– Все очень просто, – ответил Норби. – Я отправлюсь в гиперпространство и появлюсь с другой стороны клетки. Потом, с помощью «Многообещающего», я разнесу все это строение, включая клетку, и мы сможем вернуться на Изз.

– А как насчет меня? – спросила принцесса-дерево.

– Ах да, я забыл… Я хочу сказать, я как раз подходил к этому месту. Мы выкопаем вас и возьмем с собой.

– А я, – заявил Эйнкан, ударив себя в грудь, – я буду работать над проблемой возвращения вам человеческого облика!

– Заткнись, Эйнкан, – отрезала принцесса. – Послушайте, если вы выкопаете дерево, то можете погубить его, а это означает, что вы погубите меня. Тогда вас ждет пожизненное заключение в яме с плурфом, поэтому придумайте что-нибудь получше.

– Все, что мы сделаем, зависит от того, сумеет ли Норби выполнить задуманное, – рассудительно сказал Джефф. – Потом мы решим, что делать дальше. Давай, Норби, начинай!

Все напряженно ждали, когда Норби исчезнет.

Но он не исчез.

– О, этот робот не в силах мне помочь! – вскричала принцесса, шелестя листьями. – Никто не может мне помочь! Если мне предстоит провести здесь остаток жизни, то вы останетесь со мной. И думать не смейте о побеге!

Потом она замолчала. Все продолжали ждать исчезновения Норби. В наступившей тишине Джефф услышал тихий, монотонный звук, исходивший от Скользунов. Звук действовал ему на нервы.

– Скользуны начинают волноваться, – снова заговорила принцесса.

– Откуда вы знаете? – спросил Фарго.

– Дерево объясняет мне. Это священное дерево, и Скользуны не осмеливаются прикасаться к нему. Поэтому я могу говорить во весь голос, – она фыркнула. – По крайней мере, я могу говорить по-иззиански. Это все, что у меня осталось.

– А как дерево объясняет вам?

– Оно понимает музыкальный язык Скользунов, и я каким-то образом тоже понимаю вместе с ним. Я – часть дерева. К примеру, сейчас Скользуны волнуются, потому что хотят, чтобы новички устроили для них концерт. А еще они хотят забрать вашего гадкого робота и закопать его в грязь.

– Гадкого? – глаза Норби широко распахнулись.

– Конечно же, ты гадкий! – сказала принцесса-дерево. – Ты что-то болтал про гиперпространство, но по-прежнему остаешься здесь. Одни разговоры о спасении, а толку никакого.

– Во всяком случае, от меня больше толку, чем от говорящего дерева, – раздраженно ответил Норби.

– Неправда, – возразила принцесса-дерево. – Ты можешь так петь?

На странной кожистой коре открылось еще несколько отверстий, откуда донеслось многоголосое пение. Принцесса аккомпанировала себе скрипичными звуками, которые издавали ветви дерева.

Скользуны присоединились к пению с такой силой, что говорить шепотом стало совершенно невозможно. Джефф взял Норби за руку и обратился к нему телепатически.

«В чем дело, Норби? Почем ты не уходишь в гиперпространство? Сделай это сейчас и возьми меня с собой. Мы можем спасти хотя бы людей, а потом уже решим, что делать с принцессой».

«Не можем».

«Почему?»

«У меня ничего не получается».

«Тебе не хватает энергии? Разве ты не перезарядился в гиперпространстве».

«Да, но мой запас энергии не бесконечен».

«Тогда тебе тем более нужно попасть туда. Давай же…»

«Я не могу попасть в гиперпространство. Это сдерживающее поле мешает мне. Если бы мы с тобой были на «Многообещающем», то могли бы выйти в космос на субсветовой скорости, а потом, удалившись на достаточное расстояние от планеты и ее поля, перейти в гиперпространство. Но нам не добраться до «Многообещающего».

«Ну же, Норби, шевели мозгами! Попробуй выбраться за пределы поля с помощью своего антиграва».

«Сам пошевели мозгами, Джефф. Как мне выбраться из этой клетки?»

«О, Господи!»

Они беспомощно уставились друг на друга.

Когда остальные выслушали приглушенные объяснения Джеффа по поводу неудачи Норби, все погрузились в мрачное уныние. Даже прибытие легкой закуски из овощей в ассортименте не смогло поднять настроение. Вкус у овощей был не слишком ужасный, но, во всяком случае, не изысканный.

