Выехав из лагеря, они увидели другие колонны, которые ползли по степи параллельно им. Гонцы поскакали во все племена, кочевавшие вдоль реки, с приказом немедленно выступать.

Орда собралась. Со всех сторон прибывали новые и новые воины, пока всадники не заполнили всю степь до горизонта. Теперь четкая организация наблюдалась во всем: каждый клан двигался под командованием своего вождя, составляя эскадрон. В отдалении Ясон увидел черные знамена личной гвардии Темучина и указал на них Керку.

— Темучин нагрузил двух моропов нашими пороховыми бомбами. Он пожелал, чтобы я руководил их использованием, и явно не имел в виду остальных пиррян. Но мы поедем к нему все, хочет он того или нет. Нужен я ему для метания бомб — я еду со своим племенем. Это выигрышная карта, и, я надеюсь, она не будет бита.

— Проверим,— сказал Керк и заставил своего моропа перейти на галоп. Колонна пиррян, раздвигая скачущие орды, устремилась за своим вождем.

Они скакали вправо, пока не оказались рядом с людьми Темучина. Ясон выехал вперед, готовя свои аргументы, но они не потребовались. Темучин холодно посмотрел в сторону пиррян и снова устремил взгляд к горизонту. Он был похож на шахматиста, проанализировавшего партию на много ходов вперед и решившего отказаться от игры. Аргументы Ясона были для него очевидны, и он не счел нужным утруждать себя, выслушивая их.

— Осмотри фитили на пороховых бомбах,— приказал он. — Ты за них в ответе.

Со своего места рядом с вождем Ясон наблюдал за армией варваров и все больше убеждайся, что Темучин наделен гениальным военным даром. Неграмотный, необученный, не имевший никаких предшественников, он сам пришел к основным принципам организации войска. Его офицеры были больше чем командирами отдельных отрядов. Они действовали подобно штабу, выполняя приказы и сами отдавая их, если этого требовала обстановка. Простая система звуковых сигналов с помощью рога и жестов позволяла управлять движением войска, благодаря чему тысячи людей образовали подвижную, грозную силу.

Когда войска собрались, Темучин построил их в многокилометровую линию и двинулся вперед. Движение, начавшееся на рассвете, продолжалось до вечера без единой остановки. Моропам, хотя они перед выступлением отдохнули и были сыты, не нравилась эта бесконечная скачка, но под ударами шпор они, протестующе взвизгивая, продолжали движение вперед. Многочасовое подпрыгивание в седле не тяготило кочевников — они привыкли к седлу с рождения, но Ясон, несмотря на свой предыдущий опыт верховой езды, вскоре почувствовал себя разбитым. Что же касается пиррян, то даже если езда и не доставляла им удовольствия, они все равно никак не проявляли этого.

Эскадроны неслись вперед, и после полудня появились первые жертвы. Вначале это были единичные всадники — их кровь смешалась с" кровью моропов; затем семьи кочевников, чей путь, к несчастью, пересекся с путем войска. Эскунги и камачи дымились в окружении мертвых тел. Мужчины, женщины, дети, даже моропы — все жестоко уничтожались. Темучин не оставлял в живых никого. Он был грубо прагматичен. Война ведется для победы. Все, что служит победе,— разумно. Разумно проделать трехдневный рейд за один день, если это позволит застать противника врасплох. Разумно убивать всех встречных, чтобы некому было поднять тревогу, и так же разумно уничтожать все их добро, чтобы воины не обременяли себя добычей.

Преимущества тактики Темучина подтвердились, когда перед сумерками армия обрушилась на большой лагерь племени Ласок у подножия гор.

Только когда бесконечная линия всадников перевалила через последние холмы, в лагере поднялась тревога, но было уже поздно. Концы линии сомкнулись вокруг лагеря, однако несколько всадников на быстрых моропах. сумели выскочить прежде, чем завершилось окружений.

Небрежная работа, подумал Ясон, недоумевая, как это Темучин не предусмотрел такую возможность.

