«Это может быть весело», – телепатически передал он.

– Адмирал, – медленно произнес Джефф. – Путешествие во времени действительно может оказаться опасным. Однажды мы с Норби изменили историю, когда застряли во Франции XVIII века, и нам пришлось приложить много усилий, чтобы исправить положение[7], но в большинстве случаев ничего ужасного не происходило. Я не думаю, что съемка одного африканского слона может повлиять на ход истории.

– И я тоже, – Йоно потер руки. – В те времена мировой общественности не было дела до того, что происходит в Африке. Но мне бы не хотелось, чтобы Норби настроился на менее отдаленное прошлое нашей семейной реликвии и проявлял интерес к… э-ээ, романам моей прапрабабушки.

– У нее в самом деле был роман с русским космонавтом? – спросил Норби. – Поэтому она и решила называть первенцев мужского пола русскими именами?

– Не надо петь с чужого голоса, Норби, – смущенно пробормотал Джефф.

– Но адмирал сам намекнул на это, разве не так?

Йоно закряхтел.

– С Иви случится припадок, если она узнает о нашем разговоре. Незаконная примесь русской крови…

– Но может быть, африканские и русские космонавты были просто хорошими друзьями? – дипломатично предположил Джефф.

– Слишком хорошими, – проворчал Йоно. – Так или иначе, тот русский умер. Несчастный случай по завершении высадки на Ио. А после этого, как без устали замечает моя сестра, наша прапрабабушка вполне законным образом вышла замуж за отдаленного родственника, одного из ранних марсианских колонистов. Без сомнения, она всего лишь отдавала дань уважения павшему товарищу, когда назвала своего первенца Борисом.

– Разумеется, сэр, – хором сказали Джефф и Норби.

– Прапрабабушка стала важной персоной в Марсианской Колонии, как тогда назывался Город. Она не только сделала Суахили официальным языком колонии, но и ввела традицию семейного матриархата. Думаю, моя сестра жаждет быть похожей на нее.

– За исключением тесной дружбы с русскими, – заметил Норби. Йоно похлопал его по шляпе.

– Странно, что именно сейчас Иви принимает у себя русскую… ну, почти русскую, которая пытается подружиться с ней или хотя бы доказать родственную связь между нашими семьями. Будет забавно думать о Вине Грачевой как о члене снобистской семьи Йоно.

Джефф указал на семейную реликвию.

– Если премьер-министр считает, что ваша прапрабабушка подарила этот бивень одному из ее русских предков, то нам лучше быть с ним поосторожнее. Возможно, она хотела показать вам любовную записку, в которой упоминается об этом даре.

– Не произноси слов «любовная записка» в присутствии моей сестры. И без того уже достаточно плохо, что прапрадед Вины был братом того русского космонавта… что-то не так, Норби?

– Не знаю, – Норби раскачивался взад-вперед с закрытыми глазами. Потом глаза раскрылись, и робот уставился на Йоно и Джеффа. – Я снова прикасался к слоновьему бивню и сомневался, смогу ли я найти его в прошлом.

– Сомневался? – проворчал Йоно. – Ты хочешь сказать, что не уверен в своих силах?

– Я назвал себя гениальным роботом. Гениальным, но не безупречным.

– А что все-таки произошло, Норби? – спросил Джефф.

– Что-то странное… не знаю, как объяснить.

– Адмирал, это путешествие может оказаться опасным, – с тревогой сказал Джефф.

– Значит, ты не попросишь Норби найти моего родового слона? – жалобно спросил Йоно.

– Этот слон не был вашим предком, – заметил Норби. – Скорее, он был убит или найден вашими предками.

Йоно вздохнул.

– Что ж, как пожелаете. Мне хотелось пережить небольшое приключение в эти выходные. У тебя, Джефф, за твою короткую жизнь было множество приключений – по крайней мере, с тех пор, как ты купил Норби.

– Адмирал, я должен вернуться в Космическую Академию до начала учебной недели, а Норби почему-то беспокоится.

– Но это такое маленькое приключение! Никаких смертельных опасностей. Снимем коротенький фильм, и сразу же домой, – Йоно сердито взглянул на Норби. – Ты можешь объяснить, что тебя беспокоит? Замыкание в логических контурах?

