– Не видит? – удивился Царь.

– Он считает, что ежели воевать с Ливонией то крепости брать приступом все не нужно. Это лишнее. Просто выйти в поле. Разбить выставленное войско супротивников. А потом запустить в эти земли татар, чтобы круглый год блуждали по всей Ливонии, портили посевы, угоняли крестьян, грабили караваны и вообще – шалили. Когда же в крепостях и городах начнется голод – пустить к ним гостей торговых. Многоопытных. Он с ними в Святой земле познакомился. И предложить горожанам тем купить еду. Через что сначала с них выгрести все ценное. Потом оружие с припасами огненными. А потом, если они не сдадутся и решат, что лучше голодная смерть, то уйти. Оставив их не только без еды, семян, оружия и денег… Но он мнит – до этого не дойдет. И что они раньше сдадутся.

Снова тишина.

Царь, вытаращив глаза, уставился на Марфу. Всем своим видом выражая вопрос: «А что так можно было?»

– Воевать можно по-разному, – мягко улыбнувшись, ответила женщина на витающий в воздухе вопрос. – Можно и брать крепости силой, ежели надобно. Но он не видит в том смысла. Сам-то в Царьграде сидеть должен. А Ливония далеко. На кой ляд она ему нужна? Посему сил великих тратить не желает. И особливо воинов своих. Но покарать их считает важным и нужным. Ведь они не только нарушили Божий мир, но и протестанты.

– Да, я слышал. Не взлюбил их муж твой.

– И на то есть причины, – твердо произнесла Марфа, переменившись в лице. – Очень веские причины…

Поговорили еще.

Царь и так, и эдак подходил к супруге Андрея, пытаясь поймать на оговорках. Но та сохраняла стойкость. И как заевшая пластинка повторяла слова, что продумала заранее. Просто «проигрывая» их по-разному. И, подспудно, грузя Иоанна Васильевича массой лишней информации, которая по сути к делу не относилась. А потому сбивала с толку.

Наконец Царь устал.

И поблагодарив за приезд, отпустил Марфу на отдых. Попросив меж тем не пропускать службу в Успенском соборе. Куда он ее приглашал не только как уважаемую княжну, но и как супругу иноземного монарха.

Женщина откланялась.

Анастасия ее проводила.

Вернулась.

И, прикрыв дверь, с порога, заявила:

– Нужно войска отправить на север. Чтобы Ладогу держали. Если Андрей идет вдоль Днепра, то Жигимонту добром это не обернется. А так – угрозу от Новгорода отведем.

– Или послов.

– Хочешь со шведами мир заключить?

– Датчане ныне со шведами войну затеяли, как мне донесли. И отряд этот вряд ли будет получать провиант да плату от Густава. Датчане не дадут. А посему может заявить о прекращении контракта из-за неоплаты. Вот я и предложу ему перейти ко мне на службу всей оравой после такого решения.

– А согласятся?

– А чего им не согласится? Сейчас весна. Но будет осень. А вслед за ней зима. Места там голодные. Без шведских кораблей с едой им до весны не протянуть.

– Это если они Ладогу не возьмут. А если возьмут – то выйдут в более тучные места. Будет с кого кормится.

– После разгрома Жигимонта они сильно сговорчивее станут.

– Но Марфа же сказала, что Андрей пойдет либо на Вильно, либо на Ливонию.

– Это она нам сказала. А им то не ведомо.

– Могут и не поверить.

– Могут. Но мы можем Андрея и направить куда нужно. Для этого нужно, чтобы Марфа у нас погостила подольше.

– Не советую, – как-то подобравшись произнесла Анастасия. – Не играй с огнем.

– Он любит свою жену и не станет ей рисковать. Да и что сложно в просьбишке моей невеликой?

– Ты думаешь, что он не отомстит?

Царь промолчал.

– Если ты решишься на это, то знай – я помогу ей бежать. Ради жизни наших детей. Ибо я не желаю дразнить этого волка. Сулейман уже пробовал. Чем это закончилось?

– Думаешь, он посмеет поднять на меня руку?

– Если ты дашь ему понять, что враг – да. Он ведь по доброй воле ушел. Специально, чтобы не впадать во искушение и не лишать тебя власти. И нас всех жизни. А мог уступить соблазну. Я знаю. Злые языки ему шептали подобное. И теперь, когда он завоевал себе свою державу, на выручку пришел…

– Раньше ты говорила другое.

