— Ты всё пытаешь, дорогая сестра? — без стеснения говорил змей, появившийся из ниоткуда.

— Дуратхар, я гляжу это твоих рук дела! — гневно выпалили Адэонеса, и вода подтверждаю слова госпожи, резонируя в такт её быстрому дыханию. Змей смутился такому обвинения

— Не я велел ему выпить кровь дракона! Не я обрек его на безумие, хотя, твой вид мог пробудить в нем некую безумную жажду вожделения… — Змей усмехнулся и получил размашистую пощёчину. Охнув, он лишь посмеялся прыти сестры

— Что же, ты подстать своей стихии. Но смотри, опасно балансировать в своих же часах равновесия. — съехидничав, Дуратхар уже собирался уходить во тьму, но услышал от сестры вопрос:

— Мирана избрала помазанницу? — в её голосе он слышал страх и надежду, надежу, скорее всего, на отрицательный ответ, и страх в пользу положительного. Улыбка тронула край губ Змея-хитреца

— Матушка давным давно всё решила. Правда, пример взяла с нас. Как только отца заточили, я выбрал себе сосуд. Ты же была второй, ведь мир этот ты никогда не покидала, потому что радеешь за него всею душой, в то время как мне нравится моё положения интрига, того, к кому приходят за помощью в крайний момент, а мне нравится заключать такие сделки, что Дюжина хватается за головы! — самодовольно улыбнувшись, брат вплотную подошёл к сестре. Адэонеса презренно фыркнула, отталкивая Дуратхара и тот отстранился, успев лишь вдохнуть морозный и столь пьянящий аромат сестры

— Как только матушка обретёт власть над сосудом, третья часть Пакта будет нарушена. Две из пяти уже нарушены, дорогая сестра! Энделес Лакур, Адэонеса, Бесконечная пора сменится Ханкаром ТейгАртун, Бесконечная пора закончится Последней Битвой. –

— И мы будем готовы — говорила Адэонеса, уверенная в своей безумной авантюре

— Да, будем готовы, как всегда — отвечал её брат, Дуратхар, согласившийся на участие в ней, как только услышал это из уст сестры.

Ирн'Лормы кричали: «Мы дети песков и солнца юга!» Их стяг, яркое солнце юга на чёрном фоне, реял на разбушевавшемся ночному ветру. Зашеир буквально на минуту прикрыл глаза, погружаясь в воспоминания. Жаркие лучи солнца заливали улицы кишащего жизнью Ваетира, а его белые стены были неприступны, но вороты открыты для пилигримов. Теперь же, он наблюдал за города издалека. Мрачные, высокие и белокаменные стены как будто накапливали в себе лунный свет, чтобы при случае осады выплеснуть его на врагов. Угрюмые башни возвышались над домами и дозорные на них время от времени сменяли друг друга. Раскинувший на четверть лиги вперед, Ваетир был главным городом среди всех южных провинций. Ренэта и Сандраг были построены на руинах амункерских храмов и в основном служили большими аванпостами для контроля над прилежащей территорией, селениями и дорогами. Мало кто отваживался идти через пустыню, только лишь жители Геторы, считавшие всех остальных позорными шакалами, жили среди оазисов по ту сторону пустыни Ли’Кар-каран.

Ваетир насчитывал в себе более пятидесяти тысяч жителей, Ренэта и Сандрага чуть больше сорока, а Гетора почти доходила до тридцати тысяч жителей. Лишь изгои выживали в этих жарких краях в одиночку. Люди жили семьями по семь, если не больше, коленей. Гордые, с горячей кровью, они были консерваторами, придерживаясь стародавних традиций свое прадедов. Со временем, новые кварталы пристраивались к городу, вдоль реки Ману, которая была единственным источником воды в этих пустынях и степях. Жить где-то в отдаление этой общины — самоубийство. Потому-то Лоренц, проживший здесь столько лет, сумел собрать армию в пятьдесят тысяч человек, которая впрочем, после его смерти вернулась домой. Они были готовы стоять за свои дворы до последний капли смерти, ведь Сейдиль Баша, любовница Лоренца, сделала из погибшего Крамольника мученика, а из себя вдову с его ребёнком под сердцем. А вот те, кто говорил о Возрождение Наследника Нерана, сей же момент были объявлены предателями, вместе со своими семьями, которым кроме как пойти за помощью к Зашеиру, ничего не оставалось.

