1560 год, 2 июня, Смоленск

Сигизмунд выглядел и чувствовал себя побитой собакой.

Такой разгром!

Конная атака, произведенная Андреем, оказалась удивительно шокирующей. Сначала уланы со своими длинными пиками ультимативно проломили первый строй лучших шляхтичей короля. А потом… уланы и рейтары, поддержанные отрядом вчерашних сипахов врубились с обнаженными клинками. Некоторые рейтары, кстати, несмотря на прямой запрет Императора, атаковали с пистолетом наголо. Ударив рассеянным залпом буквально в упор. После чего, бросив тяжелый рейтпистоль в ольстер они подхватывали, висящую на темляке боевую рапиру, и врубались в смешанные боевые порядки шляхты.

А с фронта продолжала надвигаться легионная пехота.

Мерно и спокойно продавливая.

И активнейшим образом паля из своих длинноствольных аркебуз. Часто. Очень часто. Слишком часто. Из-за чего ее постоянно окутывали облака дыма. Недостаточный для того, чтобы полностью перекрыть видимость. Но пехота частенько оказывалась укрытая этакой дымкой. Даже несмотря на то, что легкий бриз постоянно стремился ее развеять.

Удар кавалерии Императора оказался не только шокирующим, но и сокрушительным.

Сам Сигизмунд получил легкое ранение и выжил лишь за счет везения и… быстрых ног своего коня. Ведь оказавшись буквально в десятке шагов от Андрея он не стал испытывать судьбу и дал деру. Самого что ни на есть решительного. Чем, кстати, и спровоцировал катастрофу.

Ведь бегущий король – трагедия.

Если король обратился в бегство, значит битва проиграна.

И шляхта, заметив это, последовала за ним же, дав стрекоча. Само собой – не вся. Выйти из плотного «замеса» «собачьей свалки» не так-то просто. Да и выходя – бойцы получали «гостинцы» в спину, так сказать в нагрузку из огнестрельного оружия воинов Императора.

Получилось грустно.

Получилось печально.

Получилось трагично.

Армия была разбита и беспорядочно отступила к Киеву, бросив импровизированное обозное хозяйство. А потом и дальше – на север к Смоленску для соединения с пехотой и артиллерией. Стараясь при этом не задерживаться и опасаясь быстрого продвижения Императора. Сигизмунд уже к тому времени знал – Андрей может. И давать ему бой столь сильно расстроенным воинством – окончательно его сгубить.

Не вся шляхта последовала за королем. Хватало и дезертиров, не желавших продолжать эту войну. Поэтому Сигизмунд и не стал задерживаться, стараясь как можно скорее объединиться и повысить боевой дух своих людей за счет более стойких швейцарцев.

Вместе с тем он лихорадочно рассылал гонцов, пытаясь вытащить «под ружье» ту часть шляхты, которая еще не служила в этом году. Чтобы хоть как-то компенсировать потери от сражения с Андреем и дезертирства. И от чего урон был сильнее – вопрос. Сигизмунд был бы и рад на него ответить, но никакого учета да статистики по войску он не вел. И вести не мог. Поэтому оценивал все очень приблизительно. На глазок.

Такой-то магнат тут? Тут. С ним войско? Войско. А какое? Поди разбери. Может там и трети не осталось от того, что он выставил на начало кампании. Но разве он станет в том признаваться? Нет. И даже напротив – станет выбивать себе за выставленных людей дополнительные деньги и иное. Проверить же за магнатами Сигизмунд в сложившейся ситуации не только не мог, но и не хотел. Ибо опасался «бунта на корабле».

Строго говоря Андрей был прав. На все сто процентов.

Польша и Великое княжество Литовское, поддержанное Ливонией, начали войну против Московской Руси – державы, что отправило в Крестовый поход свои лучшие войска. Через что нарушили Божий мир. И в Риме прямо сейчас шло обсуждение вопроса отлучения Сигизмунда от церкви.

Не шуточное обсуждение, а вполне серьезное.

