжжива свободна. Прощщщай, джжжива!

— Прощайте! Спасибо вам! — крикнула я ему вдогонку, но в воздухе мелькнул загривок и хвост, меня окропило брызгами, но совсем не намочило. Шиоу исчез, решив, что его помощь на этом завершена. Я повторила растерянно: — Прощайте…

Я не знала, что мне предпринять. Я запуталась. Хоть снова лезь в бочку с тёплой водой и успокаивайся. Куда перемещаться? И что делать? Я зачерпнула воды в собранную лодочкой ладонь и умылась. После показанного дживами хотелось помыться целиком, промыть глаза. Как же больно! Разве так делают сёстры? Мучают такой «правдоой» того, кого любят?!