— Пожалуй, мы сможем наскрести немного наркотиков, — сказал босс с коротким смешком. — Разумеется, тебе придется за них заплатить, Джонни. Убедительная порция обойдется тебе в миллион. И если все сложится так, как нам хочется, ты станешь нашим должником.

Джонни тяжело вздохнул. Об этом можно было не говорить, но сейчас слова прозвучали, и при свидетелях. В один прекрасный день раздастся звонок от крестного отца. Как в кино. Возможно, они и копировали кино.

— Я знаю. Буду вашим должником до гроба. Вы спасаете мой бизнес. Я знаю, как все это делается.

Если бы Джонни расписался кровью на клочке пергамента, сделанного из его собственной кожи, сделка не могла бы стать более обязательной.

Все поднялись. Никто не отпускал замечаний насчет погоды.

— Я обмозгую это дело в деталях, Джонни. Прокручу разные варианты. Потом снова приеду к тебе. Завтра. Устрой, чтобы твоя модель поехала в Мексику. Да, сделай это прямо сейчас. Детали мы обсудим потом.

Он нагнулся через стол и протянул Джонни руку. Хватка оказалась крепкой, слишком крепкой. Рукопожатие это означало что-то окончательное. Его глаза впились в глаза Джонни, пока их руки находились в контакте, и, как это и было задумано, у Джонни пробежал мороз по коже.

— Мы будем поддерживать контакт. — Остальные кивком выразили свое согласие. Никогда еще слово «контакт» не звучало так зловеще.

Едва за ними закрылась дверь, как Джонни задрожал. Это могла быть и дрожь возбуждения. Он хотя и совершил сделку с дьяволом, однако впереди замаячили весьма неплохие перспективы. Он протянул руку к «Филофаксу» и снял трубку. Затем набрал номер телефона в Мексико-Сити. Коммутатором он решил не пользоваться.

— «Буэна Виста», — ответил голос секретарши.

— Джон Россетти хотел бы поговорить с Хорхе Хименесом.

Через пару секунд его соединили.

— Хорхе? Привет. Джонни. Да, хорошо. Хорошо. Послушай, Хорхе, я хочу, чтобы ты сделал для меня кое-что, ладно? Не могу подробно говорить об этом по телефону. Да, это верно. Да. Ха. Ха. Мне нужно, чтобы ты отправил заказ на модель по имени Мона в Мексико-Сити на неделю. Устрой для нее несколько проб. Мне наплевать, получит она работу или нет. Я просто хочу, чтобы ты вызвал ее на неделю-другую, начиная с шестнадцатого. Прими ее как надо, ублажай, пусть чувствует себя счастливой. Не задавай никаких вопросов. Ты понял? Она работает в агентстве Кристы Кенвуд в Саут-Бич, Майами. Номер найдешь в справочнике. Скажи им, что это для журнала мод. Наплети что угодно, но завербуй ее и заплати столько, сколько они скажут. Счет за все пришлешь мне. Я оплачу. И слушай, Хорхе, ты делаешь это для меня, и я пришлю тебе очередную девочку из «Эль» в качестве угощения. Ты понял? Получишь бесплатно превосходный экземпляр. Это тебя порадует, о'кей? Позвони мне, когда все устроишь. Ты отличный парень, Хорхе. Ты мой парень номер один. В следующий раз, когда ты сюда приедешь, я тебя трахну. Поверь мне. Да так, что у тебя глаза на лоб полезут. Ха. Ха. Ты ублюдок.

Он положил трубку и задумался. На очереди была Мона. Он тыкал пальцем, набирая номер «Парк Сентрал». Номер Моны не отвечал. Джонни попросил дежурную.

— Передайте ей, что она заказана с шестнадцатого на две недели агентством «Буэна Виста» в Мексико-Сити. Джонни передает, чтобы она не отказывалась и что он еще позвонит.

Девушка повторила все, что он сказал. Все записала.

Он снова сел за стол.

Криста Кенвуд совершила ошибку, перебежав дорогу Джонни Россетти. И теперь она будет расплачиваться за это всю жизнь.

