– Надеюсь, какой-нибудь посёлок невзначай не спалит, – пробормотала я. Лесного пожара, впрочем, тоже не хотелось.

– Нет, конечно, – отреагировал на мои слова сидевший рядом ящер. – Но разрядка ему сейчас необходима. Он и улетел специально, чтобы в замке ничего не разрушить.

– Да уж, с таким папашей не мудрено и без крыльев из окна сигануть, – мрачно заметил Кирилл.

– Это точно, – поддержал его ещё один из тоже хмурых драконов.

– А Вазлис это что — фамилия? – поинтересовался Лисовский.

– Нет. Приставка, – ответила Джита, опять бросая на моего шефа весьма неравнодушные взгляды. – Но в качестве неё берётся имя отца или же производная от него.

– Вот проклятье! – буркнул Кирилл, помрачнев окончательно.

И чем же это «Вазлис» так его расстроило? Не всё ли равно, является оно фамилией или именем замечательного папаши Гирзела?

Но спрашивать при драконах я, конечно же, не стала.

А вот от самого папаши я была откровенно в шоке. Нет, после того что наблюдала здесь, его оскорблениям в наш адрес я уже не удивлялась. Но так унижать собственного сына — причём в присутствии его окружения! Это просто вопиющее скотство!

Даже захотелось разыскать Гирзела и как-то поддержать. Отец ведь знатно потоптался по его самолюбию. А доброе слово, как известно, и кошке приятно — наверное, и дракону тоже.

Только крыльев у меня нет. Никто же из ящеров явно не думал лететь за ним. У него вообще, что ли, нет друзей? Или знают, что под горячую... лапу ему лучше не попадаться?

– Думаю, сегодня Вазлисар больше не придёт, – произнёс кто-то на другом конце стола. – Наверняка уже снова засел в лаборатории.

«Нагадил и скрылся в трубе», сразу вспомнилась мне цитата из «Собрания на ликёро-водочном заводе» Жванецкого.

Драконы постепенно вернулись к трапезе.

Я тоже в итоге снова взялась за вилку. Аппетита, правда, не было ни малейшего. Так что вкуса того, что закладывала себе в рот, я практически не ощущала.

А вот Гирзел в столовой больше так и не появился.

– Кажется, не сегодня так завтра нас всё-таки выставят из замка на мороз, – высказала я Кириллу свои опасения, когда после завтрака мы вышли в коридор.

Он покачал головой:

– Вряд ли. Для Гирзела теперь оставить нас здесь уже дело принципа.

– Но ведь его отец — глава какого-то самого главного здесь Совета, – напомнила я ему. – И он терпеть нас в замке явно не расположен. А власть Гирзела, как я понимаю, скорее, чисто номинальная.

– Да нет, не совсем верно понимаешь, – возразил шеф. – У них здесь, конечно, не абсолютная монархия, но всё же власть сосредоточена именно в руках главы. Другое дело, что Совет вполне способен устроить ему, так сказать, импичмент. Однако вряд ли станет это делать, поскольку их самих, насколько мне известно, кроме науки — в смысле, магии — не волнует ничто в жизни. Так что Вазлисар вылез из своей норы, выплеснул накопившееся дерьмо, походя растоптал сына — думаю, этим и удовлетворился. Тратить время на более глобальные разборки не захочет.

– Хорошо бы, – приободрилась я. – Но вообще с таким папашей неудивительно, что Гирзел вырос такой высокомерной заразой, – заметила с невесёлой усмешкой.

– Неудивительно, – согласился Лисовский. – Только его высокомерие и всё прочее — это, скорее, не копирование папаши, а своего рода защитная реакция на регулярные растаптывания.

– Думаешь, регулярные?

– Боюсь, что да, – вздохнул он.

Через полчаса к нам привели Нарта и Малику — так звали маленьких нагов. Папа — это, кстати, был тот самый слуга, который во время наряжания ёлки приносил нам ужин и, увидев, чем мы заняты, ушёл с квадратными глазами — сразу удалился, оставив детей на наше попечение.

Те с затаённым восхищением взирали на ёлку, но подходить ближе не решались.

– А чего застыли-то, как снежные скульптуры? – подмигнул им Кирилл. – Вблизи лучше разглядывать.

