Криста держала ее руки и старалась глядеть в сторону. Всегда нелегко видеть слезы такого крутого создания. Она истерзала свой мозг, подыскивая подходящие слова. Беда была в том, что Лайза точно попала в цель. Факты говорили сами за себя. Мери втюрилась в Роба. Лайза втрескалась в Роба. Роб, кажется, все больше влюблялся в Лайзу. Вероятно, не самая оригинальная ситуация в этом мире, но всегда самая трудная, с ней не так-то легко и справиться.

— О, Криста, — рыдала Мери. — Как я влипла. Я никогда, никогда еще… не влюблялась…

— Глупости, Мери, — возразила Криста. — Ты вовсе не влюбилась. Ты втрескалась. Так бывает. Все это трудно, но время поможет. В один прекрасный день ты сможешь посмеяться над этим, как смеешься над всем остальным.

— Но ведь мне наплевать на все остальное. Вот почему я и могу смеяться над ним, — с трудом проговорила Мери.

— Послушай, Мери. Слушай меня. Роб — это твоя фантазия. Милый, невинный, славный. И совсем юный. Господи, он ведь мальчик. Разве ты не понимаешь, почему мы все его любим? В нем есть все то, чего у нас нет. Он как ребенок, а мы все побитые жизнью взрослые, тоскующие по прошедшему детству. Он наивен, а мы скучны до безобразия своей умудренностью. Он оптимист, а мы изъедены пессимизмом. У него нет никаких амбиций, кроме желания быть счастливым и добрым, а у нас вот такой длиннющий список желаний. И в глубине души мы не можем гордиться многими из них. Мы думаем, что Роб сможет вернуть нам нашу юность. Отвести стрелки часов назад, в те времена, когда все нам казалось простым, прямолинейным и… веселым. Но это невозможно, Мери. Мы ничего не сможем сделать, потому что стоим по колено в иллюзиях. Это не реальность, Мери. Нам все это просто кажется. Нужно лишь проснуться и перестать грезить.

Клокочущие горести Уитни словно ветром сдуло.

— Ты что, сказала, что тоже влюблена в Роба? — спросила она. Ее проницательность и тут не изменила ей.

Криста нервно засмеялась.

— Разумеется, нет. Я люблю… — Она резко оборвала себя. — Но я знаю, что ты чувствуешь. Я вижу, насколько Роб привлекателен. Все это видят. Я понимаю, что скажу сейчас ужасную вещь, Мери, но все-таки в нашем возрасте не подобает выставлять себя на посмешище, влюбляясь в такого младенца, как Роб.

— Я не выставляю себя на посмешище, — заявила Мери, доставая носовой платок и сморкаясь. Она мрачно улыбнулась. — Ну, разве что совсем немного. — Она похлопала себя по щекам. К ней вернулись крупицы ее привычного юмора. Криста с облегчением вздохнула. День еще можно было спасти.

— Но что, скажи мне, Бога ради, он увидел в этой дешевой шлюхе Родригес?

— О, Мери, да ладно тебе! Ты что, серьезно? Ведь ты же сама наняла Лайзу для своей парфюмерной кампании, потому что она, пожалуй, самое красивое животное в мире. А что более важно… она ровесница Робу. Черт побери, они могут курить вместе наркотики, смотреть «МТ», танцевать и делать другие вещи. Всякие там красные «Корветы», рэп, разговоры до трех ночи, их наивная вера в то, что их слова оригинальны. Разве ты не помнишь, что значит быть молодым? Черт побери, я-то помню, какая ты была в юности. Помнишь того полисмена, которого ты трахала под джипом возле 264-го на спор? Иисусе, вот это была юность.

— То был фольксваген.

— Ну, какая разница? — засмеялась Криста.

— Нет, это важно. У фольксвагенов внизу меньше места, чем у джипов.

Теперь она уже улыбалась вовсю.

— Я думаю, что ты права, Криста. Нет никого и ничего смешнее старой дуры. Но это просто из-за того, что прежде я не встречала никого, кто бы походил на Роба, оттого мне кажется ужасно несправедливым, что я не могу владеть им, ведь у меня всегда было все, чего я только не пожелаю. Всю свою жизнь я получала то, что хотела. И я абсолютно пристрастилась к этому. Да, ты не можешь представить себе весь ужас, когда ты не получаешь то, что тебе причитается.

— Нет необходимости объяснять мне это, — угрюмо сказала Криста.

