— Паш, а можно я сегодня на часик пораньше уйду?

— Шла бы ты, Ева, лучше сейчас, иначе мы за посуду не расплатимся, — откликнулся добрый напарник. — Ты сегодня просто ходячая катастрофа.

Ну, прям уж! И разбила я только одну чашку… Но спорить не стала — ни к чему раздувать катастрофу.

Сегодняшний гардероб, следуя Ромкиным рекомендациям, я продумала и приготовилась, как в поход, — джинсы, кроссовки и футболка с длинными рукавами. Ничего страшного — пусть увидит меня разной. А в узких джинсах мне тоже очень хорошо. Я даже курточку прихватила в небольшом рюкзачке. Зато не замёрзну и смогу просидеть хоть до ночи в этом холодильнике. А если повезёт, то и Ромка разглядит мою нежность.

Ромки на месте нет. Я и дверь подёргала, и постучала — тишина. А я ведь не рано приехала, даже погуляла немного, чтобы время убить. Может, он был и уже уехал? Я даже думать не хочу о том, что он мог так поступить. Не разочаровывай меня, Ромка, пожалуйста! Как же паршиво стучаться в закрытую дверь!..

Я в отчаянии влупила по железной двери, едва не отбив кулак, и замерла на месте… За моей спиной урчал мотор. Как сытый крупный зверь.

— Что, не открывают? — насмешливый голос царапает дребезжащие нервы.

Какой же дурой я сейчас выгляжу!

Медленно поворачиваюсь спиной к двери. Ромка, модный и стильный, с интересом разглядывает мой красный рюкзачок. Сегодня он явно не настроен на грязную работу…

— Ты… — слова застряли в горле и мне очень сложно одновременно контролировать и голос, и мимику. — Рома, ты куда-то собираешься? Ты же не на работу приехал…

— За тобой приехал, мы ведь договаривались, — он взглянул на часы. Ох, даже часы! — Просто планы изменились. Преподобный Анатолий — ты ведь его помнишь? — сегодня в кабаке за днюху проставляется. Ждут только нас.

Нас? То есть Ромку и меня?

Я опускаю глаза, осматривая своё походное обмундирование. Он ведь не мог специально не сказать мне о приглашении?

— Ром, ты ведь знал вчера о дне рождения?

— Знал, конечно, — он даже не пытается отрицать.

— Но ты же видишь, как я одета… — мне настолько обидно, что на справедливую злость не хватает сил.

— Надеюсь, там на входе не очень жёсткий фейсконтроль, — Ромка гостеприимно распахивает пассажирскую дверцу. — Прошу, Евлалия!

Может, он надеется, что я откажусь? На это и был расчёт? Но я не даю себе времени на раздумья и решительно направляюсь к автомобилю. Ну, что же — днюха так днюха. Будет любопытно если дочь Тимура Баева не пройдёт фейсконтроль.

— А где вечеринка? — я плюхаюсь на низкое пассажирское сиденье и даже пытаюсь улыбнуться.

Но дверь резко захлопывается, затыкая мой вопрос. Это мне вместо ответа. Или Ромка не услышал меня? Он обходит авто и садится за руль, даже не глядя в мою сторону. Я ему не просто в тягость — это похоже на презрение. Я справлюсь… Правда, в эту минуту я совсем забываю, ради чего… Справлюсь ли?

Едем молча. Под музыку было бы намного проще, а сейчас напряжение аж звенит в воздухе. Но я не могу вымолвить ни слова. В груди мелко дрожит обида, сдавливает горло и каждую секунду грозит выплеснуться солёным потоком. Это моя слабость. Я ведь сегодня ранимая и обидчивая… по гороскопу. Надо заставить себя разозлиться, но ничего не выходит. Мне по-прежнему хочется плакать…

«Злобный тролль»! Так вот где отец Анатолий отмечает свой личный праздник — батюшка любит погорячее! Я здесь впервые, но слышала, что у заведения не слишком хорошая репутация. Хотя, что я знаю о ночных клубах? Да и когда мне было в них тусить, если столицу я покинула, будучи пятнадцатилетней девочкой? Но когда-нибудь надо же начинать. Если, конечно, удастся миновать охрану у входа. Я сжала в руках водительское удостоверение и всерьёз настроилась на сопротивление. С такой яростью гипнотизирую охранника, что тот даже крякнуть не посмел. Но на самом деле я знаю, что у ребят хорошо намётан глаз на бренды, коих на мне достаточно, несмотря на невзрачность одежды.

