– Земляной зуб? Это еще что такое?

– Вроде зуба зверя морского, только большие. Очень большие. И находят их в размоинах и прочих подобных местах. Словно в земле зародились. Сказывают – для резьбы особенно ценные.

– Ясно, – максимально нейтрально ответил купец. Его бизнес приносил очень большую выгоду. Но он никогда бы не отказался ее увеличить. Тем более, что не всю же жизнь ходить по морям? Когда-то и остепенится нужно. Осесть где-то. А что как не дополнительные накопления этому способствуют лучше всего?

– На будущий год новые ладьи пойдут. С запасами и товарами. А еще – те, что дальше попробуют забраться. Да и по реке Обве тоже подняться наши хотят. Слышали, будто там и золотишко местные в реке моют, и камешки самоцветные находят, ну и мех, куда уж без него? Чую – крепостица в устье Обви разрастется враз и Колу обгонит, а то и сами Холмогоры.

– А на Уральский камень ходите?

– А то как же? В устье Печоры тоже крепостицу поставили. Этим годом по реке торг повели. Пока чем это закончится мне не ведомо. Осени ждать надо.

Купец промолчал.

Ситуация в здешних краях вырисовывалась очень интересная.

Андрей Прохорович вкладывал деньги, и немалые в здешние дела. И, если знакомец не врет, стремился выгоду великую с этого обрести. Зачем ему мясо зверя морского и его жир в великих количествах – не ясно. Может и не надо. Может он просто так укрывает за ним свой интерес. Ведь и зуб морского зверя, и земляной зуб – товар ценный. Очень ценный. Равно как и мех. А если получится начать у местных за бесценок скупать золото да самоцветы – вообще песня получится.

Он расплылся в улыбке.

Палеолог, как он слышал, воевал где-то в Литве. Во всяком случае в Испании говорили, что он отправился походом к устью Днепра. Значит пройдет ураганом до Смоленска. Но его руки и сюда дотягивались. Вон сколько людей вполне вдохновленно делом занимаются и ему выгоду приносят.

– Дивно…

– Дивно, – согласился знакомец, истолковав этот эпитет по-своему.

Купец же вновь замолчал и углубился в воспоминания.

Треугольная торговля между Холмогорами, Новым Псковом и Ля Коруньей давал невероятный доход. Просто сказочный. Но ему хотелось больше. И английский купец, которого он встретил в Антверпене, как-то ему рассказал о том, какие великие богатства вывозят испанцы из земель восточнее Африки.

И у него чесались руки.

Что тогда, что сегодня.

Здесь тоже дело отчетливо пахло деньгами, но он, по здравому размышлению посчитал за разумное не соваться в эти дела. Здесь уши Палеолога торчали буквально повсюду. И можно легко вмешаться, и наломать дров, вызвав его гнев. А там, на востоке… там ведь у него не было интересов. И можно было рискнуть, вложив свои накопленные деньги в большой корабль для себя… для этой авантюры. Тем более, что у Андрея Прохоровича были какие-то темнокожие слуги. Как раз с восточного берега Африки. Чем не повод сходить туда от его имени с дипломатическим визитом? Родственникам их передать послание и пригоршню стеклянных бус. Ну или что-то в этом духе.

– Надо только с ним как-то встретится да обговорить дело сие, – мысленно произнес купец, скосившись на знакомца. Тот слишком ловко по губам читал. Из-за чего он не решился в своей манере говорить беззвучно, что-то продумывая…

1560 год, 29 июля, Смоленск

Андрей, покачиваясь в свое седле, приближался к Смоленску. Здесь его ждал флот, предоставленный Венецией. Легкий. Гребной. Который можно было относительно легко перетащить через пороги. И, вместе с тем, многие полезные припасы.

И сюда же, как доложил гонец, прибыла его супруга. И теперь чего возле города красовались ровными линиями палатки бойцы, которых привела с собой Марфа. Те самые, что с весны прошлого года тренировались под Тулой.

Изначально для восполнения потерь.

Теперь же, когда получилось провести кампанию 1559 и 1560 годов малой кровью – молодой Палеолог видел в них ядро будущего второго легиона. Куда более слабого, чем первый. Но все равно – впечатляющего и пугающего многих окрестных правителей.

В нем не было только кавалерии.