Криста открыла глаза. В комнате было темным-темно, но она знала, что уже середина утра, возможно, даже поздней. Секунду-другую она лежала неподвижно, позволяя своему мозгу переварить события прошедшей ночи. Потом потянулась и облизала соленые губы. Протянула руку, чтобы узнать, тут он или нет, зная, что он должен быть рядом. Улыбнулась в темноту. Господи, как все было замечательно. Она сбилась со счета — столько раз они занимались любовью. После той первой, безумной встречи, когда он загнал ее в пену похоти, заставив поверить, что он незнакомец, все переменилось. Все стало немыслимо хорошо. Вслед за страхом проснулся голод, и они в нетерпении терзали друг друга. Позже, насытившись страстью, занимались любовью как знатоки, нежно, неторопливо, каждый поцелуй длился вечность, каждое прикосновение словно медленная езда в незнаемое. Затем, вероятно, уже ранним утром, немного освежившись сном, они любили друг друга как профессионалы, знающие все пути к экстазу. В это время они узнавали секреты друг друга, уловки в деликатной области ощущений, и их умелые языки и пальцы вызывали чувственность в их утомленных долгой любовью телах.

Она дотронулась до его плеча. Он пошевелился.

— Питер. Ты проснулся?

В ответ раздалось ворчание. Ленивая рука потянулась к ней.

— Кажется, я умер и попал на небеса.

Он крепко сжал ее руку. Другой рукой дотронулся до ее живота, вызвав дрожь во всем теле.

— Мммммммм, — промурлыкала она. Рука его двинулась ниже, пока не очутилась в самом ее теплом месте. Пальцы ласково пробрались вглубь и прикоснулись к ее высохшим любовным губам. Он раздвинул их, она снова простонала. Чувства пробуждались вновь. Она невольно подалась навстречу его руке, мгновенно налившись влагой, сначала похожей на росу, выступившую на розовом пестике, а затем на влажный покров, приклеивший одну ее губу к другой. Еле слышный шум стал сигналом того, что они разделились под его чуткими пальцами, слабый, влажный звук насмешливого протеста. Затем пролился дождь. Поначалу моросящий дождь желания, слабый, но упорный. Его пальцы нежились в нем, проскальзывая все глубже внутрь нее, увеличивая его интенсивность. И тогда под его прикосновениями разверзлись хляби небесные. Влажный туман перерос в ураган, в тропический шторм, налетевший внезапно на влажные джунгли. Ее ноги широко распахнулись, а его рука погрузилась в поток, в который превратилось ее тело.

— Питер! Питер! Нет! — без всякой надежды бормотала она сквозь вспыхнувшую бурю страсти. Он остановился. Подобно незапруженной реке, ее тело неистовствовало. Она раскололась на две части. Ее рассудок кричал «назад», а душа кричала «вперед». Ее мозг кричал ей что-то. Сколько же сейчас времени? Черт, она забыла про встречу в два часа. Однако, о Боже, ей просто необходимо было пробыть в раю еще полчаса. Она вытолкнула его затихшую руку, желая, чтобы та поиграла с ней еще подольше. Одновременно она обхватила ее ногами, запрещая возбуждать ее, потому что ему грозила опасность утонуть в той влаге, которую он вызвал.

— Что случилось? — прошептал он. Его голос охрип от желания.

— Мне пора вставать. Мне нужно выбираться из этой постели. — Ее голос перешел в смех от своего бессилия. Криста жила своей волей. Ее жизнь была непрерывным контролем… себя, других. И вот сейчас она лежала на мятых простынях, приклеенная к ним клеем секса. И знала, что рада была бы лежать так всегда.

— У меня назначена встреча, — добавила она. — А я не имею ни малейшего понятия, который час. Черт возьми, я надеюсь, что еще не опоздала.

— Час дня, — ответил Питер.

— Ты видишь в темноте? Боже, а что ты еще умеешь?

— Я ем много морковки.

— Ты ешь много меня.

Она легла на него и крепко прижалась. Потом нашла его лицо и поцеловала с отчаянностью любовного безумия. Вскоре ей придется проводить без него долгие утра, долгие вечера, сутки…

Он лежал под ней затихший, за исключением одной его части. Та поднялась навстречу ее влажной, воспламенившейся плоти. Час дня. Ей нужно еще принять душ, одеться, накраситься, поесть. Да и приехать в контору еще до двух, чтобы убедиться, что там все в порядке. Хватит ли на это времени? Его язык ворочался у нее во рту. Его эрекция бесстыдно билась, толкалась в нее, стучась в ее липкий живот, причесывая своей горячей головкой скользкие волосы на ее лобке. И где только он находил силы? А где она? Откуда только приходило все — похоть и желание? И как только Бог мог создать такой жестокий триумф желания над немощной плотью?