– Тогда пусть убираются! Это наша земля! – вновь воскликнул Эрик и замер, вглядываясь в темноту.

– Что там?

– Показалось.

– Что тебе показалось?

– Какие-то тени в темноте. Видимо наши люди по нужде отходят.

И в этот момент со стороны поля раздался многоголосый рев:

– Рагнар!

И датские головорезы ворвались в освещенную зону лагеря.

С клинками наголо.

Посыпались беспорядочные выстрелы. Это были из пистолей с колесцовым замком те, у кого они имелись.

На ходу.

И полилась кровь.

Много крови.

И вместе со своими ребятами, спешенным шел в атаку король Дании, окруженный своими рыцарями. И так же орал придуманный им боевой клич. Точнее не придуманный, а вычитанный в одной из саг. После того похода с Андреем на Константинополь он так увлекся скандинавской мифологией, что уже и не мыслил себя вне ее. А викинги и их слава были для него какой-то идеей фикс. И через него эта страсть пролилась и на его людей…

1560 год, 12 августа, Смоленск

– Царь едет, – тихо произнес, вошедший в палатку слуга.

– Царь? – устало переспросил Андрей. Он за эти замучался до крайности. Из-за чего попросту не сразу «врубился».

– Да.

– Далеко он?

– Меньше дня пути.

– Славно. – кивнул Андрей. И продолжил работать. Лишь распорядившись передать Сигизмунду о скорых переговорах.

Слишком скорых.

Потому что каких-то три часа спустя Иоанн Васильевич встретился лицом к лицу с Андреем. А потом они, уединились втроем, с Сигизмундом в палатке Императора Рима.

– Плохо выглядишь, – произнес Палеолог, когда они расселись внутри. – Случилось что?

– Сын… жена… – глухо ответил Царь.

– Что с ними?

– Сын преставился. Жена, когда выезжал, доходила. Хотел остаться, но она уговорила ехать.

– Соболезную. – нахмурился Андрей. – Что с ними случилось?

– Лихоманка. Жар. Кашель. Слабость… – начал Иоанн Васильевич рассказывать, описывая синдромы. В подробностях. Было хорошо видно, что для него это важно. Очень важно. Посему никто его не перебивал пока он говорил… говорил… говорил… Видимо давно кому-то хотелось выговориться об этом, без оглядки на политическую конъюнктуру и момент.

– Ясно… – покивал Андрей. – Это все мне очень печально слышать. Если бы я раньше узнал, то помог бы.

– Помог?

– Скорее всего это воспаление легких. Вряд ли туберкулез. Он так быстро не прибирает. Нормальных лекарств у нас тут нет. Но народными средствами можно было бы попытаться их откачать. Сын у тебя маленький, здоровье еще слабое. Тут как повезет. Никаких гарантий я бы не дал. Хотя шансы были. А жену почти наверняка бы получилось спасти.

Тишина.

Царь, играя желваками молча смотрел на визави, не зная, что сказать. Судя по тому, как уверенно Андрей говорил, он явно понимал, о чем речь. И… получалось, что помощь находилась совсем рядом, а он медлил. Преступно медлил.

– Ты, говорят, убедил брата нашего, Сигизмунда, на мир пойти? – наконец, глухим, хриплым голосом спросил Иоанн Васильевич, меняя тему и уходя от слишком болезненных для него вопросов.

– Да. У него нет наследников. Поэтому он согласился подписать мир и признать тебя наследником всех своих владений.

– Смешно… – криво усмехнулся Государь. – У меня тоже нет наследников. А теперь еще и жены. Любимой жены.

– Ты можешь жениться вновь и нарожать новых наследников.

– Он тоже, – кивнул Иоанн Васильевича в сторону молчаливого и постного Сигизмунда.

– Он уже три раза пробовал. Три жены, но детей нет. Это почти наверняка говорит о том, что у него какие-то проблемы со здоровьем. Вероятно, он бесплоден.

– А мужчина может быть бесплоден? – встрепенулся Сигизмунд.

– Разумеется. Равно как и женщина. Тебе, судя по всему, уже нет смысла пытаться. А ему – еще есть.

– Может и так. Только я не хочу… – тихо ответил Царь.

– То есть, как «не хочу»? – напрягся Андрей.

– Я проклят. Ты и сам это знаешь. Весь мой род вымер. Ни сыновей, ни братьев, ни дядьев. Всех косая прибрала. Я – последний. Еще есть дочь, но она мала годами и не ясно – выживет ли. Да и даже если выживет, то все одно – девочка. Наследовать не может.

