— Обязательно! — пробормотала себе под нос Криста, направляясь к своей компании.

Она увеличилась. Два молодых парня подставили стулья. Они сидели спиной к Кристе, когда она подходила к столу.

— Привет, дорогуша, — сказал Стив. — Мы нашли этих божественных приятелей Лайзы, совершающих круиз по городу. Это ли не замечательно? Погляди-ка на этого. Можешь ли в такое поверить?

Криста поглядела. Он был очень красив. Латинского типа, породистый, с наглостью молодой красоты, смешанной с сильным опьянением. Его друг был тоже такого же типа, только в меньшей степени. Ни один из парней не слышал Стива. Оба нацелились на Лайзу, как боеголовки на лоснящихся, черных реактивных снарядах. Лайза наслаждалась таким повышенным вниманием. И использовала парней, чтобы завести Роба. Криста это видела. Каждую минуту она заставляла их хохотать и желать ее, она проверяла реакцию Роба. Однако Роб встал, чтобы приветствовать возвращение Кристы к столу, как истинный молодой джентльмен. На какую-то секунду сияющая улыбка на лице Лайзы померкла. Затем вернулась. «Не тревожься о вещах», — пел певец, однако в Кристе внезапно зашевелились сомнения, что все мелочи лягут на свое место.

— Вот этого зовут Хосе, — представил Стив, тыкая в него большим пальцем и поднимая брови к потолку в театральном засвидетельствовании внешних данных парня.

— Хосе де Портал де Арагон, — величественно сообщил Хосе. Потом он увидел Кристу. Он встал. Его поведение изменилось. Он знал, кто она такая.

Криста успокаивающе протянула руку. Ее великолепное настроение пока еще сохранялось.

— Откуда мне известно твое имя? — спросила она светским тоном.

— Возможно, вы знаете моего отца, — сказал, важничая, Хосе. Он изо всех сил старался выглядеть солидным и взрослым, однако над бровями блестел пот от выпитого, а автоматическое предположение, что его отца знали абсолютно все, тотчас же выдавало в нем профессионального сынка.

— Ты слышала его имя, — сказала Лайза, — потому что это его лодка взорвала моих родителей.

Ответа на это не последовало. Приятель Хосе старался хихикнуть. Хосе побелел. Остальные погрузились в молчание. Даже Мона вела себя спокойно. Все пытались припомнить подробности происшествия.

— Какой ужас! — произнес наконец Абдул.

— Мои родители согласились бы с тобой, — сказала Лайза, не пропустив удара. Ее челюсть выдвинулась вперед. На лице лежала печать угрюмости. Какая-то часть ее трепетала при воспоминании об этом, слабая ее часть. Никто вообще не должен знать, что она у нее имеется, иначе ее станут употреблять, как оружие против нее.

— Это не смешно, Лайза, — произнес Роб.

— Я и не говорила никогда, что смешно, — ответила Лайза. — Это была дорогостоящая лодка.

— Фу! — фыркнула Мона.

— Лайза! — сказал Хосе. Взгляд его был взглядом раба. Он находился под ее гипнозом. Невозможно было думать о чем-либо еще. Что бы ни произошло там, в заливе, этот мальчишка не был зачинщиком. Он был пешкой. Криста знала это с холодной и окончательной определенностью.

— Папа купит тебе другую, Хосе? — спросила Лайза.

Он поглядел в пол и промолчал.

— А что была за лодка? — поинтересовался Абдул, совершенно неспособный удержаться там, где речь шла о деньгах.

— «Сигарета», сорок семь футов. Каботажная, — пробубнил Хосе.

— О, — сказал Абдул. — Маленькая.

— Для сладкого, маленького мальчика, — протянула Лайза, смягчая свое оскорбление ослепительной улыбкой и вытянутой рукой, которая погладила колено Арагона.

Он поглядел на нее так, словно она только что поклялась ему в вечной любви. Его выражение лица пыталось сообщить ей об его чувствах. Затем он взглянул на Роба Санда. Ненависть взорвалась в глубине его карих глаз.

— Что вы пьете, мальчики? — спросил Стив. Они принесли с собой к столу бокалы.

— Ром и коку, — ответил приятель Хосе.

— Cuba libres, — сказал Роб с приятной улыбкой.

— Что ты сказал? — переспросил Хосе.

Роб, казалось, был захвачен врасплох резкостью тона Хосе. Он ведь не сказал ничего особенного. Что он, ошибся насчет свободной Кубы? Он так не думал.

