— Может, все-таки…

— Мейстер… ничего не сделает. В лучшем случае ничего. В худшем… ты знаешь, он много лет молча обожал Агну… иногда, когда ей становилось что-то очень нужно… ему перепадала толика внимания. И он был счастлив. Сочинил себе сказку про благородную диву, которая спасала родителей от разорения… полагал, ее принудили к браку…

И несколько капель вытяжки из мандрагоры.

Кровь?

Не чувствую. Но вот какие-то сомнительные ноты проскальзывают. Кровохлебка. Сабельник… еще что-то, неопределимое. И это определенно не травяной сбор, который достаточно кипятком заварить. Нет, зелье готовили, и делал это человек, в зельеварении знающий толк.

— А потом, когда ее муженек обратил на меня внимание… она поняла, что, быть может, стоило бы отпустить меня в Академию, — улыбка тетушки была такой бессовестно счастливой, какой только может быть. Все же ведьма… а нет блюда слаще мести. — Он, к слову, не делал особой тайны из своих похождений… а что я? Почему бы и нет… раз уж Агна не способна оказалась родить нормального ребенка. Тогда как раз выяснилось, что, несмотря на все ее усилия, сыночек вышел… мягко говоря, больным… о нет, ей удалось вернуть ему физическое здоровье. И даже силу украсть… все знают эту историю, Фердинанд…

Дядюшка проворчал что-то неразборчивое.

— А что он не способен эмоции испытывать, так это для некроманта скорее преимущество… однако… оказалось, что ему женщины не слишком интересны. Мужчины, впрочем, тоже… как и все, за исключением его работы. Ты знаешь, что, навещая свою супругу, он принимал особое зелье? Без зелья не получалось… да и с зельем… не чаще двух раз в месяц. Но это уже потом стало понятно, что… ничего не проходит бесследно.

Она выдохнула. И прижала ладони к животу, согнулась, а паук внутри зашевелился. Я встала. Я… мне не было жаль эту женщину. Я слишком долго считала ее чужой. И продолжала считать. Однако… мне нужно было услышать. И я положила руку на мягкий ее живот. Поморщилась.

От тетушки пахло разложением.

— Когда мы с… он сказал, что отвел сына в… публичный дом… он сам выбрал молоденькую шлюху. А твой отец, вместо того чтобы воспользоваться ею по прямому назначению, изувечил… у него не получилось. А он терпеть не мог, когда что-то не получалось. Были… другие женщины… и когда стало понятно, что проблема существует, твой дед вновь задумался, что стоило бы сменить наследника.

Паук слышал меня. Он был недоволен. Тьма от тьмы… и капля высшей силы, которая чувствовалась в нем, намекала, что не стоит вмешиваться.

Суд состоялся. Приговор вынесен. И… не только ей, выходит.

Но я не прошу вовсе его отменять. Отсрочка… небольшая… она заслуживает хотя бы того, чтобы быть выслушанной? И тьма соглашается.

— Спасибо, — тетушка закрывает глаза, пряча слезы. — Ты… была так на нее похожа… хотя… неудивительно… порой мне казалось, что она старательно готовит новое вместилище, но… есть вещи, на которые и она не была способна. Твой дед всегда полагал себя гением. А гению позволено куда больше, нежели обычным людям… вот и он… моего согласия не особо спрашивали. Он просто затащил меня в постель, а наутро выписал чек… как шлюхе… и потом все повторилось… и еще… любовником он был не самым лучшим. Слишком эгоистичен… но когда я поняла, что беременна, купил мне этот дом. Сказал, что ребенка, если родится мальчик, я должна буду передать Агне. А сама получу компенсацию.

— Вас это не устроило? — поинтересовался Диттер.

А тетушка, к моему огромному удивлению, пожала плечами.

— Теперь, — честно сказала она, — мне кажется, что так было бы лучше для них… тогда… я слабо представляла себе, что такое дети. Зато мечтала вырваться из того дома… вернуться в Академию… доказать всем, что не дура и вообще… амбиции и у меня имелись.

Амбиции — это неплохо. Это даже здорово…

— Вот только… мне следовало бы догадаться, что Агна подобное оскорбление не проглотит. Именно тогда она приблизила своего карманного целителя… лучшего в городе, а Вирхдаммтервег, — тетушка криво усмехнулась, — всегда выбирали лучшее.

