Хотя с чего им меня любить? И вдруг мне подумалось: а зачем дживы следили за Киату? Старательно, не один год? Они ведь не могли знать о чёрной привязке, когда он был студентом? Зачем они так хотят, чтобы его не было?! Ведь лично им он…

— Правильно, девочка, — проскрежал рядом старческий голос. — Всегда думай «зачем». Даже если само «Око» скажет тебе что-то.

Это ещё кто?! Тайная подземная пещера, оказывается, была такой же посещаемой, как станция метро «Охотный ряд». Я обернулась. Возле меня стояла та же старуха в мшистых одеждах, что предупредила меня об опасности в гостинице. Кажется, Гаяури?

— «Зачем» — волшебное слово, — подмигнула старуха. — Гораздо волшебнее, чем «спасибо» и «пожалуйста». И не плачь. Не с чего тут плакать. Киату не святой, но он воин и мужчина. Да-да, не таращь глаза, я тоже всё это видела. Ты бы хотела, чтобы в драке убили его? Чтобы он прощал воров и занимался попустительством всяким негодяям? Чтобы он жил монахом, мечтая, что однажды встретит тебя?

— Он мог не встретить меня… — пробормотала я, утирая нос ладонью и нехотя прикрывшись накидкой джив.

— Именно. Прокрути у любого, не боящегося выходить на улицу, мужчины найдёшь такое прошлое!

— У каждого? — шморгнула я носом.

— Можешь не брать в расчёт тихонь и трусов. У тех та же ерунда, но только в головах происходит. Мужчины спят с женщинами, разными и многими. До тех пор, пока не встретят любимую. Единственную. И глупо ревновать, к тем, чьи имена он уже и не помнит!

— Но ведь больно!

— Больно не тебе. А привычке думать всякую ерунду! Наслушалась этих «святош», чтоб им светом подавиться и лопнуть три раза! Вообще ты не маленькая, должна понимать, что человек — существо наполовину белое, наполовину чёрное. Так было, есть и будет. Даже самых примерных тянет пошалить, — старуха подмигнула мне снова: — Ну, ты в курсе.

— Откуда вы знаете? За мной тоже следили? — напряжённо спросила я.

— Зачем следить? Вот ещё! — усмехнулась старуха Гаяури. — Исключений не бывает. Даже если ты на самом деле ничего и не делала, в голове-то много чего разного бывало, да? И не тоьлько лютики-цветочки.

Я смутилась и пожала плечами. Старуха рассмеялась непосредственно, почти по-детски:

— А это и не имеет значения. — Она сделала большие глаза и сообщила шёпотом, словно страшную тайну: — Прошлое вообще не имеет значения. Важно, что сейчас! Ты любишь Киату?

— Да…

— И он тебя любит. Все проверки прошёл. Или ты до сих пор сомневаешься?

— Нет, — я мотнула головой.

— Значит, вопрос закрыт.

— Так зачем же дживы… — начала я.

Старуха подняла палец и радостно перебила меня:

— Вот он — этот важный вопрос «зачем»? — она помолчала немного, позволяя мне догадаться.

— Им это нужно, да?

— Молодец. Не такая глупая, как они говорили, — хихикнула старуха. — С годами ещё помудреешь, совсем будет хорошо…

Меня уже и старуха начала раздражать.

— Знаете, извините конечно, но хватит с меня ваших загадок, — проговорила я сердито. — Или говорите прямо, или давайте закончим. У меня ещё масса дел есть. В том числе мир спасти, чтоб ему! И Киату! Говорите сейчас же всё, что вам известно!

— Умница, девочка! Так и надо! — старуха Гаяури прищурилась. — Всё просто: Киату дживам больше не нужен. Наоборот, он ведь дживари — единственный на Дживайе, кто может им приказать. Или запретить. Или призвать к ответу. Теперь им нужно от него избавиться. Ведь цель-то близка.

— Почему теперь, а не раньше? — поджала я губы, жалея, что нет рядом Риты. Она уж точно поняла, не врёт ли старуха. А та продолжала:

— Раньше дживари был необходим. Ведь одна из его способностей — помочь пробуждающейся дживе зажечь Тело Света. Без него джива — просто обезьяна, которая по пространству мечется: ни ума, ни сил. В принципе, он и помог. Да?

Я кивнула насупленно.

