Воин отступил назад, и отрубленная голова выпала у него из рук. Брызжущее кровавой струей тело дернулось, и его бесцеремонно оттащили в сторону

— Мне нравится этот нож,— сказал Темучин. — Я беру его себе.

— Я как раз и хотел подарить его тебе,— сказал Ясон с поклоном, чтобы скрыть неудовольствие. Он должен был предвидеть, что будет именно так. Что же, это всего лишь нож.

— Ваши люди знают древнюю науку? — спросил Темучин, передавая нож слуге, чтобы тот вытер его.

Ясон оставался настороже.

— Не больше, чем другие племена,— ответил он.

— Но ни одно из них не может давать такое железо.

— Это старый секрет, передаваемый от отца к сыну.

— Могут быть и другие старые секреты? — теперь голос Темучина был холоден и резок, как сталь.

— Возможно.

— Есть один утраченной секрет, о котором ты, может быть, слышал. Одни называют его «порохом», другие — «взрывчаткой». Ты знаешь, что это такое?

В самом деле, что я знаю об этом? Что они могут знать? Ясон напряженно размышлял, следя за выражением глаз вождя. Что может бродячий певец варваров знать о таких вещах? А если это ловушка, что следует ответить?

Мета не протестовала, когда Ясон промывал ее раны дезинфицирующим составом. Аптечка наложила четырнадцать швов на рану на голове, но это было сделано, пока Мета была без сознания, а потом Ясон забинтовал выбритое место. После этого она пришла в себя, но не дергалась и не жаловалась, когда ему пришлось наложить еще два шва на ее разбитую верхнюю губу.

Гриф, тяжело дыша, стонал под мехами, которыми укрыл его Ясон. Раны мальчика были главным образом поверхностными, и аптечка посоветовала покой, с чем Ясон был вполне согласен.

— Теперь тебе нужно отдохнуть, — сказал Ясон.

— Их было слишком много,— сказала Мета,— но мы сделали все, что могли. Дай мне зеркало. Странно, они напали сначала на мальчика. Гриф в конце концов упал. Тогда они бросились на меня, и я не могла больше говорить с тобой, — Она взяла у Ясона полированное стальное зеркало, мельком взглянула в него и протянула обратно.— Я ужасно выгляжу... Это была короткая схватка, я не помню ее ясно. У них были дубинки, а женщины старались бить меня по ногам. Прежде чем упасть, я убила троих или четверых, в том числе одну женщину. Что было дальше?

Ясон взял кожаный мешок с ачадом, откупорил его и переключил скрытый клапан на емкость с пиррянским алкоголем.

— Выпьешь? — спросил он, но Мета отрицательно покачала головой. Ясон сделал большой глоток. — Опуская подробности, скажу, что мне удалось послать за вами отряд воинов. Они привезли вас обоих и двух пленных из племени Крыс. Они теперь мертвы. Одного из них, здоровенного парня, я убил сам, причем в лучшем пиррянском стиле, и не испытываю по этому поводу ни малейших угрызений. Но мне пришлось отдать свой нож Темучину, который сразу же отметил высокий уровень пиррянской технологии. Не зря я ковал его вручную — следы этого заметны на лезвии. Он спросил, знаем ли мы, пирряне, о порохе, и это смутило меня. Я увильнул от ответа, сказав, что ничего толком не знаю — только название, но что, возможно, другие в нашем племени знают больше моего; думаю, он вспомнит об этом в свое время. Он абсолютно непредсказуем. Хочет, чтобы мы переехали поближе к нему. С рассветом мы снимаем наш камач и перебираемся в его лагерь, сделав ручкой Шейни и его племени. А чтобы мы не передумали, снаружи нас ждет взвод парней Темучина. Я еще не определил, считать ли себя пленником или нет.

— Я знаю, что выгляжу ужасно,— Мета кивнула головой.

— Для меня ты всегда выглядишь отлично, дорогая, — ободряюще ответил ей Ясон, только затем поняв, что так оно и есть.

Он настроил аптечку на «полный покой» и прижал к руке Меты. Она не противилась. С чувством вины от сознания того, что он один в ответе за перенесенное ими и за их боль, Ясон уложил ее на меха рядом с мальчиком и укрыл обоих. Что за безумие — впутать женщину и ребенка в это смертельное дело? Потом он вспомнил, что условия здесь все же намного лучше, чем на Пирре, и возможно, он спас им жизнь, увезя сюда. Он смотрел на их избитые, израненные тела и думал, что, может быть, они еще поблагодарят его когда-нибудь за это.

