Вот же сука! Сама стопудово спит давно, а тут два мужика мучаются.

Я оглохла, ослепла… и совершенно счастлива! Но мне не хочется орать во всю глотку и улюлюкать. Мне бы сейчас укрыться в одиночестве и тихо смаковать своё счастье. Вспоминать Ромкины прикосновения… Боже, он касался моей обнажённой кожи! Он хотел меня… безумно хотел — я это чувствовала. А поцелуй… Я постоянно прикасаюсь к губам, стараясь по крупицам собрать, восстановить невероятные ощущения. Я не знала, что так бывает — чтобы без оглядки, без стеснения… Без ума! Хочется и плакать, и смеяться… И к Ромке очень хочется. К моему штормовому любимому Ромке.

— Ева, ты совсем меня не слышишь, — Гриша пытается до меня достучаться.

Правильнее будет сказать — не слушаю — оглохла я! Не хочу посторонних звуков и мелькающих за окном авто… Я вообще не хочу смотреть на всё, что там мелькает. И на Гришку не хочу — я на него злюсь. Знаю, что парень ни при чём и что мы договорились встретиться… Но как же всё не вовремя! Мне хочется позвонить Ромке, услышать его голос или написать ему, что я скучаю. Только он опять не спросил номер моего телефона, и я у него не спросила. Сегодня нам было не до этого. Завтра… теперь завтра.

— Похоже, тебе сейчас не до моих вопросов, — снова напомнил о себе Гришаня, и я перевела на него как-ты-задолбал-взгляд.

Гриша усмехнулся и, протянув руку, потрепал меня по волосам. Мужики — совершенные олухи! Это хорошо, что я уже растрёпанная, а иначе… Но возмущение удаётся сдержать на выходе, едва я взглянула на парня. На физиономии большого доброго медведя такое умиление, что я лучше язык себе откушу, чем обижу его.

— Гриш, прости, я о своём задумалась.

— Да уж понятно, о чём, — он подмигнул мне, но тут же посерьёзнел. — Ты, Подснежник, очень хрупкая и ранимая… Ты только не бросайся в омут с головой. Ладно?

Прохладно!

Я насупилась, мысленно отфильтровывая варианты ответа: «Не твоё собачье дело», «Не суйся, куда не просят», «Разберись сначала в своей жизни».

— Не обижайся, малышка, я ведь не говорю держаться от него подальше, хотя ещё вчера ты рассматривала именно такой вариант. Я хочу, чтобы ты была осторожнее.

И я снова проглатываю обидные слова, не дав им сорваться с дурного языка. Странно… И вроде бы не клеится он ко мне… А беспокойство в глазах искреннее. Вот кто я ему?

— Я не обижаюсь, Гриш, но сейчас всё по-другому… Я это чувствую!

Гриша вздохнул и без дополнительных комментариев сосредоточил внимание на дороге. Я не идиотка и сама понимаю, что звучит наивно. Но мне кажется, что любая женщина меня поймёт и тоже не станет сомневаться, если испытает то, что сегодня перепало мне.

— Ты, кстати, так и не сказал, зачем тебя звал Ромка.

— А ты, кстати, и не спрашивала, — парирует Гриша. — Летала в своих розовых облаках.

— Ну и?! — не позволяю заговорить мне зубы.

Он задумался на несколько секунд, а потом с явной неохотой ответил:

— Роман просил… э-э… ну, короче, просил не проявлять к тебе мужской интерес.

— А ты проявляешь? — пытаюсь строить из себя кокетку, а сама готова повизгивать от радости. Ромка меня ревнует! А-а-а-а!

— Конечно, проявляю, — охотно подтверждает Гриша. — Ты ведь очень хорошенькая. Но теперь табу — я пообещал.

— Врешь ты всё, ты даже целовать меня не захотел. Чмокнул в лоб, как усопшую.

— А ты думала, что я, выслушав как ты сохнешь по другому парню, мог бы воспользоваться твоей слабостью?

— Гришка-а! Таких, как ты, уже не производят, ты уникум. Или балбес… У тебя вчера, может, шанс был, а ты… Эх, ты! А сегодня — тю-тю — ушёл поезд!

— Ну что ж, мне лишь остаётся стойко принять поражение и пожелать счастливого пути уходящему поезду. С тоской в глазах, конечно.

— Григо-орий, где ты прятал этого язвительного мужика? — смеюсь, заглядывая ему в глаза. — Ты всё время притворялся простачком?

