— Соня, подъем! Хватит спать! Пора завтракать!

Я нехотя разлепила один глаз, потом второй, нехотя села и потянулась. Комнату заливал прохладный солнечный свет, пахло свежезаваренным какао, а из коридора слышалась праздничная музыка. Вчера мы болтали до самой ночи и уснули поздно. Дэйрил рассказывала про нового парня, который ей понравился, Элли — про то, что вместо поездки домой на каникулах отправится к тете в Облачной провинции, а я — про инцидент с блондинкой и Эштана. Потом мне снился странный сон, где я гуляла по ночному замку, проходя сквозь стены, и сидела на кровати какого-то человека, чьего лица не могла разглядеть. Нас окружала тьма, и мне приходилось ее отгонять. Теперь же мне очень хотелось спать.

— Вставай, вставай, — взлохматила мне волосы Элли. — Тебе надо позавтракать и привести себя в порядок. У тебя свидание с темным.

Упоминание об Эштане заставило мое сердце наполниться теплом.

— Я разрешаю тебе с ним встречаться, — благосклонно кивнула Дэйрил. — Пусть он темный, зато, как оказалось, из императорской семьи. Знаешь, они там все ужасно богатые…

— Тебе бы только о деньгах думать, — отмахнулась я.

— Если из нас троих мы все будем думать о высоком, то останемся с носом, — парировала Дэйрил.

Мы оделись и побежали в Столовый зал. Несмотря на все то, что произошло со мной, настроение было хорошим, и я снова чувствовала наступление праздника. За завтраком я несколько раз ловила на себе пристальные и насмешливые взгляды — так смотрели на меня адепты из высокородных, которые, видимо, были в курсе того, что затеял принц. Я в который раз напомнила себе, что должна быть осторожной.

Ничего не происходило — если не считать, что когда мы выходили из Столового зала, какой-то парень прошептал мне на ухо мерзкое:

— Ты не задержишься здесь долго, малышка.

И исчез, прежде чем я успела ответить. Проклятый Даррел. Решил натравить на меня своих шестерок.

На лестнице я услышала в спину: «Эта она, та самая, которая…» Какая, я так и не узнала — чьи-то крики и смех не дали мне этого сделать. Эллис и Дэйрил тоже услышали, но решили, что эти слова связаны с поджогом платья у той беловолосой истерички.

На встречу с Эштаном я собиралась долго и под тщательным руководством моих девчонок. Дэйрил считала себя знатоком свиданий, а потому командовала мною, как генерал.

— Так, надень это платье. Нет, это… Нет, вот это… Как-то все простенько… Что у тебя еще есть?

— Это последнее, — отозвалась я, стоя перед зеркалом в шерстяном кофейном платье с тоненьким пояском. — И больше переодеваться не буду.

На пару с Элли они завили мне волосы, надушили духами с нотками нежной карамели и огненными пряностями и накрасили губы нежной помадой, которая смешно называлась «Персиковый рассвет». После чего я, получив дюжину советов, отправилась в холл.

Светлая Тэйла, пусть наше свидание — мое первое настоящее свидание в жизни! — пройдет отлично. Пусть никто нам не помешает.

Ровно в четыре я подошла к фонтану, и Эштан был уже там. Снова во всем черном, снова без шапки и с заплетенными волосами. Он стоял у стены, подпирая ее спиной и засунув руки в карманы — спокойный и в то же время сосредоточенный. Я загляделась на него со стороны — все-таки есть в нем что-то статное, горделивое и таинственное. Гордая линия подбородка, высокие скулы, выразительные темные глаза, в которых застыла невозмутимая уверенность. Мягкость в каждом жесте.

Я вдруг поняла, что они очень похожи с Даррелом, только раньше я этого не замечала. Один брюнет, другой — блондин. У одного голубые глаза, у другого — карие. И козел из них только один.

Эштан увидел меня и помахал рукой. Я подошла к нему и улыбнулась. Он тотчас вернул мне улыбку.

— Здравствуй.

— Здравствуй. Отлично выглядишь, Белль.

— Ты тоже. Только шапка где? — вздохнула я. Замерзнет же — мороз на дворе!

-У меня капюшон, — ответил Эштан. — Идем?

— Идем.

Мы направились к дверям, и я кусала губы, не зная, что говорить и как вообще себя вести. Вчера, когда мы встретились в лесу, я совсем не чувствовала волнения, зато сегодня все было иначе. Мне не хотелось выглядеть перед Эштаном глупой или неинтересной, и из-за этого я терялась еще больше.

