После прогулки, когда стало совсем темно, Эштан решительно повел меня на портальную станцию — решил, по его словам, сделать сюрприз. Правда, я сначала отказывалась — денег у меня не было, а за счет Эштана телепортироваться не хотелось. В конце концов, недавно мне пришлось телепортироваться за счет Дэйрил! Однако я успокаивала себя, что наша помощь взаимна — в конце концов, я помогала ей со многими предметами весь семестр. А вот как отблагодарить Эштана, понятия не имела.

Выслушав меня, он почему-то рассмеялся и сказал, что слишком самостоятельные девушки, конечно, в его вкусе, но я обижу его, если откажусь от предложения.

— В конце концов, это я пригласил тебя, Белль, — добил меня Эштан, и я со вздохом согласилась. Со вздохом и замиранием сердца, конечно же!

Мы направились не в не столицу, а в горы — их называли Северо-Западными, и они обступали Тайлерис с одной из сторон, издревле защищая от ветра и набегов орков-кочевников. Орки давным-давно кочевниками быть перестали, отбросили варварские обычаи и счастливо жили в республике Орк-горрд. А ветер становился с годами все сильнее и сильнее, словно предвещая беду, идущую с моря.

Я вспомнила о предсказании пророчицы, и вдоль позвоночника снова поползли мурашки.

— Все в порядке? — спросил Эштан, заметив, что мне стало не по себе.

— Да, — отозвалась я и первой вошла в портал — темный, как того требовали манеры, пропустил меня вперед. А стоило нам выйти из крошечной портальной станции, что находилось в горах, я ахнула. Все вокруг было белым-бело, а внизу, далеко-далеко, раскинулся город, горящий тысячами огней в темноте. Правда, холодно было ужасно! Дул пронзающий ветер, который то и дело норовил забраться под одежду. Даже я, огневик, это чувствовала! Поэтому обрадовалась, когда Эштан предложил пройти в странное круглое здание, увешанное переливающимися разными цветами гирляндами.

Это был ресторанчик — небольшой, но уютный и очень теплый. С огромным камином, в котором весело трещал огонь, и нарядной елью, украшенной звездами и бантами. Он был похож на гостиную в радушном доме.

Людей внутри было немного, лишь пара столов оказалась занятой, и улыбчивая хозяйка усадила нас у окна, с видом на город, заверив, что дуть не будет. Заказ Эштан сделал сам — сказал, что здесь удивительная кухня. И я благосклонно кивнула.

— Как же красиво, — зачарованно смотрела я на столицу, что раскинулась перед нами внизу, в долине. Мой взгляд переместился на Небесный дворец, который сейчас казался красивой елочной игрушкой. — Эштан, скажи, ты ведь член императорской семьи. Но почему же ты без охраны? — спросила я.

— Об этом мало кто знает. А кто знает, тому на это плевать, Белль. Я же темный, — ответил он, глядя не в окно, а на свои переплетенные перед лицом пальцы.

— Звучит грустно, — вздохнула я.

— Звучит жизненно. Темных не любят. Поэтому скрывают, что в императорской семье есть темный. Даже отец отказался от меня, потому что во мне дурная кровь, — вдруг под каким-то порывом признался Эштан. — Тьму из нее не вытравить. Я чернокнижник.

— Это не приговор.

— Это больше, чем приговор, Белль. Это клеймо.

В его голосе звучала боль, которую он тщательно прятал, и мне стало не по себе.

— Знаешь, я хотела извиниться, — сказала я. Было тяжело, но я решилась.

— За что? — спокойно спросил темный.

— Там, на Осеннем балу я… Я перестала замечать тебя после танца, потому что мне сказали, что ты — темный, — призналась я. — Сейчас понимаю, как это было глупо. А тогда я просто испугалась.

Эштан улыбнулся и откинулся на спинку кресла.

— Все в порядке. Я привык к этому.

— Мне стыдно, — продолжила я. — Я поддалась стереотипам, которые теперь рушатся один за другим. Идеальный принц оказался подделкой, а чернокнижник — неплохим человеком.