– У тебя еще есть шанс! – с нажимом произнес Андрей.

– Нет! – с таким же нажимом ответил Иоанн. – Я проклят. Чтобы я не делал – все пустое.

– Видимо мы оба с тобой прокляты, – грустно произнес Сигизмунд.

– Да, – кивнул Царь. – И я хочу удалиться в монастырь, чтобы вымолить себе прощение. И покой.

– Да ты шутишь! – в раздражении воскликнул Андрей.

– Не шучу… – устало ответил Иоанн. – С такими вещами не шутят. Я принял решение удалится от мира.

– Ну все… приплыли… Ты – бездетный. – Махнул Палеолог в сторону Сигизмунда. – Ты в монастырь собрался. А я что, просто так пытался положение спасти? Мартышкин труд совершал? Нашли б…ь Сизифа! Ты хоть понимаешь, к чему это приведет всю Русь?! Это же КАТАСТРОФА!

– Я собираюсь отречься в твою пользу, – спокойно, но твердо произнес Иоанн, глядя прямо Андрею в глаза.

– И чем я провинился в твоих глазах? – так же серьезно спросил Андрей. – Почто ты хочешь взвалить на меня весь этот сумасшедший дом? Думаешь я горю желанием разбираться с помещиками, боярами и прочими? Это же Авгиевы конюшни!

– Я уверен – ты справишься.

– Ну конечно! Уверен он. А про мои планы ты не подумал? Я вообще-то завоевать Египет обещал. И он далеко. У черта на куличиках! Да и державу я себе уже свою завоевал. Зачем мне Русь? Я не Рюрикович.

– Душой – Рюрикович.

– Но не кровью.

– Может оно и хорошо, что кровью ты иной. Одно прошу. Если моя дочь выживет, отдай ее за своего наследника. Чтобы совсем мой корень не пресекался.

– С Сигизмундом я договаривался о том, что он признает тебя наследником. На этом зиждился мир. И ты хочешь все это разрушить?

– А я признаю наследником тебя. После чего приму постриг и уйду от жизни мирской.

– И ты думаешь, кого-то это устроит?

– Меня, вполне, – вполне уверенно заявил Сигизмунд. – Ни один шляхтич или магнат не посмеет пискнуть, против того, чтобы мне наследовал ты. Они тебя попросту боятся. Как огня. Как чумы. И не рискнут возражать. Битвы под Киевом и под Оршей заставили тебя уважать. Ой заставили! Хотя раньше много всякой вони звучало в твой адрес. Так что если ты станешь моим наследником, то я обеспечу себе покой.

– И обеспечишь мне головную боль! Кошмар! Вы хоть понимаете, во что вы меня втягиваете?! Я НЕ ХОЧУ! Вы и ваши предки тут сумасшедший дом развели, распустив бояр да помещиков. А мне разгребать? Да в гробу я такое видел!

– Ты не сможешь просто так уйти. – твердо и спокойно ответил Иоанн.

– Это еще почему?

– Ты не хуже меня знаешь, что здесь не просто так. Ты – защитник Руси. Я только сейчас понял суть того видения, что было открыто монаху. Ты ведь и сейчас вмешался, дабы прекратить эту войну. И прекратил ее. И… совершенно не важно, какие у тебя были планы с помыслами. Потому что ты вновь сделал то, что должен – спас Русь.

– Ты даже не представляешь, что ждет Русь, если я приму твое предложение, – очень холодно и мрачно ответил Андрей. – Я не стану мирится с этой безумной вольницей и залью ее кровью.

– Я это буду только приветствовать, – криво усмехнулся Иоанн. – Поверь – меня самого от нее тошнит. С детства. Ненавижу их. Всех. Да только я сделать ничего не могу. Одного только прижмешь – остальные тут же на дыбы встают. Разве что кто по дурости провинится люто. Тогда да. И то – толком не наказать. Они очень ревниво блюдут свои права и опасаются, чтобы я слишком много власти не взял. Если ты сможешь угомонить эту вольницу, то ничего больше мне и не нужно.

– Согласен, – кивнул Сигизмунд. – Я и сам многое бы отдал, чтобы посмотреть, как этих чванливых и горделивых магнатов скручивают в бараний рог.

– А уж как народец вздохнет с облегчением после этого ты мне и сам сказывал. Да ни раз.