Мы вышли во двор, заснеженный после ночи. Ослепительно-белый хрустящий снег был всюду и сверкал на солнце, словно был усыпал алмазной крошкой. Воздух был наполнен морозной свежестью, а сердце — предвкушением. Но, разумеется, все испортили.

— Эй, невысокородная дрянь! Эй, обернись! — раздалось вдруг позади нас. У меня расширились глаза от злости и обиды — выглядеть слабой перед Эштаном не хотелось. А он вдруг резко обернулся. Его глаза — до этого спокойные, опасно сузились.

— Это ты мне? — спросил Эштан с затаенной угрозой в голосе, глядя на крепко сбитого паренька с круглыми розовыми щеками. Судя по дорогой верхней одежде, он как раз-таки был высокородным.

Паренек, кажется, узнал Эштана. Улыбочка спала с его лица. И он даже назад попятился.

— Н-нет.

— Тогда кому же? Неужели моей спутнице? — сделал к нему шаг Эштан.

— Ну… Я…

— Ответь, пожалуйста. — Еще один шаг.

— Так вышло, — пробормотал паренек и почему-то стал оглядываться по сторонам. Эштан аккуратно похлопал его по плечу и смахнул с мехового ворота полушубка несуществующие снежинки.

— Так вышло, — задумчиво повторил за ним темный. — У тебя явно выходит оскорблять людей, приятель. А как думаешь, что же выходит у меня?

— Н-не знаю, — сглотнул паренек.

— Сегодня у меня хорошо выходит быть добрым. Извинись перед девушкой и проваливай.

— И-извините! — в панике выкрикнул мне несостоявшийся обидчик, кинул на Эштана испуганный взгляд и убежал.

— Выгодно быть темным, — улыбнулся мне Эштан. — Правда?

— Правда, — признала я.

— Что это было? Снова Даррел?

Я пожала плечами.

— Может быть. Он сказал, что если я не извинюсь, он заставит меня уйти из академии, — призналась я. — Только мне извиняться не за что.

— Тебе не страшно? — вдруг спросил Эштан.

Я пожала плечами. С ним хотелось быть честной.

— Страшно. Конечно, страшно. Ты бы знал, каких усилий мне стоило поступление! Если я вернусь домой всего лишь семестр спустя, мои тетя и бабушка разочаруются. Они не покажут вида, но очень расстроятся.

— То есть. Ты боишься не принца, а того, что разочаруешь родных? — В глубоком спокойном голосе Эштана послышалось удивление.

— Не хочу казаться смелой и глупой, но Даррела я не боюсь, — призналась я. — Не могу это объяснить, но не боюсь. Не чувствую в нем опасности. Как будто бы он ничего не сможет мне сделать — сам. Я боюсь его власти и того, что могут сделать мне другие по его наущению. Я задела его гордость, и для него дело чести избавиться от меня. Он не станет открывать на меня охоту во всеуслышание — это может стать пятном на его репутации. Не большим, конечно, а так, крохотным и едва заметным, но все же. Его высочество будет действовать исподтишка, через кого-то.

— Как трус, — улыбнулся вдруг темный. — Удивительно, но ты мыслишь здраво для своего возраста, Белль. Думаю, так и есть. Не бойся власти Даррела, она небезгранична. И я помогу тебе, чем смогу. Что ж, давай не будем говорить о моем кузене, в конце концов, это мое свидание.

— Идет?

— Идет.

Я немного смутилась от его пристального взгляда, но уверенно кивнула, и мы направились к заснеженному лесу. Былая уверенность мало помалу вернулась ко мне, и, гуляя, мы разговаривали обо всем на свете. Нам нравились одни и те же книги и спектакли, мы оба любили шоколадную пасту, обожали кататься на коньках и были в восторге от дирижаблей и высоты. Эштан больше не был для меня опасным темным, с которыми не нужно было общаться во имя собственной безопасности. Он стал обычным парнем. Хотя, если честно, не совсем обычным. Время от времени я с интересом поглядывала на его лицо, и часто мой взгляд останавливался на его губах — тонких, четко очерченных и насмешливых. Когда я вдруг подумала, что этими самыми губами он мог поцеловать меня, щеки вспыхнули, как от жара. Раньше я никогда не целовалась с парнями.