— Я же сказал — все хорошо, Белль. Признаюсь — я бы привлек твое внимание к себе, но меня вызвали во дворец, — ответил Эштан. — Иначе мы бы сходили на это свидание в туманный[13] месяц. О, извини, я могу показаться неучтивым или нетерпеливым. Просто… Ты действительно понравилась мне, Белль. Стояла на балконе с терновым венком на волосах, и рассматривала звезды.

Он улыбнулся воспоминаниям, а я снова смутилась. Надо же, он помнит, что на голове у меня был венок! А я… Я не помню, во что он был одет. Помню лишь отрывками, как мы кружились по залу в танце. И я все боялась оттоптать ему ноги.

Наверное, я бы сквозь землю провалилась от нахлынувшего на меня смущения, однако нам принесли блюда — закуски, напитки, жаркое с клецками, ореховым соусом и овощами, я. А на десерт — малиновый торт, мой любимый. Все было безумно вкусно, однако когда я случайно увидела счет в конце ужина, у меня глаза на лоб полезли. Однако Эштан закрыл счет ладонью и погрозил мне пальцем. Я лишь вздохнула.

К замку мы прибыли часам к девяти, но не спешили прощаться. Остановились у одной из лавок сквере Отличия, неподалеку от замка, и продолжили разговаривать. С Эштаном было легко и просто, даже несмотря на его слова о том, что я нравлюсь ему. Расходиться не хотелось, но я понимала, что время позднее, и ему все холоднее стоять на морозе. Эштан ведь не огневик.

— Это было здорово, Эштан, — искренне сказала я ему на прощение. — Спасибо, что показал мне город с такой высоты.

— Рад, что тебе понравилось. Надеюсь, я затмил все другие твои свидания?

— Это было мое первое, — призналась я. — Глупо, да? Все девчонки в моем возрасте бегают по свиданиям, а я…

Я замолчала, видя, что его темные глаза смеются.

— Это не глупо, это мило. Все приходит в свое время, Белль. И любовь, и месть. Просто будь собой.

— Ты такой хороший, — вырвалось у меня. А Эштан вдруг нахмурился.

— Нет. Я не такой хороший, как тебе могло показаться, Белль. Порою я отвратительный. Как и все темные.

Эштан вдруг закатал рукав почти по локоть — внешняя сторона предплечья была в тонких шрамах, старых и свежих. Шрамы виднелись и на внутренней стороне, где под светлой кожей прятались вены, но их было меньше.

— Мы, чернокнижники, используем свою кровь для магии, — ровным голосом продолжал он. — Она нужна нам для каждого ритуала. Я не умею пользоваться простыми заклятиями, варить зелья или управлять стихиями. Я умею только использовать кровь.

Он приподнял вторую руку, и из черного неприметного перстня появилось тонкое лезвие, похожее на коготь хищной птицы.

— Шрамы у меня везде. Обычно это отпугивает людей. Смотрится отвратительно. Но порою вещи, которые умеет делать чернокнижник, еще отвратительнее.

Подул ветер, и я, находясь под каким-то странным порывом, коснулась его лица — осторожно и почти невесомо. Откуда только смелости набралась? Я убрала выбившуюся пепельную прядь за ухо, в котором только сейчас, в ярком свете уличных фонарей разглядела серьгу-кольцо. А Эштан вдруг накрыл мою ладонь своею и прижал к прохладной щеке.

— У тебя руки горячие, — прошептал он. — Греют…

— Я же огненная, — улыбнулась я. — Во мне живет пламя.

Мы стояли друг напротив друга, не сводя глаз. В животе словно стая бабочек запорхала. Я вдруг решила, что Эштан меня поцелует. Прямо сейчас. Даже губы вдруг закололо от предвкушения. И я потянулась к нему, привстав на носочки, но… Нам помешали.

За моей спиной выросла тень. Взгляд темного изменился — стал жестким.

— Как ты посмел сделать это, — раздался хриплый голос, наполненный гневом. И я не сразу сообразила, что он принадлежит Даррелу. Но поняв это, резко обернулась. Принц, который явно не узнавал меня со спины, сощурился.

— Ты. А ты что тут делаешь? — спросил он, пронзая меня взглядом, словно мечом. Кажется, он тренировался — был в военной экипировке, которую носили на занятиях боевики. Удивительно, но она ему шла — подчеркивала стать. Как говорила тетя: «Подлецу все к лицу». Наглядный пример! Какой же он отвратительный. Трус.