— Евлалия! Ты же моя сладкая пироженка! Ну хоть ты разбавила нашу суровую мужскую компанию, — обрадовался Анатолий и расцеловал меня в обе щеки. — Какая же ты красавица!

Врёт и глазом не моргнёт. Только что я видела себя в ростовом зеркале в фойе. Хотелось бы верить, что кривое зеркало там висит специально для посетительниц с лишним весом, потому что в этой тёмно-синей футболочке моё отражение выглядит измождённым голодом. Дома это не смотрелось настолько печально. Да и из косметики на моём лице — только прозрачный блеск на губах. Но я улыбаюсь и делаю вид, что верю имениннику.

— С днём рождения, Анатолий. Простите, я только что узнала…

— Спасибо, солнышко! Да я и сам только что узнал… В смысле, что буду праздновать здесь. У меня ведь день рождения уже прошёл и приём подарков закончен, а сегодня это так… отголоски большой пьянки. Кстати, знакомься, Евочка…

Анатолий представляет мне сидящих за столиком мужчин — Дмитрия и Вячеслава. Оба скользят по мне незаинтересованными взглядами, натягивают фальшивые улыбки и приветствуют вежливо и равнодушно. Кажется, кроме Толика, здесь никто мне не рад.

— Очень приятно, — я тоже вру, потому что уже не помню, кто есть кто из этих новых знакомых, а скоро и имена забуду.

— А это Евлалия — девушка нашего Романа, — торжественно объявляет Толик, заставляя меня виновато покоситься на Ромку. Но тот продолжает сидеть с каменной мордой, будто речь о каком-то другом Романе, которому страшно не повезло с девушкой.

«Папуль, я в клубе, у меня всё отлично!» — улетает сообщение.

На самом деле всё очень плохо… Невыносимо! Уже целый час Ромка не обращает на меня внимания. Он смеётся и активно общается со всеми, кроме меня. И этих всех теперь много за нашим столиком. Занятая невесёлыми мыслями, я даже не сразу поняла, откуда возникли две девушки. Обе смешливые, в откровенных нарядах, и всё внимание мужчин сосредоточено теперь на них.

Мне тоже хочется выглядеть весёлой, но очень сложно улыбаться, когда тебя так открыто игнорируют. Только именинник периодически обо мне вспоминает, когда ставит передо мной очередной коктейль. От них сильно кружится голова… Наверное, мне следует что-то съесть, но я не могу проглотить ни кусочка.

Где же она — грань моего терпения?

— Может, тебе стоит начать закусывать? — это Ромка вдруг обнаружил меня рядом с собой.

— Тогда бы у тебя не было причины меня заметить, а теперь ты меня увидел… и заговорил, — я улыбаюсь дрожащими губами и знаю, что на сарказм это не тянет. — Ром, почему ты не общаешься со мной? Я ведь здесь…

— Ты собиралась семь вечеров провести со мной рядом, — Ромка смотрит в упор. — Ты рядом. Так что не так, Евлалия? Если собираешься продолжать напиваться, то давай без эксцессов.

— Эксцесс — это величина островершинности, — тихо бормочу.

А я на дне, Ромка, так что без них — без эксцессов…

— Что? — он хмурится.

— Ты объяснял мне этот термин четыре года назад, я запомнила. Я не пьяная, Ром, я всё понимаю и всё-всё помню.

Рыженькая кудряшка в топике отвратительно жизнерадостного цвета тянет Ромку за руку и требует развернуться к ней. Хорошо, что он отвлекается, потому что теперь у меня больше нет душевных сил продолжать разговор. А ещё от волнения начинают стучать зубы. Я хочу срочно уйти, но если кто-то меня окликнет, я не выдержу и заплачу очень громко. Или закричу…

Рыжуля вытягивает Ромку на танцплощадку и обвивает его, как вьюн. Только что верхом не залезла. Но Ромка совсем не против, и его руки гладят девчонку по ягодицам.

— Ева, пойдём потанцуем, — Анатолий перехватывает мой взгляд и пытается меня отвлечь.

Кажется, именно здесь финиш моего падения.

— Не сейчас, так быстрее к финишу, — отвечаю ему, и слова закрепляют реальность.

Толик ничего не понимает и хочет переспросить, но отвлекается на входящий вызов.