– Я не видел семью две декады, господин меня отпустил, сейчас уже дома был бы – закончили с этим и всё, так эта драка, так не вовремя… а так я послежу… дома, – ухмыльнулся первый. – И завтра на рассвете вернусь обратно…

– Две смены, – буркнул второй, затягивая тесемки на сумке.

– Побойся Немеса! Одна!

– Две, – отрезал второй и закинул сумку на плечо – фиалы жалобно звякнули. – Ты с молодой женой будешь спать, а мне всю ночь торчать в бараке с господином, разгребая за рабами это дерьмо… Две, или ….

– Хорошо, хорошо, – примирительно поднял руки первый. – Уговор! Встретимся на рассвете.

Больше Коста не спал. Серая марь, привидевшаяся ему в полусне-полуяви пугала ничуть не меньше, чем все вокруг.

Такого бескрайнего одиночества он не ощущал давно… и почти забыл это чувство… когда ты ползешь через снег один… отмерзают пальцы…метель хлещет в лицо… и ты прячешься за ступеньки, чтобы согреться… и стучишь, стучишь, стучишь… в каждую дверь, но тебе никогда не открывают. Никогда.

Хотя эту дверь – Коста с ненавистью посмотрел на вход в комнату – он предпочел бы, чтобы не открылась никогда. Звезды в окне сияли ярче, погас ещё один факел и стало темнее.

Рук и ног он уже не чувствовал. И просто ждал, прислушиваясь к каждому шороху.

Дверь за ночь в дальней комнате открывалась ещё дважды – щелкала задвижка и каждый раз сердце Косты просто проваливалось в желудок ледяным комом, но мгновения текли – наставала тишина, и он снова начинал ждать.

Ждать и молиться.

То, что мастер за ним не придет, Коста понял отчетливо, когда погас четвертый факел – кончилось масло.

То, что за ним не придет вообще никто, понял, когда погас пятый.

Молиться он перестал после шестого, оставшись в полной темноте, когда последний факел потух, зашипев. Ему не поможет вообще никто. Вообще никто не придет.

Потому что прожив тринадцать зим он вообще никому не нужен. У него ничего нет и никого нет… был мастер, но…

До утра он не сомкнул глаз – только он, тьма и звезды. Ледяные и холодные. Которым тоже все равно – одни равнодушно светили с небес.

Когда кромка в окне окрасилась красно-розовым, Коста смог согнуть два пальца – первый раз за ночь.

Рассвет он встретил с совершенно сухими глазами.

– … и как прошла ночь? Жена порадовала тебя в постели? – голос за дверью заржал, задвижка щелкнула и Коста быстро опустил вниз ресницы, переставая разрабатывать руку. Смех оборвался сразу, сменившись отборной руганью.

Его дернули за ремни, пощупали штаны и… снова выругались.

– Где господин?! Где?!! – зарычал один из помощников.

– Должен был вернуться… и закончить к рассвету… но… наверное он отрубился после барака, мы закончили поздно и…

– Стоило уйти на ночь – один раз! Один! Знаешь ведь – напьется, он всегда напивается… нужно было тащить господина обратно…

– Так и тащил бы! – огрызнулся другой. – Тащил бы! Нет, мы спим дома в постели, а потом…

– Нас прикончат… – простонал первый. – Всех в смене… Вторая тройка давно под нашего господина плетет… Гнездо змей, а не целители…

– Заткнись, – зашипел второй. – Лучше подумай, что нам делать.

– Что делать, что делать? Уже рассвет!!! И этот, – Косту больно ткнули в плечо, – давно должен быть готов и в бараке… Им нужно двенадцать рабов!!! Где мы возьмем ещё евнуха? Да нас самих на помост отправят…

– Заткнись, я сказал. Дай подумать, – ремни на руках Косты начали быстро отвязывать.

– Сейчас явится другая смена, – ныл первый, – и они точно поймут…Что мы будем делать?! Что?!

– Да заткнешься ты или нет! – звук удара был глухим. – Ничего не будем делать, все уже сделано…

– Что…

– Отправим мальчишку так.

– А если проверят…

– Не проверят, – огрызнулся второй. – Штаны никто не щупает. Наше дело поставить и доставить, а как продано – права переходят к новому хозяину. Купчая на руках – не наши проблемы…

– Скажут, товар не качественный… найдут нас…

– Не найдут… я сменю метки в записях…

– А если он очнется и заговорит?

