— О, нет, серьезно, серьезно.

Он наклонил голову набок, показывая, что не уловил смысла в словах Кристы.

— А ты планируешь работать тренером и дальше? И тренировать по полной программе? Теннис и подводное плаванье? — Если Мери еще не предприняла наступления на Роба, то это могла быть только расчетливая отсрочка. Криста не видела возможности, как предостеречь его. Он был взрослым. Вполне. И все-таки Криста ощущала почему-то боль и угрызения совести. Пожалуй, лучше было не думать о том, что может произойти.

— Нет, я на самом деле не знаю, что буду делать потом. Тренерская работа — занятие летнее, пока не кончу школу. А вообще-то мне хочется заниматься чем-нибудь хорошим, чтобы Господь гордился мной.

Сказал он эти слова совершенно искренне и без рисовки. Бог находился в его сердце и голове, а поэтому и в словах. Криста никогда не смогла бы произнести подобную фразу, даже если бы за ней стояло желание выразить свои самые искренние чувства.

— А ты когда-нибудь думал о профессии фотомодели?

Она остро сознавала, что это ремесло не могло стоять наверху списка занятий, которые Всевышний мог бы одобрить.

— Я ничего не знаю об этом.

— Зато я знаю. Ты должен быть естественным. Должен все время работать. Поверь мне. Это мое занятие. Я-то знаю. У тебя получится.

— Спасибо.

— Нет, Роб, это совсем не пустой комплимент. Вполне деловое предложение. Внешность у тебя подходящая. И если ты позанимаешься этим несколько лет, то сможешь накопить кое-какой капитал, купить дом. А потом, позже, можешь сменить занятие и выбрать себе другую профессию. Вот в этом вся идея.

Криста понимала, что не сможет увлечь его за собой. Представления Роба о мужчинах-моделях ковались в Южной Флориде. Конечно же это не была угодная Богу работа. Черт побери, он, видимо, думал, что это была и не мужская работа. Проклятье! А она подумывала открыть и мужскую секцию. И он стал бы для нее великолепным началом. Стив Питтс вылез бы из кожи ради такого парня.

— А как начинают этим заниматься? — Он держался вежливо.

— Я найду кого-нибудь, кто сделает несколько твоих снимков, но, в сущности, для тебя это будет просто, потому что у меня агентство и я заранее могу сказать, что у тебя скорее всего все будет замечательно. — Она засмеялась. — Это немножко похоже на то, как если бы тебя на пляже обнаружил Спилберг. Но такова жизнь, я думаю. Мечты одних парней кажутся кошмаром для других.

— А кто нашел тебя, Криста?

Его голос был наполнен теплотой. Она нравилась ему. И она ощущала это, как солнышко на своей спине.

— Я сама себя нашла.

Он рассмеялся.

— Могу поклясться, что так оно и есть.

Какое-то время они сидели молча. Волны толкались в борт лодки. Мимо них проплывала обрамленная пальмами береговая полоса.

— Эй, вон там мой дом! — внезапно закричала Криста. — Вон тот, розовый, немного отодвинут в дюны.

— Твоя собственность?

— Я унаследовала его. — Криста улыбнулась, произнеся эти слова. В наследство она получила закладные бумаги на сто процентов и пачку счетов за ремонт. Но это тогда. А теперь ветхий пляжный дом, красиво отремонтированный и в прекрасном состоянии, стоил пять миллионов с лишним.

— Ты живешь там?

— Не часто. Обычно я сдаю его. Этим летом там тоже живут. Вообще-то, я жила в Нью-Йорке. Лишь недавно перебралась в Майами.

— Майами?

Роб родился в округе Палм-Бич. Уроженцы Палм-Бич, кто обладал острым зрением, могли разглядеть маленькую точку города к югу. Какой-то частью своей души Криста поняла его недоумение и постаралась объяснить.

