В ночи, когда он пытался повелевать огнём, к языкам пламени его костра подлете мотылёк, опалив свои крылья. Почему-то Айдан подумал, что мотылёк летел и совершал то, что было предначертано. Где-то в лесу протяжно выли волки, ожидая, когда он пойдет в путь. Усмехнувшись, он заключил обгоревшего моталка в руки, и позволил свету с тёплой энергией окутать его и себя. Откуда Айдан знал заговоры на древнем наречии, он понятия не имел, но когда он выпустил мотылька из рук, тот полетел в ночи.

— Я не допущу Второго Года Пепла. — говорил он толи сам себе, толи всему миру.

— Старым я стал, песком стал. — шикнул Мивиль Оркалан, когда его гнедой гунтер споткнулся о камень. Плохая примета. Просто ужасная. Пусть этот «инцидент» остался позади и глаза старого воина созерцали красоту равнин и полей, сердце старика негодовало.

Нехорошая энергия, как будто тёмный резонанс исходил отовсюду. Наблюдая за тем, как ветерок гулял по равнинам близ горячих источников близ долины Лот’Хром, носивших название Огненный Брод, Мивиль приметил обильно количество птиц над своей головой. Коршуны выжидали, кружили, предвкушая битву. Южное небо было чистым и лишь вдали виднелись тяжёлые тучи, уходящие на север. Зима наконец-то уходила. Степная трава выглядывала из-под сугробов, тот тут, то там мелькали зверьки с белой шкуркой. Но главенствовал среди ранневесенней степи? Красный Орёл, певший свою песню, предвещая битву. Его так же звали Братом Битве и Вестником Резни. Очередной плохой знак, из-за которого Мивиль стиснул зубы.

Созерцать то, как орёл, чьё оперение как будто было омыто в крови, а на клюве запеклась кровь жертв, не получалось по двум причинам. Первая — эта птица своим громогласным кличем перебивала гарканье коршунов, что со временем начинало действовать на нервы. Вторая — марш почти трёх с половиной тысяч солдат создавал шум, не давая насладится «пейзажами» земель близ границы с Ваетиром.

Полторы тысячи солдат возглавлял сам Мивиль, остальными командовал Зашеир Пашар. Этот южанин доказал свою верность и воинское умение при битве за Кулдар, а потому, солдаты, выжившие при той резне, сей же момент утихомиривали других солдат, которые возмущались тем, что южанин ими командует. Подкрепление состояло из воинов и центральных и северных провинций, где Ваетир недолюбливали, но когда выжившие при Кулдаре рассказывали о удали Зашеира, то те умолкали, понимая, что могли оскорбить Пашара с горячей кровью, которая в любой момент могла взыграть.

До Огненного Брода оставалось пол лиги пути. Старому Оркалану хотелось бы сейчас сидеть в тепле, окружённым заботой внуков, и дать своим старым костям отдых, но было слишком рано. Он не мог думать о своих удобствах, когда империя погибала на его глазах. Как он потому будет жить, если ни черта не сделает, чтобы сохранить её? Он не сможет оправдаться тем, что был стар для всего того дерьма, что происходило в мире. Наверное, только его жена, давно почившая да внуки знали о том, что Мивиль верил в легенду о том, что Наследник Нерана соберёт их всех под своим стягом на битву против Ненасытного и его тёмных орд. Он верил в это всем сердцем. И был счастлив, что на своём веку увидел Возрождение Наследника. Когда же её отвлёк от размышлений рог противника, доносившийся вдали, он злобно проговорил:

— Энделес Лакур — с древнего наречия, это выражение переводилась как: «Извечный период» или же, как говорил простой народ: «Пора без конца» Война — Бесконечная пора.

На горизонте показались стяги Ваетира и Ренеты. Красный орёл пел свою песнь, предвкушая бойню. Пешие отряды ваетирцев маршем заняли поля, ведущие к наклонному склону, уходящему к Огненному Броду, выстраиваясь в клин, численностью в пять сотен. Ещё две с половиной тысячи воинов пятью колонами маршировали вперед, встречая войско противника.

Из-за горячих источников и гейзеров Огненного Брода, места здесь были теплыми, где-то даже подтопленными. Солдаты под матерные приказы командиров выстраивались в боевые порядки, дабы дать бой врагу. Копьё и рог на стяге Мивиля реяли на ветерке, и старый воин почувствовал, как кровь вновь кипит в венах, в ожидании, когда же рука возьмётся за меч.