Нарт с Маликой приблизились к ёлке, где их скованность растворилась, словно её и не бывало. Они принялись оглядывать игрушки, живо обсуждать их, обращаться к нам с вопросами. Мы охотно рассказывали им, какие ещё бывают игрушки и украшения на ёлку, в какие костюмы дети одеваются в Новый год, подробно описали Деда Мороза со Снегурочкой.

Когда зелёная красавица была досконально рассмотрена, мы стали учить детей вырезать снежинки и фонарики. Сначала показали, что и как надо делать, после чего вручили им ножницы и бумагу.

Первые блинчики вышли, естественно, комом. Но дальше ребятишки наловчились и начали вырезать вполне себе приличные фонарики, а за ними и снежинки.

Потом Кирилл сделал каждому из них по лебедю, опять же из бумаги, ну а в завершении мы сняли с ёлки и подарили обоим по крашеному яйцу со стразами.

Маленькие наги были в восторге. Как мне показалось, теперь они уже совсем не жалели о том, что драконёныш спалил их снеговика — иначе бы они много потеряли в этой жизни.

Однако едва за ними закрылась дверь, это мелкое драконистое наказание вновь напомнило о себе.

– Что это вы тут украли? – раздалось в коридоре. – А ну-ка показывайте!

Мы с Киром бросились на подмогу.

Но не успели открыть рот, как засранцу прилетело от другого человека, в смысле, нелюдя.

– Хомнор, прекрати! – выкрикнул шедший по коридору наг. Я его вспомнила — именно он заявился с предложением подогреть нам ужин, когда мы делали украшения для ёлки.

Ничего себе! Наг осмелился приструнить драконьего отпрыска! Жить, что ли, надоело?

– Не лезь ко мне! – зло огрызнулся тот.

– Не смей со мной так разговаривать! – возмутился наг, остановившись перед драконышем. Его брови грозно сдвинулись к переносице, на скулах ходили желваки.

– Как хочу, так и разговариваю! – с вызовом бросил Хонор.

– Захлопни пасть! – гаркнул за нашими спинами Гирзел.

Я аж чуть не подпрыгнула. Он-то откуда тут взялся?

А нахалёнок весь сжался и, кажется, готов был провалиться сквозь пол — подальше он разгневанного главы клана.

– Ребята, вы в порядке? – тихо спросила я, нагнувшись к маленьким нагам. Решила, что пора им идти, ибо стало сильно попахивать разборкой.

– В порядке, – ответил Нарт.

– Когда вы рядом, нам ничего не страшно, – добавила Малика.

– Тогда бегом к себе. И с яйцами осторожней, – напутствовала их напоследок.

Дети поспешно удалились.

Наг зашагал прочь вместе с ними, тихо говоря что-то ободряющее.

А Гирзел всё сверлил хмурым взглядом младшего сородича. Тот, похоже, был бы рад тоже смыться, однако не рисковал просто так показать хвост главе клана.

– Сколько раз я тебя предупреждал, чтобы ты не смел хамить... – начал Гирзел.

Однако мелкий перебил его, вскричав:

– Этот наг не имеет права делать замечания дракону! Он мне никто! – в глазах мальчишки вновь засверкала ярость. А может, даже и непримиримая ненависть.

Кажется, Гирзел скрипнул зубами. Однако продолжал спокойно-назидательным тоном:

– Во-первых, делать замечания тебе Химтас имеет право. А во-вторых, ты опять цепляешь Нарта и Малику?! – под конец в его голосе вновь прорезались грозные нотки.

– Они влезли в гостевые покои и что-то украли там! – поспешил наябедничать драконёныш.

– Мы сами пригласили их в гости и подарили небольшие подарочки, – вставила я. Хотела сказать об этом сразу, как он наехал на маленьких нагов, но, к сожалению, не успела.

– Слышал?! – вопросил Гирзел.

– Да, – буркнул мелкий явно раздосадованно.

– Прежде чем обвинять кого-либо в воровстве, необходимо хотя бы разобраться, имело ли оно вообще место.

– А если бы они успели спрятать украденное?! – нашёлся-таки паразит.

– Всё, иди отсюда! – рыкнул старший.

Драконыш с готовностью сорвался с места — только пятки засверкали.

– Сегодня больше не выходишь из своих покоев! – крикнул Гирзел ему вслед. – Наказан.

Мелкий на бегу издал глухой рык и скрылся на лестнице.