А вот Антель больше упирал на денежно-имущественные вопросы, пытаясь донести до меня, чем я теперь обладаю. Я понимала, что теперь в моем распоряжении много денег, и я смогу обеспечить достойную жизнь не только себе и своим близким, но и их правнукам, но не вникала в подробности, потому что у меня голова шла кругом от информации. Особняки, имения, драгоценности, активы в банках, предметы искусства — по словам Антеля у меня было все. Только вот семьи не было рядом. Те, кто меня родили, погибли. А те, кто с достоинством воспитали, находились далеко.

Легла я поздно и долго не могла заснуть — все думала, думала, думала. О бабушке, тете и братьях. О родителях и дедушке, что спас меня и уничтожил демона. О тех, кто решил убить мою семью. И почему-то о Дарреле.

Я была рада, что он выжил. И чувствовала тепло на сердце, когда вспоминала его лицо. Вопреки всему он оказался не тем, кто открыл на меня травлю, и меня грела эта мысль. Нет, он все-таки тот еще высокомерный козел, но хотя бы не делал того, из-за чего я буду ненавидеть его всю оставшуюся жизнь.

Интересно, почему он считает, что я смотрю на него с презрением?.. Это ведь его черта — смотреть с презрением на меня.

А через несколько дней мы встретились.

Несколько дней я прожила в семейном особняке, который теперь должен был стать моим домом, как мне твердили, хотя, если честно, я нисколько не ощущала, что это мой дом. Мне казалось, будто я нахожусь в гостях у высокородных. Я — гостья, а не хозяйка. И я нахожусь здесь временно. Особняк был уютным, несмотря на всю его вычурную мрачность, и мне нравилось бродить по нему и рассматривать интерьер, однако я очень скучала по бабушке, тете и братьям. Я очень хотела встретиться с ними, и мне обещали, что вскоре это произойдет. Еще я очень хотела увидеть подруг — мне столько всего нужно было обсудить с ними, стольким поделиться! Однако по известным причинам и с ними встретиться я могла лишь в начале семестра. Иногда я думала об Эштане, вспоминала его голос и руки, теплый взгляд и полуулыбку, а порою в мои мысли вихрем врывался Даррел. И я фактически видела его перед собой внутренним взором — то статного и уверенного, с достоинством расправившего плечи, то лежащего в окровавленном снегу. И злилась — мне не нравилось думать о нем, но я не могла контролировать свой разум. После событий в Костяном лесу между нами появилась странная незримая связь, которую я с трудом, но все-таки ощущала. Может быть, это потому, что я официально была его невестой?

Невеста… От этого слова меня начинало тошнить, и чтобы не думать о нашей связи, я пыталась забыться в прошлом своей семьи, которое так и манило меня.

Поначалу я часами читала семейные архивы, рассматривала фотокарточки, изучала семейное древо. Пыталась понять, что это за род такой — Черных драконов? Какими были мои родственники? Какой должна была стать я, если бы волею богов мои родители и дед остались живы? Я была бы типичной высокородной девицей, считающей себя выше других, состояла бы в Клубе избранных и знала, что весь мир принадлежит мне? Или же, как моя кровная мать, отстранилась от мира знати, считая себя выше их дрязг? Мне хотелось верить во второй вариант.

Потом у меня появился неожиданный союзник, ну или приятель, который многое рассказал мне о доме и о моей семье. Его звали Кайн, и он был сыном управляющего Антеля. Тоже ангелом — только его крылья были бело-синими, да и видела я их всего один раз. Обычно Кайн прятал свои крылья, а потому казался обычным человеком — среднего роста, хрупким, только очень красивым, с выразительными синими глазами, белокурыми локонами, собранными в короткий хвост, и удивительными кистями рук. Тонкие узкие ладони, длинные пальцы, выпирающие костяшки — это были не руки война, а руки художника. Несмотря на воистину ангельский вид, характер у него был не сахар.

Мы встретились в библиотеке, когда я в очередной раз пришла изучать семейные архивы. За окном в это время валил снег, в камине весело трещал огонь, пахло абрикосовым чаем, а я в задумчивости бродила между дубовыми стеллажами и искала нужную книгу. Кайна я нашла случайно — он сидел на подоконнике, согнув одну ногу в колене, и читал.