– Не заговорит. Наложим плетения тишины, чтобы хватило – будет молчать до вечера, а там торги уже пройдут. Вольем в него успокоительных и будет тих и послушен.

– Он горит, – чья-то рука коснулась лба Косты. – Ему больше зелий точно можно… сдохнет…

– Сдохнет, да не сейчас… главное, чтобы дожил до торгов и дошел своими ногами – всё!

– Но…

– Работай я сказал, отвязывай, я пока наложу плетения…

Косту привели в чувство перед тем, как снять со стола – влили ещё один эликсир, от которого как будто пожар вспыхнул внутри, и ещё один – и от второго даже моргать хотелось медленнее.

– Веди себя тихо, – посоветовал ему один из помощников. – Откроешь рот потом – умрешь… разбираться не будут. Понял – моргни.

Коста медленно опустил ресницы.

– Считай, что этой ночью боги на твоей стороне, – хохотнул второй. – Хотя, как посмотреть…

– Тащи его…

Косту привели не в барак – он еле перебирал ногами, а в клетку, где на скамьях, привалившись к стенкам, уже сидели мальчишки. Его запихали внутрь, оправили халат, и толкнули на сиденье.

– Чего так долго? Смерти захотели?! Вы должны были последнего привести ещё вчера! Сказано же было – двенадцать! Двенадцать! А здесь одиннадцать евнухов! Вы что считать разучились? Так я вас научу, – возмущался рядом визгливый голос. Толстяк, в синих одеждах, расшитых по подолу золотом, всплескивал руками.

– Вчера была драка в третьем бараке, всю ночь на ногах, просто не успели, – оправдывался тот, кто накладывал на Косту плетения тишины. – Не ори…

– Не ори? Не ори?! Да знаешь, что с вами сделают, если не досчитаются хоть одного… это же клановый заказ! Кла-но-вый! И чего он такой вялый? Как я его поведу?

– Буйный он, – вклинился другой. – Вот и утихомирили, да плетения наложили, чтобы на торгах ничего не испортил, а то как начнет бузить…

– Буйный? – визгливо переспросил голос. – А что других не было?

– Какого нашли… и не все жаждут, – помощник похлопал себя по штанам спереди и глумливо ухмыльнулся.

– Не все?! – возмутился толстяк, мгновенно покраснев. – Не все??!!! – визг достиг такой силы, что заложило уши. – Это ты что хочешь сказать этим, а?!

– Нет, ничего, – замахал помощник руками, отступая назад.

– Нет, ты хотел сказать, – наступал толстяк, напирая пузом. – Хотел!!! Хотел сказать, что я не мужчина, да?! Хотел сказать, что эти два кожаных мешочка делают вас мужчинами?! Хотел сказать, что я – хуже?!! Ах ты тварь…

Коста смотрел вниз, не поднимая головы – на ладонь, на которой жирно черным было выведено – “два”.

Второй круг. В ремесленном бараке ему сказали, что краска сойдет сама, просто истает декады через две. Это значит, что у него есть две декады на тщательную подготовку побега и бежать раньше бессмысленно – его сразу найдут по номеру на шее. Да и куда бежать? Нужно сначала найти карту, продумать маршрут и добыть фениксов.

А если… Коста покосился на соседей по клетке – все сидели, уставившись в одну точку и мало кто выглядел лучше него… если… спереди на штанах одного из мальчишек запеклись темно-бурые пятна… если ему не повезет… если его опять… опять…

Лучше – смерть. Лучше умереть сразу, чем так. Быстро. Становиться евнухом, прислуживать в гареме, Коста не собирался ни при каких обстоятельствах.

Умереть самому и забрать с собой как можно больше.

Коста сжал ладонь в кулак – пальцы послушались только со второго раза, ногти впились в кожу до боли.

Хотя смерть – это слишком просто. Слишком просто для тех, кто делает такое с людьми.

Аль-джамбра, третий аукционный помост

Торги евнухов

– Продано! Восемь фениксов раз! Восемь фениксов два! Фениксов фениксов три! Номер двести три – продано! – молоток ударился о подставку с оглушительным звуком, как будто вколачивали последний гвоздь в крышку усыпальницы.