— Теперь твоя очередь помочь ему. И никого не слушай. — Старуха ласково потрепала меня по щеке. — Сердца Мира можешь коснуться только ты! И ты тут настоящая королева бала! Вон и платье соответствующее!

Я сжала кулаки.

— Королевой быть не собираюсь. А вот разобраться с одной вонючей звездой, чувствую, пора. Она захватила Киату. Дживы помогать отказались. А вы? Вы имеете хотя бы понятие о том, как одолеть Мару в короне?

Старуха скрипуче рассмеялась.

— Нравится мне твой настрой, девочка! Не испугаешься? Уверена?

— Уверена! — звонко сказала я.

Старуха приобняла меня дряблой рукой и сказала:

— Тогда план у нас будет такой…

Киату

Чёрные маги королевы наиздевались над ним вдоволь, бросая о каменные стены, как котёнка. Но Киату не призвал Тасю. И ни одну из джив. Наборот, когда почувствовал в себе слабину, вновь упав лицом о каменные плиты, Киату мысленно приказал Тасе и всем остальным дживам — не перемещаться к нему! Даже если позовёт.

«Я запрещаю являться ко мне на помощь!» — рявкнул он в подпространство мыслей, зная, что они услышат. В мозгу щелчок, световая вспышка — сигнал принят. На сердце отлегло, тело вновь скрутило болью. Увы, королевское отрепье знало, что он может. Они обо всём были хорошо осведомлены.

— Она всё равно явится к тебе, дживари! — хищно и слишком уверенно заявила эта женщина без сердца, в королевской мантии, отвратительно похожая на Риту. — И у тебя будет выбор: её жизнь или твоя!

Киату промолчал, глядя из-под опухших век. Его потащили по плитам и сунули в каменный мешок посреди мрачного королевского зала, в котором несмотря на золото одежд, багряных мантий и бесчисленных украшений, редкой красоты сталактитов под высокими арочными потолками, было невероятно темно и душно. И пахло могильником.

— Тебе не убежать отсюда! — сообщила холодно королева. — Сиди и думай: её жизнь или твоя!

Толстая дверь отшлифованного, поблескивающего магией каменного саркофага захлопнулась с грохотом. И в тесной, удушающей темноте Киату понял, что с него не спустят глаз. Он лежал, скрюченный в три погибели, потому что вытянуться в полный рост ни стоя, ни лежа в этой камере не вышло бы. Хотелось не шевелиться. И даже не дышать, потому что это было больно. Но он заставил себя сесть. Закрыл глаза в изнеможении. Холод камня говорил о том, что смерть, вот она — близко. Но не её боялся Киату больше всего, он страшился собственного малодушия. Он может не выдержать…

Сквозь закрытые веки понеслись живой лентой воспомнания. Однажды он смалодушничал, ушёл из Храма Ока. Там было трудно. Возможно, если бы он не решил тогда почерпнуть вдоволь от жизни удовольствий, попользоваться даром заклинателя моря ради собственной выгоды, компенсировать нищее детство и получить всё, что было у самодовольных богатеев, всё было бы иначе. Но он решил наплевать на познание света, на тайны Всевидящего Ока и лично получить то, чем другие пользовались с рождения, походя оскорбляя и унижая бедняков. Грубо послал старика-жреца, способного творить чудеса своей верой и преданностью, и ушел. И достаточно быстро Киату превратился в Катрана, короля контрабандистов. Замок себе отстроил, ни в чём не отказывал себе, имел женщин каких хотел… А теперь он здесь, и смерть скоро поставит точку. Потому что внезапно богатство и власть, секс и пьянящая беззаконием свобода, всё отступило на задний план и стало блеклым, ненужным фоном перед чистотой и невинностью смешной девочки. И он не предаст её. Любовь в сердце оказалась такой большой, что Киату даже сам себе показался чище. В её небесно-голубых глазах всё преобразовывалось, всё становилось лучше, красивее, нежнее. Она была ещё наивна, но не глупа. Просто юность. А юность проходит, но красота сердца остаётся. И в сотню лет оно может быть по-прежнему чистым и большим, как у ребёнка, впервые увидевшего и полюбившего мир. Тася и была таким ребёнком. Киату поразило, что она совершенно искренне согласилась спасать чужой мир. Кто пойдёт на это? Только очень большое и красивое Сердце, в котором живёт свет. Даже если с первого взгляда и кажется, что ты видишь лишь хрупкую, тоненькую, наивную девушку.