Ясон чувствовал горечь во рту. Это было не от пищи, приготовленной на горящем помете, и не от мерзкого ачада, а от убийства, происшедшего на ферме. Он жил среди кочевников, жил как кочевник и в какой-то мере принял их культуру. У них были свои особенности. Направляясь вместе с ними к лагерю Темучина, он пришел к заключению, что они достаточно терпимы, хотя их нельзя отнести к самым добродушным людям Галактики. По крайней мере с ними можно было ладить. Они были по-своему честны и уважали кодекс законов. Но они были еще и хладнокровными убийцами. И не играло роли, что они убивали в соответствии с собственными представлениями. Это не меняло положения. Перед внутренним взором Ясона предстал меч, пронзивший ребенка, и он даже заворочался от воспоминаний.

Да, оказавшись среди деревьев, он забыл о деревьях, он забыл, что эти люди уничтожили первую экспедицию и с не меньшим восторгом сделали бы то же самое с любыми другими пришельцами. Он лазутчик в их среде, он трудится, чтобы полностью низвергнуть их.

И все должно быть подчинено только этому. Он обязан продержаться, как можно дольше, и помочь ему должно сознание, что этот маскарад оправдан. Он должен расшатать, разрушить социальную структуру кочевников и добиться, чтобы пирряне в относительной безопасности могли построить шахты.

Один в сырой ночи, окоченевший и усталый, он чувствовал, что это весьма отдаленная перспектива. К дьяволу! Он повернулся, стараясь устроиться поудобнее и заснуть, но картины убийств не давали забыться.

Темучин, ты в своем роде великий человек, думал он, но я уничтожу тебя.

А дождь все лил и лил.

С рассветом они вновь двинулись молчаливой цепочкой через затопленный туманом лес. Пленный фермер узнал поляну и тропу и рукой указал правильный путь: во рту у него был кляп из обрывков одежды, чтобы он не мог поднять тревогу.

Впереди послышался треск ломающихся ветвей и голоса.

Колонна замерла б полном молчании, и к шее пленника прижали меч. Никто не двигался. Голоса впереди становились все громче, и из-за поворота дороги появились двое. Они достаточно приблизились, прежде чем заметили неподвижные, молчаливые фигуры и не успели опомниться, как в воздухе просвистели не меньше дюжины стрел, оборвав их жизни.

— Что это у них за штуки? — спросил Темучин у Ясона.

Ясон соскочил на землю и носком сапога перевернул труп. На убитом были легкий стальной нагрудник и такой же шлем, а также грубая кожаная одежда. У пояса висел короткий меч, а в руке он все еще сжимал что-то, похожее на примитивный мушкет.

— Такая штука называется ружьем,— сказал Ясон, поднимая оружие. — В нем используется порох, чтобы выбросить кусок металла, который убивает. Когда этот маленький рычажок ударяет о дно, вылетает искра и попадает в порох. Порох взрывается и выталкивает металл.

Подняв голову, Ясон увидел, что кочевники, все как один, натянули луки, направив стрелы ему в грудь. Он осторожно опустил ружье, снял с пояса убитого два кожаных мешочка и заглянул в них. «Так я и знал. Тут пули и клочки ткани, а тут — порох»,— подумал он и протянул второй мешочек Темучину. Тот заглянул в него и понюхал.

— Здесь его совсем мало,— сказал он.

— Для этого ружья много и не требуется. Но там, откуда пришли эти люди, пороха должен быть большой запас,— ответил Ясон.

— Я тоже так думаю,— согласился Темучин. По его знаку все опустили луки. Убитым отрубили большие пальцы, а тела оттащили в сторону. Темучин взял оба мушкета себе.

Вскоре они выехали на опушку. Дальше начинались обширные луга, их пересекала река с ровным и медленным течением. На берегу стояло приземистое каменноё здание с высокой башней посредине. На башне можно было различить две фигуры.

— Пленник говорит, что это то самое место, где много солдат,— сказал офицер-переводчик.

— Спроси у него, сколько у этого строения входов, — приказал Темучин.

— Он говорит, что не знает.

Убейте его!

Короткий взмах меча — и труп пленника оттащили в кусты.

— Отсюда видно только небольшую дверь и узкую щель, через нее можно стрелять из луков... и из ружей, — сказал Темучин. — Мне это не нравится. Пусть два человека обойдут строение с той стороны и скажут, что они там увидят. А что это виднеется над стеной? — обратился он.

