Архилич пожал плечами.

— Постоянное самовоспроизводство и поиск новых носителей.

— Нет, тут все сложнее. Первичная эмульсия совершенно точно берется из земли, она может сколько угодно покоиться в недрах, пока не объявится подходящий хозяин. Мы знаем, что ванары пережили похожую эпидемию, но умудрились победить, задолго до них с эмульсией сталкивались гоблины…

— Стой, что? Гоблины? Откуда тебе известно?

— Во время экспедиций в Курганы я исследовал руины Шаиша, на древних барельефах видел изображение одного забытого мифа. Для древних гоблинов он был сродни нашим историям о допотопных временах. В общих чертах там рассказывается про кошмар, вырвавшийся из-под земли и поглотивший мир. Ничего не напоминает?

— Как гоблины победили?

— Никак. Перед последней битвой боги отобрали несколько сотен самых достойных женщин и мужей, погрузили их волшебный сон, чтоб после пробуждения начать жизнь с начала.

— Дерьмо.

— О чем я и говорю, — кивнул американец. — Эпидемия циклична. Кто знает, сколько цивилизаций она успела сгубить? И откуда берется первичная эмульсия? Возможно, для финальной стадии паразиту требуется набрать некую критическую массу, чтобы в итоге устроить большое обнуление и впасть в спячку до следующего цикла.

— Но биосфера не исчезла. Вон динозавры бегают не первый миллион лет, их наверняка на Отрию с Земли занесло. Почему они не вымерли вместе с гоблинами?

— Эмульсию интересуют носители, наделенные разумом? — развел руками Квинт. — Я не знаю, у меня только догадки. Так или иначе, мы столкнулись не просто с культом воинствующих фанатиков. Заразу следует извести под корень, биооружие — наш шанс.

— А лучше нанооружие, — вздохнул Кирилл. — Я ведь рассказывал, как ваши во время боев за Арктику зарядили по русской авиабазе боеголовкой с нанопылью?

— Нет.

— Такая меркзая дрянь, которую можно на молекулярном уровне запрограммировать на поражение определенных организмов. У них разъедает кожу, внутренности. Инфраструктура остается невредимой, а люди помирают в страшных мучениях.

— Интересная технология.

— Хорошо еще, во время Судного дня ее не пустили в ход массово.

— Может, рискнем, навестим Землю? Оставшихся без присмотра арсеналов должно хватить.

— Нет! — резко отрезал Кирилл. — Даже пытаться не стану. Черт с ними, с демонами и языческими божками, я боюсь Молоха.

— Он же не всевидящ.

— Он поставил на мне магическое клеймо, отследит хоть на другом конце вселенной. С такими монстрами лучше не сталкиваться лишний раз, зуб даю.

— Тогда… следует готовить запасной аэродром?

— Где?

— За Западным океаном вроде Заэр находится, а на востоке Кималаг. Апокалипсис на отдельной взятом континенте не означает гибели всей планеты.

— Туда еще добраться надо.

— Ну, так слетай, разведай обстановку, потом с помощью драконов проложим портал.

— И натолкнуться на других драконов, Молохов? Я слабо представляю, что ждет нас за океаном. С эпохи, когда ванарские путешественники побывали там, многое могло измениться. Лучше сосредоточиться на достижении победы.

— Советую никому больше не рассказывать про мою теорию, Кирилл. Лишняя паника не нужна.

— Тлалок умеет молчать.

— В раннеклассовых обществах, к коим относится Новый Рим, Ацтлан, фигуры вождей имеют несравнимо большее значение, чем президенты, генеральные секретари, премьер-министры в нашей реальности. И когда вожди начинают испытывать страх, сомнения, это неизбежно передается их подданным. Дело в психологии масс. Я хочу предостеречь тебя от ошибок, которые в первое время допускал сам, — наставническим тоном говорил Квинт. — Среди людей здесь преобладает магическое мышление, основанное на суевериях и бредовых предрассудках.

— Убедил.