Утром пострадавшие пирряне уже смогли выбраться из камача, разборку которого Ясон поручил воинам. Убирать камач считалось женской работой, но, несмотря на ропот воинов, Ясон не позволил приблизиться ни одной из женщин племени Шейни. Он был уверен, что после недавних смертей вражда к ним возросла и теперь в нее вовлечена большая часть племени. Ясону пришлось отдать воинам львиную долю своего первосортного ачада, и только тогда они согласились взяться за работу и нагрузить эскунг. Ясон помог Грифу и Мете усесться, привязал их, укутал мехами, и маленький караван выступил, провожаемый мрачными взглядами.

В лагере Темучина было достаточно женщин, чтобы установить камач, так что на этот раз воины лишь наблюдали за работой, что, впрочем, и было здесь основным занятием мужчин. Ясон не мог пронаблюдать за установкой и поручил это Мете, так как ему было приказано явиться к Темучину.

При виде Ясона два охранника, что стерегли камач вождя, с опаской посторонились. Видно, он успел заслужить определенное признание у воинов Темучина.

Темучин был один. Он держал в руке нож Ясона, с которого стекала кровь. Ясон остановился, но сразу же успокоился, увидев, как Темучин быстрым взмахом метнул нож в тушу козы, жившую ему мишенью. Нож вонзился по рукоятку.

— Этот нож хорошо уравновешен,— сказал Темучин. — Его легко метать.

Ясон согласно кивнул. Он понимал, что не для того, чтобы обсуждать достоинства ножа, вызвал его вождь.

— Рассказывай все, что знаешь о порохе,— приказал Темучин, наклоняясь и извлекая нож из туши.

— Я мало что могу сказать...

Темучин выпрямился и взглянул на Ясона, пробуя острие ножа на своей мозолистой ладони.

— Рассказывай, что знаешь. Сейчас же. Если бы у тебя был порох, смог бы, ты взорвать его с большим шумом, а не дать сгореть дымным пламенем?

Ясон оказался в сложном положении. Если Темучин решит, что он лжет, большой нож окажется в его внутренностях с такой же легкостью, как и в туше козы. Вождь, несомненно, кое-что знал о свойствах пороха, поэтому уклониться от ответа было нельзя.

— Хоть я сам никогда и не видел пороха, но я слышал, что о нем говорили. Я знаю, как сделать, чтобы он взорвался.

— Я так и думал, что ты знаешь. — Нож с чавкающим звуком погрузился в тушу. — Думаю также, что ты знаешь много такого, о чем не говоришь мне.

— Бывают секреты, которые человек поклялся не разглашать. Но Темучин — мой господин, и я буду помогать ему, чем только смогу.

— Хорошо. Помни это. Теперь скажи, что ты знаешь о людях низин?

— Ничего,— удивленно ответил Ясон. Вопрос был для него полной неожиданностью.

— Не только ты,— никто не знает. Пора положить этому конец... Я кое-что знаю о жителях низин и собираюсь узнать больше. Я отправляюсь туда, ты поедешь со мной. Я хочу узнать все о порохе. Будь готов, мы выведем в полдень. Ты один знаешь, что это не простая охотничья поездка, поэтому, если дорожишь жизнью, не проговорись.

— Я скорее умру, чем пророню хоть слово.

Ясон возвращался в свой камач в глубокой задумчивости. Там он тут же рассказал все Мете.

— Это очень странно,— сказала она, склоняясь над костром — тело ее все еще болело от перенесенных побоев. — Я голодна, но не могу разжечь огонь.

Ясон разжег огонь. Он закашлялся и отвернул голову, изрядно глотнув смрадного дыма.

— Видно, у нас не самое первосортное топливо. Помет моропов следует хорошенько высушить, тогда он будет славно гореть... Да, мне тоже это кажется весьма странным. Как он сможет спуститься по отвесной стене десятикилометровой высоты? Но о порохе он кое-что знает, это несомненно, а здесь его нет. — Он опять закашлялся, затем забросал огонь песком. — Все, хватит. Все равно вы с Грифом нуждаетесь в чем-то более питательном, чем жесткое козье мясо. Я вскрою два пакета.