На короткий миг, прежде чем Чака успел повернуть голову, Ясон всадил в приоткрывшееся горло заостренный рог. Горячая кровь брызнула ему на руки, Чака страшно задергался под ним и замер.

Ясон встал на ноги в полном изнеможении. Он вытер о песок окровавленные руки и стал снимать с трупа одежды. Толстые кожаные ремни удерживали шлем на голове мертвеца. Развязав их и отбросив шлем, Ясон увидел, что Чака Был пожилым Человеком. Его борода была с проседью, но на голове волосы были редкими и совсем седыми. Потребовалось немало времени, чтобы снять одежду с вооружением и натянуть на себя. Среди вещей Чаки оказались и башмаки Ясона, Они были грязными, но целыми, и он с удовольствием одел их. Когда, наконец, Ясон надел шлем, предварительно оттерев его песком, Чака воскрес! Тело на песке принадлежало мертвому рабу. Ясон выкопал неглубокую могилу, положил туда труп и засыпал его. Потом, прихватив оружие, сумки и самострел, с дубинкой в руке он направился к ожидавшим его рабам. Как только он появился, все встали, образовав цепочку. Ясон видел, что Айджейл с тревогой смотрит на него, пытаясь угадать, кто же выиграл схватку.

— Один-ноль в пользу команды гостей,— сказал он, и она испуганно улыбнулась ему. — Головы выше и пошли туда, откуда пришли. Новый день наступает для вас, рабы. Я знаю, вы мне не верите, но перед вами большие возможности.

Насвистывая, он шел за цепочкой рабов и с удовольствием грыз первый найденный рабами креподж.

Этим вечером они разожгли костер на берегу, и Ясон сел спиной к безопасному океану. Шлем он снял и держал в руке — у него от этой штуки болела голова. Он подозвал Айджейл.

— Я слышу, Чака, я повинуюсь!

Она торопливо подбежала к нему, упала на колени, стала торопливо разматывать шкуры.

— Хорошего же ты мнения обо мне! — возмутился Ясон. — Садись, я хочу поговорить с тобой. И зовут меня не Чака, а Ясон.

— Да, Чака,— ответила она, бросив быстрый взгляд на его разгневанное лицо, и отвернулась.

Он пододвинул к ней корзину с креподжами.

— Не так-то просто менять социальное устройство общества... Скажи, хотела бы ты или кто-нибудь из вас быть свободным?

— А что это значит — «быть свободным»?

— Что ж, твой вопрос и есть ответ. Свобода — это когда нет ни рабов, ни рабовладельцев. Каждый может идти, куда хочет, и делать, что хочет.

— Мне это не нравится,— она даже задрожала. — Кто позаботится обо мне? Как я смогу искать креподжи? Надо искать креподжи всем вместе, один умрет с голоду.

— Если ты будешь свободна, то сможешь объединиться с другими свободными людьми для поиска креподжей.

— Это неправда. Кто найдет креподж, тот его и съест, никто не будет делить их, как это делает хозяин. Мне нравится есть.

Ясон погладил свою отраставшую бороду.

— Всем нравится есть, но это же не значит, что все мы должны быть рабами. Теперь Я понимаю, что не изменив решительно обстановку, мне не удастся никого освободить, поэтому придется, как и Чаке, принять некоторые меры предосторожности, чтобы остаться в живых.

Он подобрал дубинку и молча обошел в темноте лагерь, пока не нашел подходящий холм с ровными рядами, старательно привязывая каждый шнур к заостренной вершине. К концам шнуров были подвешены стальные колокольчики, которые звенели от малейшего прикосновения. С такими предосторожностями, он улегся в центре своей паутины и провел бессонную ночь, беспрестанно вскакивая и прислушиваясь к звону.

Утром движение продолжалось, и вскоре они подошли к межевому знаку. Когда рабы остановились, Ясон приказал продолжать движение вперед. Они охотно повиновались, ожидая стать свидетелями хорошей схватки за обладание чужой территорией. Вскоре на горизонте появилась другая цепочка рабов. От них отделился человек и побежал к ним навстречу.

— Ненавижу тебя, Чака! — закричал Фасимба подбегая. — Ты пришел на мою землю! Я убью тебя!