– Раньше я не верила, что он закрепится на юге. А он не просто закрепился – он возродил древнюю державу. Не зли его. Не провоцируй. Пожалуйста. Понимаю, что тебе обидно. Такое глупое поражение. Но проклятье…

– Проклятье! И ты о том же!

– И я. Раньше я не понимала. Но теперь… Ванюша, это страшно.

– Мы не будем ему прямо говорить о том, что она заложник. Просто попросим помочь, пока его жена погостит. Она ведь не откажется погостить?

– Прошу – не надо. Уверена, что если попросить, то он и так поможет. Не рискуй.

– Не рискуй… – покачал он головой. – Ты разве не понимаешь, что происходит?

– Понимаю.

– А я думаю, что не понимаешь! – прошипел Иоанн Васильевич. – Он захватывает Русь! Всю Русь! После того, как он разобьет Жигимонта и вернет мне Смоленск, мое слово не будет стоить и выеденного яйца. А бояре мои к нему на поклон станут бегать.

– Если бы он желал захватить власть, то взял бы ее и так.

– О нет… он слишком хитер для этого. Он хочет, чтобы ему они ее сами принесли. Он ведь не Рюрикович.

– Разве?

– Душой. Но кровью – нет. Посему прав на престол не имеет.

– Это сейчас имеет значение? – грустно усмехнулась Анастасия. – Оглянись. Кто из бояр да князей станет противится ему, ежели он пожелал бы взять власть? Кто? Они все его боятся. И ценят. Ибо рядом с ним удача и богатство. Помани он их пальчиком – прибегут и сапоги его лизать станут.

– Твари…

– Но он – верен слову. Более того – благороден. Разогнал твоих послов и устыдил. А ведь они тебя вынудили. Видишь? Разве он враг тебе?

– Страшно жить, зная, что правишь не милостью Божей, а милостью какого-то чародея… – тихо произнес Иоанн Васильевич.

– Твоя держава от того приумножается. Андрей рано или поздно умрет. А сын твой, унаследует куда более сильную Русь. Худо это разве?

– Если унаследует. Али ты запамятовала, что он Михримах в живых оставил? Эту змею. Сама же мне про нее рассказывала.

– Оставил. И что?

– Не для того ли, чтобы извести наших детей?

– Ты устал любимый. Просто устал… – грустно улыбнувшись произнесла Анастасия. – Ты последнее время проводишь слишком много времени в молитвах. Совсем себя измотал. Выспаться бы тебе.

– Долг Царя – молиться за свой народ.

– То верно. Но долго ли его сможешь выполнять, если не станешь щадить себя хотя бы изредка?

– Что ты имеешь в виду? – напрягся Иоанн Васильевич.

– Ты устал. Ты сильно переживаешь. Сегодня ты сказал мне страшные вещи. Но я тебя знаю. Ты богобоязненный человек и такого творить не станешь. А если это услышит кто из бояр али князей? Что он подумает? И главное – что он сделает?

– Донесет ему?

– О нет… это пустое. Да Андрей и слушать не станет. Мню – отравят тебя. Как есть отравят. Им разъяренный Белый волк здесь совсем ни к чему. Посему успокоится тебе нужно. Отдохнуть. И проявлять больше осторожности в словах…

1560 год, 24 мая, где-то южнее Киева

Поле.

Чистое поле.

С ковылем до горизонта.

Это было не то, что наблюдал Андрей, приближаясь к Киеву с юга.

Там, в XXI веке, он бывал в этих краях и ожидал увидеть совсем иные пейзажи. Здесь же и сейчас он имело дело с лесостепью, которая была намного ближе к лесу, чем к степи. Да, полей хватало. Особенно вдоль рек. Но не в обилии. Близость татар и их регулярные нападения опустошали эти края ничуть не меньше, чем ту же округу Тулы. Посему пашни и лугов наблюдалось немного. В отличии от лесов, ибо все зарастало. Посему войско пробиралось вдоль правого берега Днепра со всей возможной осторожностью.

Вперед были выставлены дозор и застав.

С левого фланга двигалось три дозора, дабы не вляпаться в засаду. А войско все находилось в максимальной боевой готовности. Насколько это вообще возможно на марше.