Смочив собственные руки и живот пациентки алкоголем, личи начали операцию. Кирилл разрезал кожу, подкожный жир, мышцы и добрался до кишечника.

— Хорошо, с диагнозом я не ошибся. Смотри, Тлалок, вот это называется аппендикс, когда он воспаляется, то наполняется гноем, может лопнуть. Из-за этого бактерии из кишок попадают в остальной организм и отравляют его, — аппендикс Анастасии был заметно раздут. — Теперь надо аккуратно попробуем зажать здесь и… аккуратно отрезать. Есть!

— Все?

— Прижги культю здесь.

— Понял.

Пальцы Тлалока прижгли культю кишки и одновременно скрепили разрез. Воздействие магического огня было точечным, как у лазера, благодаря чему окружающие ткани почти не пострадали. Кирилл еще не умел настолько тонко фокусировать заклинания.

— Не кровоточит?

— Вроде нет, — первый советник внимательно осмотрел внутренности. — Чистая работа, мой царь.

— Можно заживлять.

Архилич наложил на рану руку, рассеченные ткани начали заживать буквально на глазах. Через пять минут остался неаккуратный розовый рубец, напоминавший о проведенной хирургической операции.

— Позволь выразить свое восхищение.

— Чем?

— Ты действовал почти как бывалый лекарь, немного небрежно, но умело.

— Брось, я всего лишь старался повторить действия земных врачей. Вот они-то творят чудеса безо всякой магии.

Следующие сутки возле Анастасии непрерывно находились царские слуги, Кирилл сам заглядывал, мерил пульс, слушал дыхание. Терять, возможно, будущую замену Таякапан не хотелось. Эта девчонка куда более послушна и управляема, знает, чем обязана архиличу. А царица своевольна, своенравна, да и вообще черт знает, какие тараканы у нее в голове. Особенно после уничтожения взрослых членов царской династии.

Когда больная очнулась, Кирилл сразу навестил ее.

— Как чувствует себя больная?

— Лучше, чем было.

Девушка попыталась встать, архилич помешал этому.

— Ближайшие два-три дня соблюдаешь постельный режим.

— Даже в туалет нельзя?

— Ладно, в туалет можно.

— Ты спас мне жизнь, повелитель, — с благодарностью произнесла Анастасия. — Никто другой бы не смог… разве что древнейшие из драконов.

— Я не бросаю тех, кто мне хорошо служит.

— Меня ждала б смерть, не забери ты меня из грязных лап Ксикохтенктатла.

Прошло почти пять месяцев с момента появления Кирилла на Отрии, но порой казалось, будто миновала целая эпоха. Нынешняя жизнь оказалась насыщеннее прошлой, здесь была магия, драконы, живые мертвецы, нечеловеческие расы, политика, придворные интриги.

Архилич достаточно быстро усвоил правила игры и включился в нее, как игрок высшей категории. Со стартовыми условиями ему крупно повезло, мог ведь переродиться бесправным рабом. А тут как в сказке: раз и целый царь. Хотя сказка эта отнюдь не добрая, Кирилл вынужден изображаться из себя маньяка, убивая людей штабелями. Нерадивые чиновники, родня прежнего Кеоцикаля, мятежники, просто идиоты. Милосердие — роскошь, которую следует проявлять крайне осторожно, аборигены частенько расценивают это как слабость.

Порой для придания эффекта приходилось опускаться до полного садизма, сдирая с живых людей кожу, поджаривая их на магическом огне, скармливая мантикорам. Быстрое безболезненное умерщвление, оказывается, у ацтлани тоже считается величайшим актом милосердия. Что взять с отморозков, практикующих некромантию и рабовладение?

Кирилл с беспокойством следил за приходящими с севера новостями, как идут дела в империи, не умер ли император Флавий III. Старику месяц назад исполнилось сто тринадцать лет.

В один прекрасный день в небе над Ачтиланом появилась огромная крылатая ящерица. Кирилл узнал Хеонака сразу по рубиновому оттенку чешуи.

Дракон сделал над столицей круг и, заметив благодаря отличнейшему зрению, архилича приземлился рядом, на площади перед пирамидами.

— Разрази его гром, — разочарованно протянул Кирилл. — Все испортил, харя рогатая.

