— А-а, да пошли покурить, наверное, — он кивнул в сторону лестницы. — Э, а ты куда?

Я прицыкнула на Руслана, сделав страшные глаза, и кивнула на мнущуюся в сторонке девушку. В её облике смущение боролось с нетерпением. Ну я ж не зверь какой — у наших парней и так скудно с личной жизнью, и я поспешила оставить парочку наедине.

— По делу я! На минуточку.

На лестничной площадке очень тихо. Здесь почти стерильная чистота и, конечно, нет даже намёка на сигаретный дым. Затаив дыхание, я на цыпочках спустилась вниз на один пролёт, когда до моего слуха донеслись неясные звуки сверху. Я остановилась и прислушалась. Спустя несколько секунд возня повторилась, а следом послышался непривычно жалобный и плаксивый голос Ангелины:

— Марик, хватит…. Ну, не надо, пожалуйста.

Она говорила очень тихо, но отличная акустика позволила расслышать каждое слово. И эти слова настораживали.

— Да что ты щемишься, как целка? У тебя есть альтернатива?

От воображаемой картины у меня глаза поползли на лоб.

А как это?.. Там что… ой!.. У них там инцест, что ли?

Захотелось немедленно сбежать, но вместо этого я замерла на месте, вжавшись в прохладную стену.

— Марик, не сейчас. Я клянусь, что всё сделаю, я постараюсь. Ну, пожалуйста!

— Да что ты теперь сделаешь, овца?! Ты уже в отставке! Ты даже эту мелкую шавку не смогла прикормить.

— Ну ты же вроде сам…

— Что сам? — Львович рявкнул так, что я вздрогнула. — Эта падла ерепенится, цену себе набивать вздумала! Да она умолять меня должна и сама доплачивать…

О, господи, о чём они? А можно имена, даты… пароли?..

— Марк, она же ещё маленькая и избалованная. К тому же у девочки любовь…

От неприятного подозрения противно засосало под ложечкой. Захотелось заткнуть уши…

— Какая любовь, умолкни уже с этой хренью! Кому она на хрен нужна без папашиного бабла! А Баев этого нищеброда и близко не подпустит к своей анорексичной тварюшке!

Что?..

На меня словно ледяной водопад обрушили, и все дальнейшие слова, превратившись в единый гул, перестали доходить до сознания. Внутри меня разрасталась чёрная вязкая клякса, стремительно поглощая тепло и свет, рассеивая звуки. И лишь один вопрос — почему же меня бросил Ромка? — балансирует на краю этой чёрной пропасти… И исчезнет в ней, как только я узнаю ответ. И что останется?

— Умоляю, только не трогайте его!.. — визгливые нотки в голосе Ангелины выводят меня из оцепенения.

Она повторяет эту фразу ещё и ещё, и слова обретают зловещий смысл.

Кого — его? Они хотят что-то сделать с папой? С моим папочкой?!

Ярость мгновенно отрезвляет, не позволяя мне сгинуть в чёрном провале. Я вся обратилась в слух, чтобы почти сразу услышать громкое:

— Минута вообще-то прошла.

У распахнутой двери, ведущей на наш этаж, на меня вопросительно взирает Руслан. Мне захотелось его немедленно придушить за добросовестную службу. Голоса наверху тут же смолкли.

Когда Диана за глаза называла Руслана и Ярика «двое из ларца», я услышала в её словах издевательский подтекст и даже оскорбилась за ребят. Хотя, что уж тут такого обидного? Надо было сразу называть своими именами — два дебила!

Я молча расстреляла Руса яростным взглядом, демонстративно сняла босоножки и с нарочитой осторожностью прокралась к двери. Куда проще было приложить палец к губам, но моё шпионское расследование уже сорвалось, и я дала парню возможность осознать ошибку и почувствовать вину, прежде чем поставить на нём клеймо идиота. Я неслышно прошла мимо, грубо задев Руса плечом. Только плечо отбила, а Руслан, оставшись на лестничной площадке в одиночестве, не нашёл ничего лучше, как громко объявить:

— Ну, раз уж никого нет, тогда я тоже пойду.

Он громко захлопнул дверь и развернулся ко мне с виноватой улыбкой.

— Ев, прости, я лоханулся, да?

Не было никакого желания заводить себя ещё больше, обрушив свой гнев на Руслана. Я застегнула босоножки, разгладила подол платья и молча кивнула.