Часть войска под командование Пашара шла чуть позади, готовясь встать на правый фланг. Мивиль отправил гонца к Зашеира, с приказом ждать пока Мивиль не вынудит врага к затяжной атаке в лоб. Глупо было бы ожидать, что южане пойдут на такой ход, но большей бы глупость было бы не использовать так удобно подставившийся холм, закрывавший обзор правого фланга, но так удобно дающего возможность зайти рукаву Пашара в тыл. Так же, по приказу Оркалан, несколько полков отступили чуть назад, к левому флангу, чтобы не дать клину ваетирцев ударить столь неожиданно. Эти полки должны будут сражаться с врагом в низинах, почти что по колено в воде Огненного Брода. В то время основная часть примет долгий бой лоб в лоб, пока Зашеир выведет свои отряды для удара с тыла.

— Щиты! Копья! — скомандовал Мивиль, и легионеры выставили щиты в первый ряд, навострив вторым рядом копья. Пока солдаты выстраивались, готовясь к бою, полководец Оркалан обратился к ним, довольно коротко, но этого хватило, чтобы услышать ответный рёв.

— Чего тут говорить, солдаты? Они хотели пройтись по нашим землям огнём и мечом, теперь же, они сами подставили свои земли под наш натиск! Мы победим их здесь, и Ваетир падёт пред нами! А за ним и весь юг забудет о восстаниях и бунта на долгие годы! –

— За Империю! За Легион! — кричал солдаты, поднимая мечи к небу. Красный орёл пел, с минуты на минуту он примет участие в битве.

План сработал отлично. Пока полки в низинах брода сдерживали натиск особо ретивого клина ваетрицев, основная часть войск ренеты затянула атаку в лоб и сейчас там была дикая толкучка, удобно открывшая тыл врага. Зашеир, восседая на вороном коне, нацепил шлем, и махнув мечом, приказал людям иди в атаку. Земля тряслась под их шагами, и отряды вступили в бой почти сходу. Сам Зашеир, находясь на острие атаки, ворвался в ряды врага. Ощущалось преимущество конного боя. Благодаря высоте и скорости, он рубил точно по головам, пока породистый боевой конь, чьим мускулам мог позавидовать любой другой конь, прорывался вперед, расталкивая солдат южан. Красный орёл пел, и казалось на первый взгляд, благоволи им. Но только на первый взгляд.

Пусть уже изрядно проредивший, почти что не способный к бою, клин ваетирцев погнал полки позади назад, прямо к позициям тыла Мивиля. Подобные оркам-берсеркерам, эти воины ворвались в ряды солдат Десятого Легиона. Теперь бой представлял собой настоящую свалку. Полки Мивиль зажали с двух сторон и чем сильнее отряды Тринадцатого Легиона Пашара били войска Ренеты, тем глубже они продавливались в оборону Десятого и Одиннадцатого Легиона, пока клин ваетирцев подобно озверевшим демонам рубил Одиннадцатый в спины.

Зашеир почувствовал, как конь с ревом и болью встаёт на дыбы. Кто-то, очень умелый, всё же додумался убить коня копьё, а за одно и всадника. Может быть, это было какое-то проведение или божественное вмешательство, но Пашар упал на землю, потому что его расторопные солдаты, успели расступиться буквально на пару шагов. Когда же туша коня придавило его ноги, двое легионеры сей же момент вытащили командира из-под зверя, и очень кстати.

Ярость нахлынула нескончаемой волной, боль в ушибленных ногах отступила, и южанин, схватив меч в правую руку и кинжал обратным хватом в левую, напрыгнул на спину знаменосца Ренеты, как дикий горный кот. Первый удар меч разрубил знамя в клочья, а второй удар кинжала прошёлся прямо под лопаткой у знаменосца, чьи глаза расширились от неожиданности. Пение Красного Орла сводило с ума.

Воины застряли в толкучке, мясорубке, резне. Они рубили друг друга мечами, топорами, пронзали копья, и кровь с внутренностями пропитывал землю и подтаявший снег. Ещё один ренетец пал под ловким ударом лейтенанта Пашара. Подрезав тому ноги, он вонзил меч в голову, с которой слетел шлем. Третий пал под ловким финтом, Зашеир скользнул в строну и боковым ударом снёс голову нерасторопному щитоносцу, который по всей видимости, со щитом-то не умел толком обращаться. Увидев удаль командира, легионеры стали не жать врага, а убивать на месте, не давая пробить оборону войск под командование Мивиля.