— Нью-Йорк в наши дни — это район бедствия. Все говорят о поисках выхода, о качестве жизни и тому подобном, и они правы. Когда Нью-Йорк был центром вселенной, как в начале президентства Рейгана, ты мирился, с лотошниками, духотой, налогами и прочей дрянью, потому что все там было бойким и оживленным. Мир моды пульсировал, а это означало, что требовались фотографы и девушки. Теперь все рассыпается, как в семьдесят четвертом. Тогда все удалось спасти путем дерегуляции биржевых операций и бума на Уолл-стрит. Сейчас этого уж точно в ближайшее время не произойдет, а все парни наподобие Трумпа выставляют бабушек, которых у них нет, совладелицами завышенной в цене недвижимости и наносят этим адский ущерб. Для города настали суровые времена. Бизнес переселяется на запад, юг, за океан. Флорида проявляет массу здравого смысла. Низкие налоги, шикарная погода — и вот уже Майами начинает функционировать, как центр моделей. На Саут-Бич уже и шагу нельзя шагнуть — одни фотографы да жители Нью-Йорка. Журналы могут присылать сюда своих людей самолетами за пару часов, и все художественные редакторы стремятся выбраться из Манхеттена и подцепить солнечный загар, который не сравнишь с наложенным на лицо гримом и легкими, полными двуокиси серы.

— Я могу понять, почему тебе захотелось уехать из Нью-Йорка и что модный бизнес при здешней погоде и прочих условиях может процветать, но… Я не знаю… Майами все-таки иностранный город. Дело даже не в том, что там шестьдесят процентов испанского населения, но возникает чувство, что он на самом деле принадлежит к совсем другому миру.

— Ну что ж, Роб. Вот и замечательно, что там все по-другому. Пару вечеров назад я побывала в Бейсайд, ужинала в ресторане, который в точности копирует один из ресторанов в Севилье. Все буквально пульсировало, просто бесподобно. Ночная жизнь великолепна — ламбада, энергия, жара… Я хочу сказать, что в Нью-Йорке ребята просто барахтаются в вакууме, отчаявшись до шокового состояния; и все-таки каждый слишком изнурен, чтобы быть шокированным. За Майами будущее, уверяю тебя, и я не ошибаюсь.

Роб засмеялся. Девушки, которых он знал, не могли говорить подобным образом. Провинциалки из маленького городка. Криста определенно грандиозна. Черт побери, она даже успела сняться в одном фильме.

— В твоих устах это звучит очень даже интересно.

— Это и в самом деле интересно. Восхитительный город. И надо же так случиться, что Лайза Родригес живет здесь. Я говорила тебе, что она согласилась работать в моем агентстве? — Роб кивнул, и Криста улыбнулась, поймав себя на мысли, что считает это самым главным.

Лайза Родригес выросла в Майами и теперь, как часто делают королевы-победительницы, вернулась в свой родной город. Это был удачный ход, потому что визуальное очарование Родригес было чисто испанским. Он нее веяло жаром жасминных ночей. Когда она выгибала свою грациозную спину, ты словно слышал заунывный мотив фламенко, чувствовал ритмы стаккато выбивающих чечетку ног, когда она проходила по сцене, словно внимал треску zapateados, когда она наклонялась вперед, приветствуя зрителей. Да, переезд Кристы в Майами был разумным во многих отношениях, но основную роль здесь играла Лайза Родригес.

— Как она выглядит?

— По-разному. Ты полюбишь ее. Ни один мужчина не может остаться равнодушным.

— Как все странно. Работать моделью, потом бросить эту профессию, да еще расхваливать модели, которые почти так же красивы, как и ты.

Криста улыбнулась, услышав комплимент. Он не соответствовал истине, но слышать было сладко. Красота Лайзы сверкала, словно острие ножа. У нее же красота была нежной, как у пятилетней девочки. Она взглянула на него. Снова щеки его порозовели. На этот раз смущение вызвал собственный комплимент. Роб казался деликатным и застенчивым и совсем не умел флиртовать. Действительно, он принадлежал к такому сорту парней, которых притягивали крутые девушки, вроде Кристы. Это был бимбо[10], вообразивший себя мачо.

— Тут никакой загадки нет, — сказала Криста, отвечая на его слова. — Модели на миллион миль далеки от королев красоты. Они прекрасно ладят друг с другом. Мне нравятся женщины. Честное слово, мне они нравятся больше, чем мужчины… — Она помолчала. — Чаще всего, — добавила потом.

— Как получилось, что ты не вышла замуж? Ведь множество парней, должно быть, просили тебя об этом. — Его голос звучал серьезно. А тон говорил, что это действительно поразило его.