— А он занят глупой грызней легионов. — с досадой развела руками Лиана, поправляя чёрные кудри.

— Он СтоннКассел. — Коул бездвижно стоял на месте, скрестив руки за спиной.

— Он Царь Рассвета и Наследник Нерана. Вместо того, чтобы быть тем, кем он должен, он шатается туда-сюда, и борется непонятно за что! Он умеет обращаться в дракона! Как умели Дионора и Сомтэра! Он — должен стать варлоком! Мы были империей, мы были её народом, но Тангер разгромил войска! Только если приструнить мальца, можно будет сделать из него оружие, а может быть и человека, который понимает своё предназначение — голос её стал подобен грому, но голос Ведьмака оставался похожим на тихий шторм вдали.

— Боюсь не в наших силах что-то изменить. Он… — но его грубо прервали

— В моей силе изменить всё, что угодно! Я покажу ему, что значит быть Варлоком, потомком сестёр Нерана и древних королей! Я дам ему могущество и силу! А что ты дашь? Чем ты поможешь ему в борьбе с Тай-Фером.

— Дыхание и сосредоточенность, они помогут ему в борьбе с Ненасытном — воздух между ними как будто наэлектризовался. Ведьмак стоял, как скала, а Варлок насмехалась над ним:

— Ты даже имя его боишься произносить. Я убью тебя, когда мы встретимся в следующий раз, Ведьмак — и она ушла, а Коул лишь бросил в след.

— Только если я не приспею в этом деле. Старик посмотрел на небо и вдохнул полной грудью. Что-то надвигалось, что страшное, особенно, когда Пасть, созвездие Ненастного, сияло сильнее прежнего.

Корр устало потянулся в кресле. Ночь опустилась на Карден-Холл, но эта ночь была ясной и красивой. Выглядывая в окошко, Мейстланд увидел, как прекрасно ночное небо, особенно когда созвездия так красиво выстраиваются в картину своей историю, неотделимой от той, что вершится сейчас.

«Прости меня, Лина» Корр твердил это каждый день, но легче, как говорил Терон, не стало. Он убил женщину, которую любил. Убил, потому что его разум взяли под контроль, а сам он поддался Лордам Тьмы. Лина бы его не простила. И тогда в сердце Корра образовалась пустота, заполняемая злобой. Нет, он точно не станет мстить, пока не подготовиться, и больше никто не умрёт по его вине. «Вот, я уже говорю как Айдан»

Горьких Трав он так и не достал. Перспектива упиваться до полусмерти его как-то не радовала. И Корр большую часть времени проводил в библиотеке Карден-Холла, изучая свитки, найденные им у Ока Магнареса. Это хоть как-то его отвлекало. Краем уха он слышал, что из Джейстена и его легионов нет никаких вестей, что скоро сюда подойдут Луиза Коутрен и Зашеир Пашар. Но Корра мало интересовали военные передвижения. Мейстланд сосредоточился на очередном ветхом свитке, который мог рассыпаться на пепел в его руках.

В тёмной каморке, с трибуной для книг, Корр чувствовал себя куда уютнее, чем с остальной ватагой. Это он показал, что будет, если они проиграют, он позволил Лордам Тьмы почти одержать победу в Академии, он убил Лину, лишили Терона глаза, из-за него Айдан потерял палец. По его вине Дейн-Пед был уничтожен.

Магический светоч, созданный Корром, стоял на месте. Маленький светлячок был прекрасной заменой фонарю. Поёрзав от холода, Корр вновь вспоминал вчерашний день. Практически все почувствовали, как Айдан закрутил на небе штормовые тучи и ветра, как земля тряслась под их ногами, и пепел стал кружить вокруг города. А затем, всё кончилось. Небо стало чистым, и землетрясения закончились. Айдан справился со своей битвой, а Корру нужно было справиться со своей.

После этого каждому, кто уснул, было видение. Корра в дрожь бросало, стоило вернуться к нему. Он шёл по чертогам Джерона, стоявшего на утёсе с водопадами, и слышал голос женщины. Проходя по длинным коридорам, где висели портреты и гобелены всех князей, голоса стали громче. Корр продирался будто сквозь толщу воды и масла.

Сила в не клинке.

Без меча ты станешь Палачом народов.

Прости меня, Юма.

Я люблю тебя Неран. Воспитай его хорошим человеком.

Прости меня, иначе нам не победить.

И тогда послышался оглушительный женский визг, плачь младенца и гортанный крики мужчины, потерявшего всякий смысл к жизни. Но оказавшись, в главном зале, Корр никого не обнаружил. Никого кроме мертвой женщины, до боли похожую на Юмкарану, Первую Императрицу и жену Нерана. Женщина лежала на плитках, в которых можно было увидеть отражение на её прекрасном лице — ужас, и боль от предательства.

Высокие потолки внезапно раскололись, и устремились в небо, раскалывая сам небосвод на тысячи осколков стекла, окрашивая его в чёрно-желтый оттенок. Луна и Солнце застыли над его головой, и мертвая Юмкарана, встав, как ни в чём не бывало, потянула его за собой. И тогда Корр увидел как в воздухе, над троном парят осколки меча, они притягивали друг к другу и отталкивались одновременно. Кружась вокруг своей оси, выше всех вздымалась рукоять с алмазом, размером с донышко гранённого стакана. Из железной грады выходило лезвие и обламывалась он на середине, разлетаясь на сотни осколков.

Корр попытался его взять, но рука проскользнула через туманный, призрачный клинок и он проснулся, когда Юмкарана, громко и заливисто рыдая, заверещала, подобно Падшему.

Его до сих пор бил озноб. Но взгляд его упал строчки пророчества, и Корр, трясущимися руками потёр лицо, зубами утыкаясь в стык, между большим и указательным пальцем.

«Пойдут по земле: Тот-кто-ещё-человек, Тень Предателя и Безмолвный, Дочь Тьмы и Первый из Предавших, Царь Заката и все те, кто был отринут дланью Рассвета. Пробудятся они ото сна, чтобы продолжит войну, которой нет конца. Они служат ему, Отцу, Прародителю Лжи, Великому Повелителю Скверны.

Охота только началась. На Огненных полях будут ждать. Ибо в чертоге, Оковы звенят. Безумец не будет излечен. Кровь сладка. Всё повторится вновь. Клинок пожрёт душу. Но если лишь его рука, будет у клинка. Коли Тьма завладеет Остриём, и окропит лезвие кровью Дракона и Грифона. Тогда будет свободен господин, И наш Отец, Аэрон’Тай-Фер

Слуга Тьмы, благословенный Скверной. Валькир Амон-Нер’Хар. Пророчество «Рука у меча»