— Не знаю, но могу предположить. Скорее всего это ружье, но очень большое. Оно может стрелять большими кусками металла.

— Я тоже так считаю,— сказал Темучин и в задумчивости прикрыл глаза.

Исполняя его приказ, два воина, спешившись, двинулись в разное стороны вдоль опушки. Те, кто умеет скрываться даже на совершенно ровных плоскогорьях, мигом растворились в гуще леса. С терпением притаившегося хищника воины ждали возвращения разведчиков.

— Так я и думал,— сказал Темучин, когда они вернулись с докладом. — Это место хорошо укреплено и построено Именно для сражений. С другой стороны, у самой воды, имеется еще одна дверь, такая же, как и с этой. Если мы подождем до ночи, то легко захватим эту крепость, но я не хочу ждать. Ты сможешь стрелять из этого ружья? — обратился он к Ясону.

Ясон неохотно кивнул: он хорошо понял, что задумал Темучин, еще до того, как заметил кочевников, тащивших обратно одного из убитых. В войске Темучина сражались все, даже играющие на лютне эксперты по пороху. Ясон старался найти выход из создавшегося положения и не находил. Лучше вызваться добровольцем, не дожидаясь, пока прикажут. Темучина ничто не смущало. Он хотел, чтобы дверь была открыта, и Ясон лучше всего подходил для этого задания.

Прежде чем одеть мундир убитого солдата, он постарался по возможности скрыть на нем следы стрел и старательно затер грязью пятна крови. Шел сильный дождь, и это было к лучшему. Надевая мундир, Ясон подозвал офицера, что служил переводчиком, и заставил его снова и снова повторять на местном языке простую фразу: «Открывай быстрей!»— пока не научился правильно произносить ее. Если засевшие в крепости продолжат разговор, прежде чем впустить его, он будет убит.

— Ты понял, что тебе нужно сделать? — спросил Темучин.

— Все просто. Я подхожу к двери, а вы ждете на краю леса. Я прошу их открыть... Они открывают. Я вхожу и должен постараться, чтобы двери остались открытыми, пока не подоспеете вы. — Мы подоспеем очень скоро.

— Знаю, но все же буду чувствовать себя там весьма одиноко...

Один из кочевников держал свой шлем над полкой ружья, пока Ясон менял возможно отсыревший порох. При своем единственном выстреле он не хотел допустить осечки. Насыпав на полку свежего пороха, он обернул вокруг тряпку, чтобы сохранить его сухим. Потом показал ружье Темучину.

— Эта штука выстрелит только один раз, перезарядить ее я уже не успею. А чужой меч не внушает мне доверия. Потому, если ты не возражаешь, я хотел бы на время получить свой пиррянский кож.

Темучин согласно кивнул и протянул нож Ясону. Тот отбросил меч и прицепил на место свое старое оружие. Шлем отвратительно вонял потом, но удачно скрывал часть лица.

— Иди,— приказал Темучин, раздраженный тем, что процедура переодевания затянулась.

Ясон холодно улыбнулся, повернулся и пошел дальше через лес.

Уже метров через пятьдесят он промок до пояса, пробираясь сквозь густой, пропитанный водой подлесок. Но это было меньшим из всех зол. Продвигаясь по сырому лесу, он задавался вопросом, что втянуло его в это безумие. Порох — вот что! Он даже выругался вслух и двинулся к укрепленному зданию, теперь едва видимому сквозь пелену дождя. Оставалось метров двадцать. Он преодолел их и, выйдя из-под защиты деревьев, уже по открытому пространству достиг берега. Вода кружилась в водоворотах, дождь бил по ней, образуя бесчисленные пересекающиеся круги. Надо бы проверить порох на полке, но все же лучше этого не делать. Надо, не надо... Опустив голову, Ясон двинулся к зданию, темневшему сквозь пелену дождя.

Если люди на сторожевой башне и заметили его, то не подали виду. С ружьем поперек плеча, нахлобучив шлем, Ясон подошел достаточно близко, чтобы разглядеть старую пушку, что торчала между двумя грубо отесанными камнями, и тяжелые болты, которыми крепилась деревянная дверь. Он был уже у самой двери, когда один из солдат высунулся из башни и крикнул вниз что-то непонятное. Ясон махнул рукой и продолжал идти.