Кажется, Монк икнул. Точно икнул. И прикрыв рот ладонью, пробормотал:

— Извините.

Сквозь пальцы просачивался свет, и гляделось это отнюдь не мило. Быть может, конечно, свет был виден лишь мне, но я погрозила Монку пальцем. А он потупился. Только теперь свет просачивался и сквозь кожу. Этак его и разорвет от благодати.

Может… на чудо тянет? Я слыхала, что особо избранных время от времени тянуло чудеса творить. Глядишь, сотворит и легче станет…

— Мой мальчик приболел… сперва думали, что простуда… нянька не уберегла… а его знобило, он то горел, то холодным становился, словно лед. И целитель ее… мол, готовьтесь…

От близости света чесались пятки. И еще одно место, которое, в отличие от пяток, так легко почесать нельзя было. Я поерзала, надеясь, что этакие маневры останутся без внимания, все же нам тут душу изливают, а я только и думаю, как бы этак незаметненько задницу поскрести.

С пятками оно проще. Туфельки скинула и под столом ногу о ножку потерла. Зажмурилась, до того мне стало хорошо… интриги, страсти дней минулых… ничто по сравнению со свербящей пяткой.

— Я тогда… жила в доме… в их доме… как же, младенец должен был окрепнуть… она так сказала мужу. А он заболел… когда же выздоровел, сила исчезла.

Вот… знакомо. Определенно.

Я посмотрела на дядюшку Фердинанда, но тот сидел ровно, глаза прикрыв, то ли спал, то ли в глубины мыслей своих погрузился. А ведь… получается, передача передачей, но вот избавить дитя ненужное от дара бабуля умела. Так ведь?

— Она отнесла младенца в храм… сказала, что это — единственный способ. И если я хочу помочь сыну… — тетушка моргнула и из глаз ее потекли слезы, к счастью, самые обыкновенные, водянистые. — Я… я уже не думала о деньгах… я… я готова была сделать все, лишь бы он… я попросила Ее взять мою силу… Зачем она мне, если я не способна на такую малость, как защитить сына?

Пожалуй, мне стоило порадоваться, что детей у меня не будет.

Если вдруг мне когда-нибудь настолько наскучит моя спокойная беззаботная — даже относительно беззаботная — жизнь, что потянет завести дитятко, то в ближайшем приюте мне всучат целую корзину…

Кстати, про крышу не забыть, а то обещала же…

— Он поправился, только дар утратил. А мой собственный… его будто ополовинили. Конечно… это ведь плата. Я понимаю, что ничего не бывает даром.

Только понимание — это одно, а ненависть — другое. Эмоции иррациональны.

И Монк поднялся. Он шел медленно, как-то неловко двигая руками и ногами, будто бы не сам даже, но кто-то свыше привязал к конечностям нелепого этого человека веревочки и теперь старательно весьма, пусть и без должного опыта, управлял этакою презабавною игрушкой.

— Ребенок без дара им не был нужен… и мне предложили отступные… этот дом. Содержание. Агна нашла мне жениха, — тетушка кривовато усмехнулась, кажется, семейную ее жизнь нельзя было назвать счастливой, — и я согласилась. Тогда я была в таком состоянии, что согласилась бы на все… и она воспользовалась. Нет, Торвальд был хорошим мужем… не знаю, чего она добивалась… он был старше меня на тридцать лет… очень верующим…

Именно то, что нужно молодой ведьме, — верующий в силу истинного бога старик. Прелестно.

— И в то же время понимающим… Господь забрал у него жену и трех сыновей… и моего мальчика Торви принял как собственного… нет, мы далеко не сразу нашли общий язык. Всякое случалось, но… он привел меня в храм… потом, позже…

— После эксперимента?

— Знаете, — тетушка посмотрела в глаза Монку, — это ведь я их нашла тогда… помню, комнату… светло-розовые тона… тогда были в моде… сестра следила за модой… она выписала обои из столицы. Пыльная роза… и тонкая золотая полоска… гладкие, шелковистые на вид… и ковер еще… и стулья… легкие гардины. Весна. Окна распахнуты и птички поют… чик-чи-рик… чирик-чик-чик.

Монк коснулся пальцем тетушкиного лба, и показалось, что палец этот продавил и кожу, и кости…