— Cuba libres, — снова сказал он.

— Возьми свои слова назад! — заявил Хосе. Он выставил вперед подбородок и выпятил грудь, и его яростные глаза вонзились в Роба.

— Почему? — со смехом сказал Роб, всплеснул руками и весело оглядел столик.

— Ты оскорбил честь моей страны, — заурчал Хосе. Он поднялся. — Куба не свободна. Куба закована в цепи. Из-за предательства Америки и дураков вроде тебя мой народ превращен в рабов.

— Ох, милый ты мой, — изумился Стив, широко улыбаясь.

— Скажи им, что к чему, братец. Давай, малыш, — вмешалась Мона. Она и представления не имела, о чем шла речь, но из кокетства везде и всегда солидаризировалась с побежденной собакой, несмотря на свое тефлоновое сердце и полумиллионный годовой куш.

— Роб никого не оскорбил, — резко отрезала Криста. — И вообще, ты сел на мое место. Соблаговоли освободить его, будь так любезен!

Хосе поднялся, Криста отодвинула его локтем в сторону и села за стол.

Хосе продолжал маячить над столом, надеясь, что он выглядит грозно. Его ярость клокотала исключительно из-за Роба. К Кубе она не имела никакого отношения.

— Я не понимаю, что происходит, — сказал Абдул, протягивая руку к своему фужеру. Шестое чувство говорило ему, что это будет уже третий шалман, из которого им придется спешно смываться. Чувствуя себя плейбоем, он был врожденно привязан к подобным вечерам, но сейчас начинал беспокоиться, что откусил кусок более крупный, чем можно прожевать, связавшись с Лайзой Родригес и ее скорыми на руку приятелями.

— Он пытается разыграть любовь к Кубе, — заметила Лайза. — Залив Свиней, la lucha, борьба и прочая лабуда. А на самом деле ревнует к Робу, потому что вычислил, что я и Роб, мы вместе.

— Это неправда, — крикнул Хосе, сразу превратившись в мальчишку.

— И это тоже, — попытался сказать Стив.

— Мы не «вместе», Лайза, — сказал Роб. И он совершил ошибку, поглядев на Кристу, когда произносил эти слова.

— О, так мы не вместе, да? — зловеще вымолвила Лайза. И тоже поглядела на Кристу. И ее взгляд не предвещал ничего хорошего.

— Возьми свои слова назад! — орал Хосе на Роба.

— Катись отсюда! — рявкнул Роб раздраженно.

— Оставь нас, Хосе, — попросила Криста.

— Он ведь сказал тебе, чтобы ты убирался, Хосе, — злобно произнесла Лайза. — Ты что, не собираешься его слушаться?

Приятель Хосе положил ему руку на рукав.

— Пошли, — сказал он.

Хосе сбросил его руку.

— Ты хочешь, чтобы я ушел, Лайза? — спросил Хосе. Он немного пошатывался. Он взывал к ней.

Лайза откинулась на спинку стула. Она засмеялась и пожала плечами.

— Мужчина должен делать то, что сам считает нужным, — ответила она.

Так и произошло. На земле была лишь одна вещь, которую Хосе считал самой важной. Быть мужчиной. И сейчас она приглашала его или доказать, что он мужчина, или признать, что он не мужчина.

Он метнулся к Робу, схватил его за плечи и изо всех сил рванул. Роб резко откинулся на спинку стула. Стул пошатнулся, накренился на двух ножках и замер так на долю секунды. Роб протянул руку к краю стола, чтобы восстановить равновесие. Но движение назад не дало ему сделать это. Вместо этого он зажал пальцами угол скатерти. И, падая, не успел ее отпустить. Скатерть съехала вслед за ним на пол, вместе со стоявшими на ней бутылкой рома и шестью фужерами. Особого ущерба не случилось, разве что упали фужеры. Один из них пролетел по воздуху, приземлился на лицо Роба и рассек ему губу. И пока он барахтался, пытаясь выбраться из-под всего хлама, потекла кровь.

Лайза, которая и спровоцировала все случившееся, первой попыталась все исправить. Хосе, бывший всего лишь ее орудием, оказался вторым.

Лайза, присев на корточки среди мусора, баюкала на руках голову ошеломленного Роба.

— Ты, ублюдок, — пронзительно закричала она на Хосе, опустившегося на колени рядом с ней среди битого стекла.