– Или что-то в самой слоновой кости? – спросил Джефф.

– Когда я прикоснулся к ней, у меня возникло ощущение, что слон был огромным и сильным. Мне захотелось увидеть его воочию. Но сейчас мне кажется, что мои защитные схемы сработали по другой причине. Слон тут ни при чем: он умер много веков назад.

– В таком случае, что же? – поинтересовался Йоно.

– Что-то как будто пыталось прикоснуться ко мне. Я не обращал особенного внимания, поскольку пытался найти способ с большой точностью попасть в нужный момент прошлого… хотя мы всегда можем вернуться обратно и попробовать еще раз, если я промахнусь – не так ли, адмирал?

– Мы отправимся на корабле, поэтому будем в безопасности, – сказал Йоно. – Ну как, Джефф, разве тебя не подмывает хотя бы одним глазком взглянуть на дикую Африку?

– Подмывает. Я никогда не был в Африке, ни в прошлом, ни в настоящем времени. Кроме того, я люблю слонов.

– Тогда вперед… – с улыбкой начал Йоно.

Внезапно Норби полностью закрылся: его куполообразная шляпа захлопнулась, руки и ноги втянулись внутрь. Лишь сенсорный провод, вытянутый на всю длину, высовывался из шишечки на его шляпе.

– Норби! – Джефф поднял маленького робота. – Что с тобой?

Ответа не последовало, и Джефф не смог установить телепатический контакт. Прошло несколько невыносимо долгих минут, и наконец голова Норби высунулась наружу.

– Прекрати свою телепатическую бомбардировку, Джефф! Я пытался перехватить сообщение.

Йоно нахмурился.

– Мне почему-то казалось, что сообщения по гикому невозможно перехватить в гиперпространстве, хотя само оно проходит через гиперпространство.

– Я никогда этого не понимал, – признался Джефф.

– Честно говоря, и я тоже, – буркнул Йоно. – Ты можешь объяснить, Норби?

– Объяснить гиперпространство? – Руки Норби высунулись наружу, и робот показал на серое ничто, заполнявшее смотровой экран. – Возможно, земные философы были правы, когда говорили, что лучше всего думать о гиперпространстве как об основе вселенной, о том общем, из которого возникает частное…

– Стоп! – крикнул Йоно. – Обойдемся без философских дискуссий. Расскажи нам о послании, которое ты перехватил.

– А разве я еще не рассказал? Адмирал, вы знаете язык Других: им пользуются джемианские драконицы. Почему бы вам с Джеффом самим не послушать?

Норби протянул им руки. Джефф взял металлические пальцы и напряг свои телепатические способности.

«Теперь я ощущаю твое присутствие, Джефф, – послышался голос в его сознании. – А также присутствие незнакомого землянина».

«Рембрандт!»

Норби заговорил вслух, обратившись к Йоно:

– Это Другой, которого мы знаем лучше всех остальных, сэр. Джефф назвал его Рембрандтом, потому что мы не можем произнести его настоящее имя, и еще потому что он художник.

«Я действительно Другой, которого вы знаете как Рембрандта, и сейчас мой корабль находится в гиперпространстве рядом с вашим. Мы зарегистрировали вход вашего судна в гиперпространство, но так как не узнали его, то попытались направить мысленный зонд и выяснить, кто еще изобрел гипердвигатель».

«Это мой гипердвигатель, – сообщил Норби. – Мы находимся на личной яхте адмирала и выполняем важную миссию».

«Для меня большая честь познакомиться с вами, адмирал Йоно. Я слышал о вас много хорошего от Джеффа и Норби. Могу ли я пригласить вас к себе на борт?»

Судя по виду адмирала, он лишился дара речи. Норби легонько пнул его по голени.

– Что? Ах, да, – Йоно прочистил горло и переключился на джемианский. Джефф совсем забыл, что перед своим визитом на Землю Рембрандт выучил Универсальный Земной язык.

«Сэр, возможность встретиться с вами – еще большая честь для меня», – передал он.

Пустой обмен формальностями раздражал Джеффа.

«Рембрандт, ты случайно не старался связаться с Норби?» – спросил он.