По факту подтвердилось только отсутствие мужа. Но кто же мог ожидать, что этот бессердечный мужлан буквально за день до моего приезда выставит маму из дома? Он по телефону приказал ей собрать вещи и выметаться с его территории, а по возвращении пригрозил разводом. А всё почему? Мамуля не понимала, как один невинный поцелуй со старым знакомым мог разрушить её очередной счастливый брак. Степень невинности того лобзания, зная мамулю, я уточнять не стала.

Папа, конечно, рвал и метал, и я ждала, что он появится со дня на день, но спасла Диана. Это же её служба безопасности, посчитав задание по сбору информации выполненным, профукала мамино переселение «под красные фонари». Диана успокоила папу, что меня в любой момент заберут её надёжные люди и отвезут в безопасное место, а пока те самые люди не будут спускать с меня глаз. И теперь с утра до ночи за нами по пятам таскались два хмурых мужика. Я жутко нервничала, но зато наше сопровождение нравилось мамочке.

«А я всегда знала, что твой отец параноик!» — восклицала она с восторгом. — «Мужику почти полвека, а он всё в войнушку не наиграется».

«Мамуль, вообще-то полвека папа уже отпраздновал».

«Да?! Боже, и как ты только терпишь этого старого маразматика?! Ну, не обижайся, малыш! Всё-всё — больше не буду! Ну, что — мир?»

Вот так — в мире и согласии — мы с мамочкой прожили целую неделю. Мы развлекались, как две подружки — занимались шопингом, объедались десертами, ходили в кино и очень много гуляли по городу. В Париже я бывала и раньше вместе с папой и успела осмотреть все достопримечательности. Теперь же я отдавала предпочтение только тем местам, которые особенно меня зацепили — туда хотелось вернуться снова. Мамочка не противилась, она всегда была очень лёгкой на подъём и умела наслаждаться жизнью. Казалось, даже недавняя отставка её совсем не тревожила.

«Ева, богатых мужиков — как грязи! Надо лишь выбрать наиболее щедрого. Теодор, конечно, был очень щедрым, но, к сожалению, ревнивым и подозрительным. Да и бог с ним!»

С одной стороны, я была рада, что мама не горюет, и на этом Теодоре свет клином не сошёлся. Но меня напрягало такое потребительское отношение к мужчинам.

«Мам, а как же любовь?..»

«Ева, милая, какая же ты у меня ещё наивная! Ну, ничего, мудрость придёт к тебе с опытом».

Ну-у, даже не знаю… Мне кажется, что мамочку мудрость всё же обошла стороной, а опыт жирел в одиночестве. Без мудрости…

Сегодня наши с мамой планы неожиданно изменились. Рано утром щедрый, но подозрительный Теодор позвонил и сообщил мамуле, что как следует подумал и решил дать ей второй шанс. Я даже не ожидала, что мама так бурно обрадуется. Возможно, дело было в том, что последние три дня мы разоряли мою кредитку, а вернее, папину. Сама я старалась не слишком наглеть, но маме отказать не могла. Она же словно задалась целью прогрызть дыру в баевском бюджете. Спасибо, папа успокоил — позвонил и распорядился ни в чём не отказывать «этой женщине».

Но мамуля понимала, что моя кредитка с ней ненадолго, а её собственные средства очень быстро иссякли. Поэтому отходчивый Теодор пришёлся как раз в тему. Сегодня он возвращается в Париж и готов встретиться с супругой на нейтральной территории, чтобы предоставить ей тот самый вожделенный второй шанс.

За маминым шансом мы и отправились в ресторан, где я уже десять минут попиваю Сотерн в одиночестве, чтобы заглушить вкус фуа-гра. Мамуля же отлучилась, чтобы попудрить носик и встретить своего Теодора во всеоружии. А заодно и морально подготовить щедрого супруга к наличию взрослой дочери. Странно, что он обо мне не знал…

Почему же моя мама скрывает от своего окружения, что у неё есть дочь? Может, боится осуждения? Хотя, о чём это я? Мамочка очень любит историю о том, как папа отнял меня у неё и разбил тем самым её сердце. А может, она переживает, что, что, узнав о взрослой дочери, люди мысленно станут накидывать несколько лет к её визуальному возрасту? Вот это больше похоже на истину.