С уступа безымянного пика открывался изумительный вид на заснеженные вершины Борейских гор. Издревле они являлись естественной преградой, разделявшей север и юг Пангеи. Отчасти этим объяснялись плохо налаженные связи с государствами налар. Надежных маршрутов через Борейские горы можно пересчитать по пальцам одной руки. Те, кто сунутся сюда без толкового проводника, почти наверняка обречены заблудиться, замерзнуть, погибнуть под лавиной или от рук горцев, чудищ, не жалующих чужаков. Не исключен вариант со смертью от гипоксии, Эверест смотрится блекло на фоне здешних пятнадцати-семнадцатикилометровых пиков, пронзающих небеса.

Но Кирилл с Тлалоком и отрядом жрецов-личей прибыли сюда не в качестве туристов. Их задачей было выследить и прикончить Великого Вестника Преображения, так люди если не выиграют войну, то хотя бы серьезно ослабят Кэл Нур.

Телепортация открывала перед нежитью широкие перспективы, глубинная разведка могла мгновенно появляться в нужном месте, также быстро исчезать.

Несколько дней назад лазутчики засекли передвижение нурийских войск через Борейские горы, в частности, там присутствовало гигантское существо, по описаниям сильно смахивающее на Энру.

Такой шанс нельзя упускать и архилич, захватив с собой тридцать оставшихся орихалковых слитков, решил действовать.

Наступающие из Саварии культисты без труда разбили брошенную против них сорокатысячную армию Валериана Клавдия при поддержке пятерки драконов (кое-кто из них высунул голову из песка), через месяц-два возьмут в осаду Никополь.

Группировка во главе с Энрой должна нанести удар по северным провинциям, Нарбонии и Ал Могуну, чтобы расчистить сухопутный коридор на юг Пангеи.

Особой надежды на помощь западных соседей нет, война их словно не касается. А когда запахнет жаренным, будет поздно. Кирилл четко уяснил — Отрию сгубит не эмульсия, а глупость местных вождей, царей, императоров.

Они надеются договориться с Пошестью.

Послов Ацтлана на западе в лучшем случае встречали с опаской, иногда даже на порог дворцов не пускали. Некромантов мало где любят.

— Мат! — торжествующе объявил Тлалок, передвинув шахматную фигуру. Отряд сидел в засаде не первый день, надо как-то развеивать скуку, вот и захватили с собой доску с фигурами. Шахматы на Отрии хорошо известны, их притащили то ли сами византийцы, то ли иные путешественники между мирами.

— Да твою ж… Как тебе это удается? — недоумевал Кирилл, находясь в положении проигравшего. Восьмую партию подряд.

Игру время от времени портил налетавший ветер, сносивший фигуры. Личи не ставили никаких защитных чар, дабы не выдать свою позицию. Некоторые нурийские колдуны обладают аналогом магического сонара.

— Мне просто везет, владыка.

— Не бывает такого везения.

— Бывает.

— Ты как-то меня обманываешь.

— Нет.

— А если ноги сломаю?

Первый советник полез в лежающий рядом на земле мешок, вытащил оттуда крупное овальное яйцо, покрытое бежевыми пятнами.

— Вот причина моих выигрышей за последние три дня.

— Яйцо?

— Не просто, а редчайшего подвида гоблинов, кажется… ромейцы их лепреконами называют.

Кирилл выхватил яйцо у Тлалока.

— А нельзя было сказать раньше!?

— Прости, владыка, не мог отказать себе в удовольствии поводить присутствующих за нос.

— Съевший это, обретает невиданную удачу. Правильно?

— Не невиданную, а лучшие шансы на успех, выше, чем если яйцо просто находится рядом с обладателем. И эффект длится не больше недели. Употребить его лучше перед схваткой.

— Где ты достал яйцо?

— Выторговал у нужного гоблина в Элиде. Ушастый поганец сотню солидов требовал.

— Немало.

— Загвоздка в том, что удачу нельзя забрать силой, она должна быть отдана добровольно.

— Хорошо, наверное, устроился зеленокожий.

— Не то слово, владыка, у него целый особняк и десятки слуг, рабов. Лепреконы будут умнее обычных гоблинов, тот при разговоре даже слова не коверкает и прекрасно знает счет.

— Почему я раньше не подумал купить немного удачи?

На одиннадцатый день на горной тропе было замечено движение. Непрерывная колонна нурийского воинства, во главе которой находились три исполинских существа. Два уродливых гуманоида ростом метров двадцать, между ними неуклюже ползло не менее громадное жабоподобное нечто.