— Не нужно,— сказал Ясон. — Да, ненавижу тебя, Фасимба. Прошу прощения. Я забыл о формальностях. Мне не нужна твоя земля. Фасимба остановился, подняв свой каменный топор и с подозрением глядя на соперника. Я просто хотел поговорить с тобой.

— У тебя новый голос, Чака.

— Я новый Чака, старый Чака умер. Я хочу забрать у тебя обратно раба, и тогда мы уйдем.

— Чака хорошо сражался. Ты, наверно, сражаешься лучше Чаки. — Фасимба с гневом потряс топором. — Но не лучше меня, Чака!

— Ты сражаешься лучше всех, Фасимба. Девять из десяти рабов хотели бы иметь своим хозяином тебя. Давай поговорим о деле. — Ясон посмотрел на цепочку приближающихся рабов, стараясь разглядеть Майку. — Мне нужен раб с дырой в голове. Я отдам тебе в замен двух рабов по твоему выбору. Что ты скажешь на это?

— Хорошая сделка, Чака. Бери любого из моих рабов, а я выберу у тебя двоих. Но раба с дырой в голове нет. Слишком много беспокойства от него. Все время говорил. Я ногу стер, пиная его, пока не избавился.

— Ты убил его?!

— Я не трачу рабов зря. Продал дзертаподжам. Взял за него две стрелы. Тебе нужны стрелы?

— Не сейчас, Фасимба, но благодарю за то, что ты сообщил. — Ясон порылся в корзине и извлек креподж.

— Вот, угощайся.

— Где ты взял отравленный креподж? — спросил Фасимба с неподдельным интересом. — Я тоже использую отравленные креподжи.

— Он не отравлен, он съедобен, насколько могут быть съедобны эти штуки.

Фасимба засмеялся:

— Ты отлично лжешь, Чака, я дам тебе за отравленный креподж стрелу.

— Он твой,— Ясон бросил корень на землю между ними. — Но, повторяю, он не отравлен.

— Это я и скажу тому человеку, которого буду угощать.

Фасимба бросил на песок стрелу и схватил корень.

Наклонившись за стрелой, Ясон увидел, что она проржавела и надломлена, но трещина тщательно замазана глиной.

— Хорошо,— сказал он вслед отступающему рабовладельцу. — Теперь только жди, когда твой друг съест креподж.

Марш начался вновь, сначала к межевому знаку, до которого их проводил подозрительный Фасимба. Лишь когда Ясон со своим отрядом пересек границу, его рабы вернулись к обычному своему занятию. Затем начался долгий путь к границам внутренней пустыни. На это ушло почти три дня. Ясон задал направление, но, как только море скрылось из виду, он не был уже уверен, так ли они идут, однако старался не подавать виду, что сомневается, и рабы шли вперед, как по хорошо знакомому маршруту. По пути они собрали много креподжей, отыскали два источника и пополнили мехи, а однажды даже заметили у норы стайку небольших животных, но Ясон, к великому разочарованию рабов, умудрился промахнуться из самострела.

Утром третьего дня Ясон увидел у горизонта разграничительную линию, и еще до обеда они подошли к голубовато-серому песчаному морю. По изменившемуся цвету песка он понял, что отсюда начинается пустыня. Пока они шли сюда, под ногами у них был желтый песок и мелкие камни, среди которых росла трава и изредка попадались дававшие жизнь креподжи. Звери жили здесь, как и люди, суровой жизнью, но все же жили. Впереди, на обширном пространстве пустыни, жизнь была невозможна, ее и не было видно, но не было сомнений, что дзертаподжи жили именно здесь. Это означало, хотя и казалось маловероятным, что за пустыней могут существовать и другие земли, пригодные для пахоты. На горизонте виднелась серая полоса. Если это были не облака, то может быть, горы.

— Где мы найдем дзертаподжей? — спросил Ясон ближайшего раба.

Тот лишь нахмурился и отвел взгляд. У Ясона были осложнения с дисциплиной. Рабы ничего не делали, если он не пинал их. Приказ, не сопровождаемый пинком, они не считали приказом, а его постоянное нежелание прибегать к физическому насилию было воспринято, как проявление слабости. Видно, составив себе определенное мнение о нем, кое-кто из наиболее сильных рабов съедал найденные им креподжи... Его попытки улучшить жизнь рабов самими рабами были обречены на неудачу. Со сдавленным проклятием по поводу человеческой косности Ясон замахнулся носком башмака.