— Да, ты немножко похожа на меня в этом отношении, не так ли? Однако ты не такая прямолинейная, похитрей меня, у тебя больше обаяния. Но ведь разве не в этом соль… хотеть и иметь, иметь и хотеть? Быть, наслаждаться и иметь — эти слова просто не встают в уравнение. Глупо, правда? И ты не сознаешь, насколько это глупо, пока не встретишь такого парня, как Роб.

— Да, но подумай про все те вещи, от которых бы нам пришлось отказаться, если бы мы стали похожими на него. Власть, деньги, которыми ты покупаешь свободу, успех, слава. Ты говоришь, что у него есть ответы на все, однако он пешка во всем этом. Он просто не может контролировать события. Неужели тебе такое может понравиться? Как тебе это может нравиться, если ты любишь его и видишь, как он на глазах влюбляется в Лайзу? Неужели тебя устраивает такое унизительное ожидание своей очереди? Никогда я еще не видела тебя такой несчастной.

— Половину своего состояния я готова отдать ему, если бы он после этого смог полюбить меня, — произнесла Мери Уитни, и ее глаза снова подернулись туманом.

— Половину?

— Ну, четверть… может, десятую часть. Все равно это безумно большие деньги.

— Бедняга Роб. За одну секунду он соскочил с половины миллиарда до нескольких миллионов баксов, а ведь вы еще и не торговались.

— Что же мне делать? — с отчаянием спросила Мери.

— Да ничего. Возвращайся в Палм-Бич и бросайся с головой в свой бизнес. Найми себе в помощники нового парня. А слоняться тут вокруг съемок и сводить с ума себя и других просто неразумно.

— Я уж подумывала, не прекратить ли все это дело.

Криста застыла. Слава Богу, Мери сказала об этом в прошедшем времени.

— Почему, Мери? Зачем? Вредить своему бизнесу, и Робу, и мне, и Стиву? А также дать Лайзе повод для торжества? К тому же это ничего не решит, даже если ты и сделаешь так. И тебе прекрасно это известно. Впервые в твоей жизни самым правильным будет смириться, — заметила Криста.

— М-м, — согласилась Мери Макгрегор Уитни… но искренней не была.

По-настоящему ее никто и никогда не понимал. И это ей нравилось. О, все знали, что она крепкий орешек — блестящая интуиция, процветающая фирма, одна из самых успешных в Америке, потому что Мери управляла всем железной рукой. Она шутливо утверждала, что ей нравится идти собственным путем, ни на чей не похожим, и ее улыбки, смех и развитое чувство юмора маскировали правду о ней, то, что в душе Мери была беспощадной. Она не могла припомнить ни одного момента в своей жизни, когда бы действительно пережила крушение. И вот сейчас именно такой случай. Ну ладно, Роб — не сделка в бизнесе, но он желание, ее желание, а они — и это аксиома — должны исполняться. По каким бы там причинам она ни решила, что хочет его, теперь в ход пущен гораздо более важный процесс… удовлетворения потребностей Мери Макгрегор Уитни. Логика могла требовать от нее отступления в Палм-Бич, как советовала и Криста. Но логика бледнела перед священной необходимостью исполнения любой прихоти Уитни. Назовите это маниакальным состоянием, назовите безумием, как угодно назовите, но факт остается фактом. Она хотела Роба Санда, и ни одна преграда, ни одна душа не смели стоять у нее на пути.

Криста посмотрела на часы. Он скоро приедет. Входную дверь она оставила открытой, чтобы он вошел, стал бы ее искать и обнаружил здесь, у бассейна. Она надела просто убийственный купальник, разжигающий воображение. Лежа на спине в гамаке, она потягивалась как леопард. За эти два дня он должен был ее захотеть. Скоро он возьмет ее. Страсть таилась у нее внутри, подготавливая ее тело для него. Однако где же он? Проклятье! Ведь он не должен опаздывать, или должен? Или у несчастного автомобилиста кончился бензин на Семимильном мосту? Пожалуй, ей не стоит оставаться тут долго. Да и сколько способно ждать перегретое тело?

В ушах прозвучал клаксон. Она повернулась к воде. Прямиком к острову направлялась лодка. Проклятье, какой-то турист пытался пристать к берегу. Она приготовила слова отказа. А затем увидела его за рулем. Питер… Добрался по воде… Она вскочила, что-то ему крича. Куда девалась ее бесстрастность леопарда? Она прыгала, как влюбившаяся школьница, хотя и старалась сдерживать свои эмоции.