Хеонак объявился в самый неподходящий момент, когда шел городской матч по футболу. Однажды показанная земная игра неожиданно понравилась индейцам, менее чем через пару недель новой забавой было так или иначе увлечено все мужское население столицы от мала до велика.

Дело дошло до официально организованных соревнований. Живые против живых, мертвые против мертвых, живые против мертвых. Играют из спортивного интереса, ради денег, рабов, иных поставленных на кон ценностей.

— Тем лучше, — бросила сидевшая рядом Теякапан. — Мне надоело смотреть на это бесцельное пинание мяча.

— Народ с тобой не согласится.

— Им лишь забавы подавай.

— Ладно, я пошел, — Кирилл спустился по ступенькам пирамиды на площадь, к ожидавшему его дракону. — Давно не виделись.

— Всего-то полтора сезона прошло. Залезай.

— Ты нам всю игру испоганил.

— Так это катание шара какая-то игра?

— Называется «передай-мяч».

— Вы люди постоянно занимаетесь глупостями.

Хеонак с архиличем отлетел за город, на то же место у Чаулока, где они разговаривали в первый раз. Спрыгнув со спины дракона, Кирилл заговорил:

— Так с какими вестями прилетел? Император того… преставился?

— Еще нет, — с некоторым разочарованием ответил ящер. — Он принимает какое-то зелье, привезенное с Адрии, из-за чего стал чувствовать себя лучше.

— Так это, наверное, отчасти хорошо? Больше времени на подготовку.

— Я облетал южные провинции по важным делам и решил заглянуть в Ацтлан. Надо испытать тебя.

— Не понял.

— Покажи, чему научился за прошедшее время, — приказным тоном изрек Хеонак. — Выплесни всю свою магическую мощь на меня.

Кирилл проигнорировал высокомерное обращение к своей персоне, хотя желание бросить в ответ крепкое словцо было огромным.

«Нет, еще не время ссориться с ними. Позже».

— Прям всю?

— Магией дракону практически невозможно навредить. Я выдержу удар.

— Уверен?

Кириллу показалось или в глазах ящерицы мелькнуло сомнение? Тем не менее, Хеонак утвердительно кивнул.

— Ну, ты сам попросил. Если подпалю крылышки, не серчай.

Руки архилича окутали ядовито-зеленые языки магического огня. С каждой секундой они становились сильнее, пока сфокусированным потоком не ударили в морду дракона. Вложенная сила способна испарить живую плоть, спалить дерево, оплавить камень. Пятисекундного выброса должно хватить для демонстрации.

Когда пламя рассеялось, показался Хеонак со слегка подкоптившейся чешуей на голове.

— По сравнению с прочими фокусниками неплохо, но явно недостаточно для нанесения хотя бы минимального вреда. Я лишь почувствовал слабое тепло. Дракона огнем не проймешь.

— Попробую «гибельную длань».

Хеонак после непродолжительного раздумья согласился:

— Это даже интересно. Бей.

Через дракона прошла сине-зеленая волна магии, отчего листва на деревьях позади пожелтела или пожухла. Словно сама смерть коснулась их. Хеонак пошатнулся.

— Как?

— Уже… — крылатую ящерицу вырвало на песок остатками недавнего обеда. В метре от архилича лежали полупереваренные куски мяса, среди которых узнавалась лошадиная голова и нога с копытом. — Лучше…

— А говоришь, дракону невозможно навредить магией.

— Между невозможно и практически невозможно имеется огромная разница. Нам выгодно поддерживать репутацию неуязвимых божественных созданий, однако мы такие же смертные.

— Когда вы сражались с атцланскими богами, скольких сородичей потеряли? — отважился на опасный вопрос Кирилл. — Что-то мне не верится в официальную версию с единственным погибшим драконом.

— Ты прав, мы позаботились о сокрытии правды, уничтожив большинство непосредственных свидетелей и участников той битвы, — Хеонак отвел взгляд от архилича. — Эекатль сразил семерых драконов, Койольшауки — пятерых.

— Неслабо они вас потрепали.

— Это была величайшая трагедия… считай, мы потеряли десятую часть нашего рода. Ацтланских богов задавили числом, затем разорвали на части и съели.