— А что там было, расскажешь? — в глазах Руса вспыхнуло беспокойство и не угасло любопытство.

Мне вдруг так захотелось рассказать верному Русику обо всём… И перехотелось тут же. О чём я ему расскажу? Я ведь и сама ничего не поняла, кроме оскорблений в мой адрес. А это совсем не то, о чём следует слышать молодому мужчине.

— Меня там не было, Руслан. Хорошо?

— Как скажешь, — он пожал плечами, но на его лице читалось разочарование. — Ты подумай, может, это важно.

Ещё как важно, Рус, и да — мне надо хорошенько подумать.

Я кивнула охраннику и поспешила вернуться в стильный ресторанный зал, наполненный музыкой и смехом. Котю среди гостей я не обнаружила, но звонить ей не стала. Сейчас её восторженный энтузиазм никак не втиснется в мою одинокую скорлупу, где с помощью злости я пытаюсь задушить обиду, и все эти эмоции мне мешают рационально мыслить.

— Молодой человек! — я привлекаю внимание официанта, ловко лавирующего между гостями с тяжёлым подносом, заставленным изысканными алкогольными коктейлями.

Он приветливо улыбается и устремляется ко мне.

— Нельзя нагружать позвоночник такой тяжестью, — заявляю ему менторским тоном и облегчаю его ношу на четыре коктейля.

Как же противно и стыдно осознавать, насколько я оказалась глупа и наивна. Поверила отвратительному Маргаритовичу и даже сочувствовала ему — ну что за дура! Я ведь в самом начале была на правильном пути… Почему же я сбилась? Ничего героического этот гад не совершил, разве что… Ну не поцелуй же растопил мою неприязнь. Да и не хотела я с ним целоваться. А уж он!.. Представляю, как он, наверное, потом плевался.

Обида меня захлестнула снова и, не выпуская из рук коктейль, я проследовала к ближайшему ко мне большому зеркалу. Какая-то тётка прилипла к нему намертво, за это время можно было все волосы на голове пересчитать.

— Женщина. Отойдите, пожалуйста, от зеркала, а то, боюсь, Вы сглазите свою красоту.

Дама с высоты своего роста смерила нас со стаканом презрительным взглядом, оценив и мой скромный внешний вид, и манеры, а точнее, отсутствие таковых, и величественно отвалила. А я заняла её место.

Та-ак, что тут у нас?

А у нас тут очень недовольное, но всё ещё симпатичное лицо, красивые волосы… И ноги… Но я ведь не тощая! И, словно желая это опровергнуть, в отражении за моей спиной возникла фигуристая Ангелина Львовна. Интересно, что они там с Маркушей так долго делали? Я за это время уже пятый коктейль допиваю. Этот оказался самый крепкий.

— Ева, почему ты одна? — губы Ангелины улыбаются, но взгляд настороженный.

— А ты почему? — спрашиваю у отражения.

— Я только вернулась в зал и увидела тебя…

Как же мне не повезло. Теперь, рядом с её отражением, моё выглядит иначе. Словно бабочка между двумя верблюжьими горбами. Красивая, нежная… но никто не заметит эту хрупкую красоту за выдающимися буграми. Мамочка была права — я не удалась.

— Ева, а ты не много выпила? — в зеркале красивые Ангелинины глаза с красивым беспокойством пялятся на мой стакан. Как у неё так получается — всё красиво?

— Мне столько не выпить, — отвечаю своему потускневшему отражению и снова ловлю взгляд Львовны. Теперь её глаза стали ещё больше. — Так зачем ты ко мне подошла, А-Ангелина?

— Ты выглядишь такой грустной и одинокой…

— М-м… А почему ты тогда не подошла к Богдану? Он тоже очень одинокий и грустный.

— Ты знаешь Богдана? — Ангелинин голос срывается. Она резко разворачивает меня спиной к зеркалу, но здесь тоже она. — Где ты его видела, Ева?

Львовна встряхивает меня, отчего остатки коктейля выплёскиваются ей на платье, но она даже не обращает внимания — ей важнее, где сейчас её одинокий Богдан.

— У него красивое тело, — вспоминаю я, растягивая слова. — Мяса маловато, но это, наверное, от тоски. Ноги у него длинные и волосатые… Хотя, мой папа ещё волосатей. А тебе чья шерсть больше нравится?