Лишь пехота и артиллерия, полностью унифицированная по структуре, снаряжению и вооружению со старым легионом. Но лиха беда начало? Кавалерию для них можно и позже сделать. Либо вообще вывести ее за рамки легиона во вспомогательные отряды усиления. Было над чем подумать…

Их заметили.

Почти сразу.

И выехали навстречу. Прямо целой делегацией.

Но слишком быстро собраться не удалось, поэтому Марфа приблизилась к мужу лишь у ворот лагеря. Едва метрах в пятидесяти. Одеться-снарядится дело не быстрое для дамы. Тем более по такому важному случаю.

– Ну здравствуй Марфуша, – мягко произнес Андрей. – Как ты?

– Тебя долго не было. Я очень соскучилась.

– Дела. Да ты и сама знаешь… – пожал плечами супруг, продолжая доброжелательно и ласково смотреть на свою женщину.

– Дела… – чуть скривившись повторила она. – Дети уже забыли, как выглядит их отец.

– Ты же хорошо рисуешь. Изобразила бы им что-нибудь.

– Я тебе такого нарисую – век помнить будешь… – нахмурилась она. – Ты разве не понимаешь? Я устала. Просто устала быть одна. Я – женщина. И не хочу тащить на себе весь груз. Покушения. Управления. Боже…

– Жалеешь?

– Будь проклят тот день, когда мне подарили VR-шлем…

– Давай не будем об этом. Во всяком случае, не здесь и не сейчас.

– А когда?

– Чего эти хотят? – кивнул Андрей на англичан, что стояли в некотором отдалении.

Надо сказать, что им дали возможность поговорить практически наедине, не став слишком приближаться.

– Поговорить с тобой жаждут.

– Со мной?

– С тобой. Меня совсем допекли. Не поверишь – хотела уже приказать где-то прикопать их по-тихому. И так они пытались ко мне подъехать, и этак. Разве что на кривой кобыле пока не пробовали.

– Что им надо? – с нажимом произнес явно начавший раздражаться Андрей.

Марфа вместо ответа многозначительно улыбнулась, а потом махнула им рукой, подзывая. И те охотно подскочили.

– Вы что хотели от меня? – спросил он по-английски. Да, он использовал современный английский, но XVI век – это как раз то время, когда шел переход от староанглийского к его современному виду. И, в целом, они его поняли. Более того, посчитали, будто бы именно он говорит на старом наречии.

– Ваше Величество, – поклонился патриарх Англии. И вместе с ним склонились остальные. – Мы просили бы вашего разрешения пригласить вашего старшего сына на престол Англии.

– Нет.

– Но почему?

– Мой сын – мой наследник. И он должен расти рядом со мной. Еще вопросы?

– Но… как нам быть? – растерялся Патриарх.

– Ваше Величество, – произнес Френсис Уолсингем. – Правящая династия Англии пресеклась. И Плантагенеты, к которым относится ваша супруга – единственные законные претенденты и наследники.

– Отрадно это слышать. И что? Кроме моей супруги и моего сына есть и иные. Ее дед, к примеру. Отличный человек. И мешать вам не будет совсем. Он языка вашего не разумеет и уже в годах. Так что – прекрасный кандидат. Только пои, корми да на охоту отпускай. Почти как ваш последний Генрих. Разве что до баб не такой ходок в силу немалых лет.

– Но… – как-то растерялся от такого поворота событий визави.

– Кстати, твое лицо мне кажется знакомым. Как тебя зовут?

– Уолсингем, Ваше Величество. Френсис Уолсингем.

– А… знаю. Да. Зачем же ты так грубо сработал? Говорят, тот фанатик Елизавете чуть голову не оторвал. Отравить не судьба было? Или хотя кинжалом убить. Удушение – самая болезненная и мучительная смерть из простых.

– Я не понимаю, о чем…

– Да все ты понимаешь! – перебил его Император. – И вы все, тоже все прекрасно понимаете, – обведя рукой, произнес Андрей. – Вы сначала одну свою королеву отравили, избавившись от фанатичной католички. Боялись, что родит от испанца и вами станет править Филипп? Ха! А потом считай повесили свою вторую королеву, которая очевидно порывалась поставить вас под удар. И вы считаете, что я вам отдам моего сына? Вы с ума сошли?