А вот избранный после Львова и благополучно утвержденный в МВД новый московский мэр Михаил Челноков был избран также главноуполномоченным Всероссийского союза городов (ВСГ) на съезде городских голов, который прошел 8–9 августа 1914 года. Потомственный почетный гражданин, обучался в Лазаревском институте восточных языков, владелец четырех кирпичных заводов в Мытищах, он также представлял правое крыло кадетов, входя в их ЦК и думскую фракцию. «Энергичный, несмотря на сильную хромоту, непоседливый, подвижный… На умном, выразительном лице скользила улыбка старого дядьки, которому приходится мириться с тем, что дети все шалят… Это был самородок, с умом живым и острым, с редким здравым смыслом, с богатым запасом метких словечек»[732], — характеризовала Челнокова соратница по партии. Активным сотрудником Союза городов с первых дней его существования стал Александр Коновалов. В августе 1914 года в ВСГ состояли 140 городов, к декабрю 1915 года -464.
Занимаясь сначала сугубо тыловыми и гражданскими делами, позднее Союзы земств и городов создали объединенный комитет по военному снабжению — Земгор. К 1916 году число контролируемых им заводов и мастерских превысило две тысячи. Самодеятельные земские организации насчитывали около 8000 учреждений, в которых работало около 250 тысяч служащих. Они получали освобождение от военной службы, но носили военного вида форму и были прозваны в народе «зем гусарам и».
Военными поставками должна была заниматься третья всероссийская самодеятельная организация, возникшая в мае 1915 года, когда конференция Всероссийского Совета съездов представителей промышленности и торговли по предложению П. П. Рябушинского, нарисовавшего ужасающую картину с боеприпасами на фронте, приняла резолюцию о создании во всех губерниях военно-промышленных комитетов. Идея состояла в том, что бизнесмены сами наладят производство оружия и боеприпасов при координирующей роли Центрального военно-промышленного комитета (ЦВПК), который должен был вести учет потребностей армии и распределять заказы по региональным отделениям. В течение двух последующих месяцев было создано 78 областных и местных военно-промышленных комитетов, привлечено для обслуживания нужд фронта более 1300 предприятий[733]. В военно-промышленных комитетах по всей стране на 1 октября 1916 года работало более 976 тысяч человек[734], среди них немало героев будущей революционной драмы.
Председателем ЦВПК был избран сначала руководитель Совета съездов Аваков, но затем его сменил… кто же? Гучков. Его заместителем стал Коновалов, членом руководства — князь Львов. Рябушинс-кий возглавил московский ВПК, где его заместителями оказались Челноков и опять же Львов. Круг замкнулся. Три организации, не теряя своей самостоятельности, стали практически единым целым через унию своего руководящего состава.
Царю хорошо было известно об оппозиционных настроениях, царивших в Земгоре и ВПК, но он шел на сотрудничество с ними, видя практическую пользу в подключении бизнеса и общественности к помощи армии. Военно-промышленным комитетам был придан официальный статус. Через них стали осуществляться многие военные заказы. Более того, император пошел на создание при правительстве новых органов военно-экономического регулирования, куда приглашались и правительственные чиновники, и законодатели, и представители самодеятельных организаций. В мае 1915 года было образовано Особое совещание по улучшению снабжения армии. Инициатором его создания был Родзянко, приехавший в Барановичи вместе с банкирами и предпринимателями Литвиновым-Фалинским, Вышнеградским и Путиловым и предложивший эту идею Верховному главнокомандующему Николаю Николаевичу. Он и пролоббировал соответствующее решение императора. Совещание действовало под председательством военного министра и туда входили, словами Родзянко, «не только члены Государственной думы и Государственного совета, но также и представители промышленности, правда, в ограниченном числе, но это обусловилось самой необходимостью — нельзя создавать громоздкую организацию»[735]. 17 августа Николай II подписал закон о формировании уже четырех особых совещаний: по обороне государства, которое возглавил Поливанов, по транспорту — министр путей сообщения Сергей Рухлов, по топливу — министр торговли и промышленности Шаховской, по продовольствию — Кривошеин.
Первое объединенное заседание всех четырех совещаний прошло 22 августа в Зимнем дворце под председательством императора. «Царь, таким образом, привлекал членов Государственной думы не только к законодательной работе, но отдавал в их руки и часть исполнительной власти»[736], — с удовлетворением констатировал участник заседания Василий Шульгин. Создание относительно автономных органов в лице особых совещаний приводило к известному ослаблению властной роли Совета министров и его председателя, отделению управления военной экономикой от общеполитического, обостряло проблему координации и единства государственного управления[737]. Но император полагал, что это не слишком большая цена за подключение бизнеса и парламентариев к созидательной работе.
В конце 1915 и в 1916 году снабжение армии оружием и боеприпасами начало улучшаться, что было представлено прессой и прогрессивной общественностью как результат героических усилий Земгора, ВПК и особых совещаний в борьбе с некомпетентной, продажной и предательской царской бюрократией. Критические замечания в адрес самодеятельных организаций априори объявлялись происками реакции. И любая их деятельность, даже весьма сомнительная в условиях войны, если не сказать большего, встречала бурную поддержку всех политических сил, ориентировавшихся на Прогрессивный блок.
О том, насколько работа этих организаций была действительно плодотворной и насколько она укрепляла российские армию и государство, единого мнения нет. Попробуем разобраться.
Начнем с Земгора. Его организации общественности неплохо справлялись с заготовкой медикаментов, перевязочных средств, хирургических инструментов, белья, теплой одежды, с уходом за ранеными, доставкой их в тыловые госпитали, размещением эвакуируемых, устройством благотворительных столовых, интендантскими поставками кожи и т. д. Однако в деле непосредственной помощи фронту их достижения оставались скромными, Кроме того, следует подчеркнуть, что работа земских органов осуществлялась на субсидии из центральной казны, объем которых постоянно рос. Князь Львов встал на позицию, что коррумпированная царская бюрократия не в состоянии честно и эффективно тратить народные деньги, а потому изначально запросил на нужды Союзов земств и городов миллиард рублей, даже не представив смету расходов. Требование министра внутренних дел Маклакова о введении отчетности было с негодованием отвергнуто. Тем не менее, по настоянию Верховного главнокомандующего Николая Николаевича Союзам была предоставлена неограниченная кредитная линия. Если в конце 1914 года субсидирование их деятельности измерялось суммой 43 млн рублей, то к сентябрю 1916-го достигло 553 млн, при том, что сами земства привлекли за время войны чуть больше 9 млн[738]. А среди расходных статей по-прежнему доминировали традиционные земские затраты на народное образование и здравоохранение.
По поводу эффективности расходования средств для нужд обороны можно привести множество свидетельств людей самых разных политических взглядов. «Во всей русской истории не было института, ресурсы которого тратились таким диким образом, как это было во Всероссийском Земском союзе. Если бы война не закончилась революцией, его руководители, конечно, должны были быть привлечены к следствию»[739], — напишет знакомый нам член Госсовета Владимир Гурко, между прочим, один из авторов программы Прогрессивного блока. Дмитрий Фурманов, будущий комиссар легендарного Чапаева, а в годы мировой войны санитар земского поезда Красного Креста, поражался: «Откуда-то свыше санкционированы все эти шальные расходы, и масса денег уплывает попусту»[740]. Сергей Ольденбург писал, что «большинство учреждений Земгора не имело оборудования и мало понимало в технике дела; местные комитеты были еще беспомощнее, чем центральный; их поставки запаздывали, оказывалось до 50 процентов брака»[741].