Еще по прошлому году бы его уже отлучили. Но он догадался начать вести грамотную игру и перевести стрелки на подчиненных. Фактически выставив себя заложником ситуации. Благодаря чему его законники вполне успешно саботировали подписание акта об отлучении. Пока.

Хотя король переживал по этому поводу чрезвычайно.

Шаг, который сделал Андрей для сближения с Римом пугал как бы не больше, чем военное поражение. Риму Император был нужен для успеха в разгроме протестантов. Этого нарыва католического мира. И учитывая обстоятельства он все больше и больше склонялся к мнению о том, что им в Риме пожертвуют.

Давно бы пожертвовали, если бы не обстоятельства.

Ведь получалось, что, действуя по закону, нужно отлучать от церкви практически всю верхушку Польши и Великого княжества Литовского. Не самая лучшая стратегия. Ибо в этом формате не получиться противопоставить монарха и его окружения остальным влиятельным людям. То есть, отлучение не сработает как механизм политического давления в своем стандартном виде. А Сигизмунд уж расстарался и предоставил доказательства практически на всех магнатов.

Собственно, это и сдерживало Рим.

Но вряд ли сдержит долго, ибо ситуация в Европе стремительно накалялась. И требовалось предпринимать решительные шаги, дабы «спустить пар» перед лицом более страшной и важной для Святого престола угрозы.

Австрийские Габсбурги готовили большую кампанию против Швейцарии. Во всяком случае упорно по всей Европе ходили именно такие слухи. Из-за чего пришлось особенно внимательно следить за выплатой жалования наемникам-швейцарцам. Чтобы те не сбежали домой защищать родные кантоны. Ибо все остальные, как болтали, именно так и поступали.

Так-то Император Священной Римской Империи ничего швейцарцам не предъявлял. Даже кулуарно. Просто собирал деньги для оплаты войску, готовил обозы и стягивал в точку рандеву войска. Довольно крупные и серьезные.

Швейцары реагировали на эти слухи очень болезненно.

И отказывались от новых контрактов. Да и действующие прекращали при первой удобной возможности. Посему юный Руа Франции оказался без своих излюбленных швейцарцев. Тех самых, что со времен Людовика-Паука по сути служили французской короне, числясь за германской. А Руа они были очень нужны. Кровь из носа просто. Ибо началась серьезная война.

Началось все с убийства королевы Елизаветы.

Династия Тюдоров пресеклась. Во всяком случае – прямая.

Юный Франциск II, понятное дело, политическими делами не занимался. Болезненный и избалованный он тратил все свое время на охоту, праздные поездки и прочее баловство. Посему, он хоть в свои шестнадцать лет и считался совершеннолетним, однако, по сути, оставался классическим «малолетним дебилом» в глазах всех серьезных людей Европы. Правили же за него едва два дяди: герцог Франсуа де Гиз и брат Карл, занимавший кафедру кардинала Лотарингского. Да под соусом покровительства в лице вдовствующей королевы – Екатерины Медичи.

И вот эта шайка-лейка крайне оживилась, узнав о гибели королевы Англии. Ведь супругой Франциска была Мария Шотландская из дома Стюарт. То есть, особа обладающая косвенными права на престол Англии через родство с домом Тюдор. И перед Францией замаячила весьма соблазнительная перспектива личной унии с Англией.

И началось!

Габсбурги встали стеной!

– Никогда! – кричал Фердинанд Австрийский.

– Только через мой труп! – вторил ему племянник Филипп II Испанский.

А уж как возбудились политические элиты этих стран. Не пересказать! Взятие Францией Англии вело к фактическому установлению контроля над Ла-Маншем. Вроде того, как датчане в свое время поступили со своими проливами. И, как следствие, вело к кризису Нидерландов. Нет. Даже не так. Не кризису. Катастрофе.

И если сама по себе Англия или Франция перекрыть Ла-Манш толком не могли. То сообща – это было им под силу. Более того – даже и сомневаться в этом не стоило. Ибо подобный шаг вел к разорению Нидерландов – главного кошелька Габсбургов, который, по совместительству, выступал еще и прямым конкурентом Англии…

Одни выгоды.

Ради такого можно и седьмую воду на киселе на престоле Англии утвердить…