Зато папочка всегда мной гордился, хотя я ничем замечательным ещё и не успела отличиться. Правда, учёба мне всегда давалась легко, да и способности к языкам у меня есть. Но для папы я идеальная! Он считает меня умницей и красавицей и не сомневается, что впереди меня непременно ждёт успех. А откуда бы ему взяться, тому успеху, если я до сих пор окончательно не определилась, чем хочу заниматься? И в мечтах меня периодически швыряет из гида-переводчика в… сомелье. Не удивлюсь, если в итоге я выберу третий вариант — что-либо совершенно другое.

Надо отдать папе должное — он не давит на меня, но с уверенностью считает, что иняз лишним точно не будет, зато появится дополнительное время, чтобы определиться с желаниями.

Мама же рассуждает, как классический потребитель. Учёба — это трата сил, времени и денег. Главное — правильно выйти замуж, а образование и купить можно.

Не понимаю, как эти люди могли когда-то быть вместе? Сейчас, прожив с мамой целую неделю, я с грустью осознаю, что Бог послал её папе в наказание за что-то. Сам же папа говорит, что его брак — это испытание ради награды, то есть меня. Спасибо, папуль! Но обидно, что даже Ангелина подходит папе гораздо больше, чем моя любимая мамочка. Любимая, несмотря ни на что.

Ангелина… Интересно, как она там? Я-то была уверена, что нарушила паскудные планы этих предателей и предотвратила страшный заговор. А по факту я лишь спровоцировала папу, затронув его личные интересы. Марк уже давно был под наблюдением и ещё оставался бы какое-то время, но вмешалась я со своим задетым самолюбием. А этого папочка не мог простить Марку. Эх, шпионаж — точно не моё! Мне даже кажется, что эти события также сильно повлияли на мои французские каникулы. Папе наверняка было выгодно отправить меня подальше от больших разборок, а иначе я до сих пор сидела бы в Москве и скучала по маме. А сейчас я переживаю за папу. И как мне теперь узнать, чем там всё закончилось?

Знаю, что Ангелина по-прежнему торчит в нашем доме и не просыхает от слёз. О чём же плачет эта красавица? О том, что не смогла усидеть на двух стульях? Хотя… вряд ли она считает достойной своей попы табуретку из общежития. А значит, сидеть на ней страдальцу Богдану в одиночестве.

А я?.. Вот не хочу об этом думать, но думалки сами лезут ко мне в голову. Предложи мне Ромка прямо сейчас перебраться в его комнатушку, я бы стартанула прямо отсюда. Без колебаний преодолеть безумный маршрут «Париж-общага» — это как раз в моём духе… А потом-то что?

А потом страшная душевая, вонючая кухня и эти ужасные соседи… А ещё соседки! Но разве безумно влюблённую девушку должны волновать такие мелочи? Почему же тогда волнуют? Ведь главное, что любимый рядом — разве нет?

Я опускаю взгляд на изысканно сервированный стол, осматриваюсь, наблюдая за ухоженными, хорошо одетыми людьми, разглядываю Париж с высоты птичьего полёта… Из Ромкиного окна невозможно увидеть Эйфелеву башню. Но… разве это не от самого Ромки зависит?

Появление моей эффектной мамули мы замечаем сразу. Мы — это я и большая часть посетителей ресторана. На неё невозможно не любоваться — высокая, по-девичьи стройная, синеглазая блондинка притягивает взгляды и очаровывает. А рядом, будто для контраста, переваливается жирный коротышка. Зачем таких вообще в ресторан пускают? Ему не за стол надо, а в колесо для хомяков!

Мамочка машет мне рукой и… вот этой самой рукой тут же цепляет под локоток откормленного самца жабы. Тьфу! Да какой там локоток — просто втиснула свою изящную ручку в щель между безобразным туловищем и жирной жабьей конечностью. Я отказываюсь верить своим глазам и мысленно молю, чтобы ЭТО перекатилось мимо нашего столика, оставив мою маму со мной. Возможно, это просто знакомый… Администратор ресторана… Поклонник, в конце концов! У мамы ведь есть поклонники… Должны быть!

— А вот и мы! — весело прощебетала мама и… отодвинула стул для жаба.