С момента сражения у Огненного Брода прошло чуть больше месяца. Месяц они готовились к этой афере. Город был готов сдаться на условия Мивиля и сопутствовать объединение Юга под имперским началом. Но для этого, изгоям нужно было уговорить старейшин, то есть: вразумить стариков которые только и умеют, что жить по заветам дедов да прадедов. Для этого нужно было подготовить почву, заставить их, что не так-то просто, преклониться перед чужой волей. Ещё большей проблемой была Сейдиль Баша, засевшая во дворце Ваетира, носивший название: Небосвод Семидесяти Куполов. Поистине великое строение.

Купола храма, возведённые из белого камня и чистейшего золота Ренэты, возвышались над остальным городом в две сотни метров. Изысканная письменность внутри храма, являвшаяся работой лучших архитекторов империи, рисунком запечатлела всех святых, начиная от Олрида, заканчивая Эйдэном Четвертым. Резиденция всех наместников Юга по праву могла сравниться с дворцом Кинхарта.

Ну, так вот. План Мивиль состоял из следующих пунктов. Первый из них заключался в том, что армия под его командованием подойдёт к вратам Ваетира и уговорами, добьётся того, что их откроют. На самом же деле, люди уже будут готовы их открыть. А вот Зашеир с тремя дюжинами солдат должно будет устроить переворот в Небосводе Семидесяти Куполов. Одна дюжина под его непосредственным командованием войдет во дворец, вторая устранит самых ретивых из бастующих когда придёт Мивиль, третья дюжина подготовит отступы к канализации, если ситуация из-за ошибок станет совсем критической.

«Очередной идеальный план старика! Какой нормальный человек полезет на стену, чтобы изнутри открыть ворота в город, пока войска сидят в засаде? Так, а с каких таких пор я стал нормальным?» Этот участок стены уже не охранялся. Дозорные спали вечным сном в луже собственной крови, и отряд, перекинув пару верёвок, пробрался на стены без проблем. Ну, почти без проблем. Больно умный дозорный, или же командующий стражей, решил проверить чего это люди на этом участке дрыхнут без дела. И наступив в лужу крови, он незамедлительно подул в рог, пока отряд Пашара несся сквозь тёмные улицы, к одному из укрытий повстанцев. Он, тот, кто зазывал диверсантов в здание скрывал, носил тёмную маску на лице с золой полосой, ещё с полминуты посмотрел на улицы, наполнявшиеся городской стражей и захлопнул дверь публичного заведения.

Место отнюдь нельзя было назвать проходным двором. Роскошные шелка Ренэты, лучшие травы-дурманы из Геторы, прекрасные девицы, чья кожа была благословенна солнцем и жарой из Сандрага, танцующие так завораживающе, что отряд встал столбом как заколдованный. Музыканты отбивали на барабанах своих песни сначала медленно, а уж затем быстро, и танцовщицы поспевали двигать бедрами и всем телом ровно в такт ритму. Место было чуть задымлённым, а укуренные лица посетителей говорил о том, что им очень хорошо, не говоря о том, что больше пяти бочонков вина давно были опустошены, если не больше.

Успокоив посетителей, которые пришил в это место расслабиться, он, человек в маске и просторной мантии отвел «гостей» в подвал, служивший штабом «повстанцев».

Место было небольшим и включало в себя пару стоек с мечами, стол с подробной картой Ваетира. Один нож по центру был воткнут в место, где расположились ворота, второй у дворца.

Человек в маске снял её с себя. Довольно молодой, почти юнец, он рукой показал отряду, где можно расположиться и присев на дорогие матрацы подозвал к себе Зашеира. Оба южанина, как полагает традиция, поклонились друг другу, и молодой человек протянул старшему чашку крепкого чай. Испив пару глотков горьковатого напитка, они перешли к делу. Юнец представился, выразив самодовольную улыбку:

— Хасид Баша, к твоим услугам, Зашеир Пашар — лейтенант вскинул бровями, и юнец ответил на закономерный вопрос