– Попытки переварить эту пищу наряду с размышлениями о нашем заключении здесь расстраивают мою пищеварительную систему, – пожаловался Йоно, брезгливо разглядывая изогнутый корешок с лапчатыми побегами как у укропа, но напоминавший на вкус устрицу.

– Вашу пищеварительную систему ничто не может расстроить, адмирал, – прошептал Фарго.

– Кстати, о пищеварении, – прошептала Олбани. – Капитан Эрика, вы говорили, что принцессу скормили дереву. Оно может есть?

– Да, – шепотом отозвалась Эрика. – Наверху, там, где ствол разделяется на две главные ветви, есть большое отверстие.

Дерево, прислушивавшееся к разговору, наклонилось к ним и раздвинуло толстые ветви.

– Фу, – прошептала Олбани, – как ужасно, должно быть, попасть туда!

– Да, – пропела принцесса-дерево. – Скользуны оглушили нас своим пением, а потом подняли меня, взгромоздившись друг на друга, и запихнули внутрь. Я не могла остановить их.

– Я рад, что дерево не убило вас, – прошептал Йоно.

– Может быть, но теперь я стала частью дерева, а это вряд ли лучше. Оно должно время от времени питаться животным протеином, чтобы оставаться здоровым. Обычно они скармливают ему червей. Иногда в отверстие прыгают два-три Скользуна, но на этот раз они накормили его мною.

– Но почему? – прошептала Олбани. – Почему не одним из ваших подданных?

– Потому что я – принцесса. Я самая красивая, – принцесса горько зарыдала. – Мне уже никогда не спастись отсюда!

Общее настроение совсем упало.

– Хотелось бы мне иметь пару затычек в уши, – прошептал Йоно. – Постоянное пение Скользунов действует мне на нервы.

– Ночью, когда они уползают в грязь, становится немного легче, – шепотом отозвалась Эрика. – Надеюсь, вы не храпите во сне, иначе они проснутся и очень рассердятся.

– Что ж, постараюсь не храпеть, – в шепоте Йоно звучало сомнение.

– Охо-хо, – прошептала Эрика. – Скользуны снова приближаются. Похоже, они ждут от новичков очередной порции пения. Если это так, то лучше начинайте.

– Мы можем исполнить программу нашего песенного конкурса, – шепнул Фарго. – Как хорошо будет хотя бы ненадолго отказаться от шепота! У меня уже в горле першит.

Они запели. Фарго и Олбани исполнили романтический дуэт из старого мюзикла. Джефф спел короткий марш Космических Кадетов, а Йоно безмерно порадовал туземцев басовой импровизацией песни «Космолетчики, к бою!» на Марсианском Суахили.

Пение не избавило Джеффа от беспокойства за Норби, который по-прежнему оставался плотно закрытым в своей бочке. Может быть, ему стало хуже?

– Я завидую твоему роботу, – прошептала иззианка из команды «Челленджера» во время паузы в пении. – Она может отключиться от шума.

– Это не «она», а «он», – угрюмо буркнул Джефф.

– Это невозможно! Все роботы женского рода.

– Только не там, откуда я пришел.

Она недоверчиво хмыкнула и отодвинулась от Джеффа, поближе к Фарго. Старший иззианец нахмурился, но, по-видимому, он слишком устал, чтобы возражать.

– В маленькой боковой клетке есть вода, – прошептал молодой иззианец, обратившись к Джеффу. – Ты можешь умыться в маленьком бассейне в уголке, но постарайся не взбаламучивать грязь. Из скалы у священного дерева бьет источник ключевой воды. Ее можно пить.

– Спасибо, – отозвался Джефф. Между тем снова наступила его очередь петь, и он задумался над выбором. Ветка священного дерева протянулась вниз и похлопала его по плечу.

– Спой любовную песню, – настойчиво попросила принцесса. – Я присоединюсь к тебе, как только услышу мелодию.

Джефф остановился на «Сердце сердцу весточку подает» – хите примерно пятилетней давности, в вольном переложении на иззианский. Скользуны разразились бурными изъявлениями восторга, а принцесса с энтузиазмом присоединилась к пению.

«Ты пришла ко мне, любовь», – вздыхала Ринда, трепеща листочками.