Сначала я опешила, потому как ни разу не встречала этого парня среди прислуги. И молча уставилась на него. А он недовольно взглянул на меня и выразительно поднял коричневую бровь. Выражение красивого лица было не самым приветливым.

— Кто ты такой? — миролюбиво спросила я.

— Какая разница, — ответил тот без особой почтительности, закрыл книгу, сунуд ее подмышку и поднялся. — Мешаешь читать.

Он хотел уйти, но я не дала ему этого сделать.

— Я, кажется, вежливо спросила тебя, — сказала я, хмурясь.

— А я невежливо ответил.

— Почему ты ведешь себя так невоспитанно?

— Потому что того, как ты приехала, этот дом был моим, — ядовито заявил парень. — А теперь явилась ты, хозяйка, и я должен прятаться, чтобы читать.

Он развернулся ко мне спиной и хотел было уйти, но мне вдруг стало интересно — кто же это такой? Он единственный мой ровесник в особняке.

— Не уходи, — попросила я.

— Это приказ? — повернулся он ко мне лицом.

— Это просьба, — спокойно сказала я.

— Не люблю, когда меня просят. — Парень криво улыбнулся мне и словно невзначай уронил большую вазу. Она упала на паркет и раскололась надвое. — Извини, я такой неловкий. Пойду позову кого-нибудь из прислуги, чтобы убрали осколки.

Он сделал еще несколько шагов, однако далеко уйти не успел — между стеллажами появилась Лаура. Увидев осколки вазы, она рассердилась — да так, что на щеках появились огненные пятна.

— Господин Кайл! Вы опять за свое? — возмутилась она. — Пока ваш отец в отъезде, портите имущество? И вообще, что вы забыли в библиотеке? Вам строго-настрого запрещено было здесь появляться!

На лице Кайла появилось такое выражение, будто бы ему под нос сунули чашу с протухшим рыбьим супом. А Лаура продолжала:

— Вы будете наказаны за то, что…

— Это я уронила, — вмешалась я, и Кайл удивленно на меня взглянул. — Случайно задела локтем.

Лаура изумленно выдохнула.

— Ваша милость, вы?

— Да, я. Совершенно случайно. Надеюсь, меня вы не станете наказывать? — улыбнулась я.

— Что вы говорите, конечно же, нет, — затараторила она и срочно вызвала служанок, чтобы те убрали осколки. Я хотела помочь — я все время всем хотела помочь, но Лаура решительно воспротивилась этому: — Ваша милость! Мы сами все сделаем! Прошу вас, не нужно напрягаться!

— Не отбирай у персонала работу, — вставил Кайл, и тотчас получил гневный взгляд Лауры. Кажется, они друг друга недолюбливали. Чуть позднее я узнала, что сына управляющего многие недолюбливают за вредный характер.

— Что ж, все убрано, ваша милость. Мы оставляем вас, зовите, если будет нужно, — сдержанно поклонилась Лаура и помахала Кайлу — мол, идем. Однако я решительно этому воспротивилась:

— Пусть он останется. Кажется, Кайл читает в библиотеке — он совершенно мне не мешает.

— Я тих, как мышка в подвале, — кивнул Кайл.

— Мыши в подвале то и дел скребутся, словно в них эйх вселился, — вырвалось у Лауры, однако она тотчас пришла в себя, спорить со мной не стала, а удалилась. А мы с Кайлом остались в библиотеке, залитой солнцем.

— Признаю, это было эффектно, — более миролюбиво сказал он. — Наследница Черного дракона в роли спасительницы ангела. Я не уйду только потому, что мне интересно, зачем ты это сделала.

— Затем, что мне скучно, — призналась я.

Его лицо вытянулось.

— Я думал, ты скажешь, что я понравился тебе. Обидно! Хотя… У тебя же есть жених. Наследный принц, сильный воин, прекрасный парень… — В голосе ангела чувствовалось ехидство.

— Не очень-то и прекрасный, — усмехнулась я.

— Судя по фотокарточкам, самомнение у него до небес, — хихикнул Кайл. — Рожа смазливая, а взгляд надменный — у всех драконов такой. — Тут он осекся и посмотрел на меня. — Кроме тебя, разумеется. У тебя взгляд белочки, которую втянули в свои разборки тигр и лев.