— Ага! — Гриша широко улыбается, но вдруг внезапно хмурится. — Ева, а мне обязательно знакомиться с твоим отцом? И зачем? По телефону ты мне так и не ответила.

— А тебе есть что скрывать? — я прищуриваюсь.

— А он будет пытать? — Гриша делает страшные глаза. — Нет, ну просто я никогда не был в таких домах… Ты хоть скажи, чего мне ждать.

— Как минимум, ужин. А вообще я не знаю, Гриш, но если папа хочет познакомиться, то, поверь, лучше не сопротивляться. К тому же…

Договорить мне не позволил входящий вызов от Коти.

Котя не могла выговорить ни слова и так рыдала мне в ухо, что в голову полезли самые страшные мысли. Первая — что-то с Пусиком… или Масиком… Короче, с Баевым-младшим.

— Коть, да объясни, что случилось! Что-то с ребёнком?

— Не-э-эт…

— С мамой?

— Не-э-эт…

Эдак я до утра буду угадывать!

— С кем? — рявкнула я, теряя терпение.

Спустя пару минут мне удалось выяснить, что Котя позвонила Серому — ой, дура! — и он её снова послал.

— Ты сбрендила, что ли? Он тебя и раньше посылал… Или сегодня это были какие-то особенные слова?

— Раньше меня не собирались убивать и расчленять, — провыла Котя, а я похолодела.

Катюха, конечно, та ещё артистка! Но рёвет-то по-настоящему.

— Котя, кто тебя убить собирается? Серега?

— Да ему всё равно-о-о… — голосит эта чокнутая, а у меня от пугающей неизвестности аж веко задёргалось.

Вскоре я всё же раскопала причину Катюхиной истерики. Моя неугомонная лихачка «поцеловала» в заднее крыло жутко дорогую тачку, из которой вылезли трое братков и грозятся выпотрошить её на месте. Да она же там родит от страха!

— Котя, быстро адрес давай! Гриш, разворачивайся!

— Па-ап! Спаси Котю! — ору я в трубку и быстро пересказываю папе Котину трагедию, координаты трагедии и страшные последствия. Нагнетаю, как могу.

Папа сегодня явно не в духе. К счастью, я тут ни при чём. Слышу, как он выругался в сторону, а потом заявил:

— Я удивляюсь, что её до сих пор ещё не прибили за манеру вождения.

— Пап!..

— Пусть сидит в машине и никаких действий не предпринимает! И ничего не подписывает! Я позвоню кому надо.

— Пап, надо срочно! Коте очень страшно! Мы с Гришей туда уже едем.

— Куда? — взревел папа. — А ну, быстро домой! Иначе твоя Стёпкина будет сама решать свои проблемы. И дай-ка трубу твоему водителю.

— Не дам! И я еду к Коте!

— Лали, твоя подруга — идиотка! И ноги её не будет в нашем доме, если ты немедленно не поедешь домой.

Вот это папочка выдал!

— Так, значит? — я почти ощущаю, как капает яд с моего языка. — Ну тогда прими к сведению, папуль, что эта идиотка носит в животе твоего внука. Так что можешь не торопиться, вряд ли ты готов так скоро стать дедом.

— Бегом скинь мне её номер! Ребята сейчас будут! Заберёшь Катерину к нам.

И больше никаких вопросов. С папочкой приятно иметь дело.

Котины обидчики давно ликвидированы и хотелось бы думать, что навсегда. Но, к сожалению, это вряд ли. К нашему приезду её машинку уже отогнали в сервис, а сама главная героиня ожидала нас в чёрном BMW.

— Стёпкина! — я раскрываю объятия для несчастной заплаканной Коти. Потом долго её разглядываю и ощупываю. — Коть, может, в больницу заедем? Мало ли…

— Домой хочу! — ворчит она и бросает злой взгляд на стоящего рядом Григория.

— Здравствуйте, — вежливый Гриша с беспокойством вглядывается в опухшее Котино лицо и протягивает ей бутылку с водой. — Водички хотите?

— А водочки нет? — огрызается Котя и, не заботясь о том, что парень нас слышит, интересуется у меня: — Это что за лошарик?

— Извозчик, — отвечает вместо меня Гриша и распахивает Коте дверь своего авто.

Я начинаю злиться, но сажусь рядом с подругой на заднее сиденье.

— Это Гриша, — терпеливо поясняю. — Кстати, очень хороший парень, который торопился, чтобы тебя спасти.

— Круто! Вы как раз вовремя! — вредничает эта коза и добавляет: — А тачка — ваще отпад!