И тут настал час убийства — вначале на защитников обрушилась туча стрел, потом в ход пошли копья — на

полном скаку. Ясон держался сзади, но не из трусости, а от отвращения к убийству. Пирряне атаковали вместе со всеми. Благодаря каждодневной тренировке они неплохо освоили короткий лук, но еще не стреляли так быстро и метко, как кочевники, а вот в рукопашной схватке превосходили всех. Если у них и были сомнения относительно убийства защитников, они их никак не проявляли. Пирряне молнией обрушиваюсь на противника и опрокидывали его. Благодаря мгновенной, реакции и массе они без промедления двигались вперед. Ясон вместе с двумя недовольными своим поручением воинами, которым было поручено охранять бомбы, держался в стороне. Перебирая струны своей лютни, он якобы сочинял песню о великой битве.

Схватка окончилась затемно. Ясон, медленно ехавший по разграбленному лагерю, встретил всадника, который разыскивал его.

— Темучин хочет тебя видеть,— передал кочевник.

Ясон, слишком усталый и расстроенный, чтобы возражать, повиновался.

Они двигались по захваченному лагерю — моропы осторожно переступали через трупы. Ясон не смотрел по сторонам, но он не мог не зажать нос, чтобы не чувствовать запах бойни. К его удивлению, лишь небольшая часть камачей оказалась сожжена и разрушена. В самом большом шатре Темучин со своими офицерами проводил совет. Этот камач, несомненно, принадлежал бывшему вождю клана; сам вождь, искромсанный и мертвый, лежал у стены. Когда Ясон вошел, все офицеры были уже там, отсутствовал только Керк.

— Начнем,— скрестив ноги, Темучин опустился на шкуры. Остальные подождали, пока он сядет и только потом последовали его примеру. — Вот наш план: сегодняшняя схватка была только началом. К востоку отсюда есть большой лагерь Ласок. Завтра мы отправимся туда. Я хочу, чтобы об этом узнали все в лагере, а для этого наблюдатели, что засели на холмах, должны догадаться обо всем. Нескольким людям мы позволили бежать, и теперь они следят за нами.

Вот так «небрежная работа», подумал Ясон. Я должен был сообразить. Темучин заранее спланировал всю кампанию вплоть до последнего выстрела из лука.

— Сегодня наши люди хорошо скакали и хорошо сражались. Ночью воины будут пить захваченный ачад и есть мясо, а завтра побольше поспят. Мы займем камачи, разожжем много костров, патрули разойдутся далеко, до самых предгорий, и никому не позволят подойти к лагерю.

— И все это будет ловушкой,— угрюмо улыбаясь, сказал Аханкк,— Мы ведь не станем нападать на лагерь на востоке?

— Верно. — Вождь завладел вниманием присутствующих. Офицеры бессознательно тянулись вперед, чтобы не упустить ни слова. — Как только стемнеет, мы двинемся на запад. Непрерывный суточный марш приведет нас к Гиблой Расщелине, что открывает путь в долину, к сердцу гор. Мы нападем на ее защитников, разрушим пороховыми бомбами укрепления и захватим долину прежде, чем подойдет подкрепление.

— Там трудно сражаться,— тихо проговорил один из офицеров, ощупывая старую рану. — Трудно будет победить.

— Нет, не трудно, безмозглый дурак,— сказал Темучин так холодно и гневно, что офицер сразу сник. — Это ворота в их земли. Несколько сотен воинов могут остановить в Отвесной Расщелине армию, но если мы пройдем ее, они погибнут. Мы уничтожим их племена одно за другим, пока клан Ласок не превратится в легенду в песнях сказителей. Теперь отдавайте распоряжения и немного отдохните. Нам этой ночью не спать.

Когда офицеры вышли, Темучин взял Ясона за руку.

— Будут ли взрываться пороховые бомбы? — спросил он. — Не откажут ли, как при первом испытании?

— Конечно, будут,— ответил Ясон» с воодушевлением, которого не чувствовал. — Даю слово.

Его беспокоили не бомбы — он принял некоторые меры и они сработают безотказно,— а предстоящий ночной рейд, еще более долгий, чем первый. Кочевники совершат его, в этом не было сомнений, пирряне тоже выдержат такую нагрузку. Но сможет ли он?

Ночной воздух был обжигающе холоден, когда Ясон расстался с теплом камача. Изо рта вырывалось серебристо-белое облачко, которое растворялось, поднимаясь к звездному небу. Вокруг было тихо, лишь изредка раздавалось фырканье усталого моропа или сонный возглас кочевника.