— А вот это уже другой разговор, — отозвался я. — Я очень скоро расскажу вам, что мне нужно от вас, но сначала — сначала закреплю полученный эффект, чтобы вам даже в голову не пришла мысль не послушаться меня. Тащите всех четверых на улицу, — велел я своим людям.

Те выполнили приказ. Я направился вон из комнаты и толькой сейчас вспомнил о девицах, которые уже на верещати, а лишь пытались просочиться сквозь стены. Глаза барышень выглядели, как огромные колодцы с плечущимся внутри ужасом.

— Вы свободны, дамы, — обратился я к ним мягко и с ободряющей улыбкой. — И мой вам совет — не связывайтесь больше с этими господами. Они, знаете ли, бывают не очень обходительны с дамами.

Спустившись вниз и выйдя на улицу, я подошёл к ветхому маленькому строению и открыл дверцу — ноздри запаниковали от хлынувшего в них смрада.

— Тащите сюда их, — крикнул я своим людям.

Когда приказ был выполнен, я велел:

— Скидывайте их.

— Куда, господин? — не понял один из бойцов.

— Вот прямо туда, — кивнул я в отхожую яму.

— О! — одновременно охнули несколько моих людей, но незамедлительно принялись за исполнение приказа.

Насильники женщин заверещали, пытаясь вырваться.

Через пару секунд послышалось четыре громких, сочных «плюха».

Я подошёл к яме.

— Ну что, хорошо вам там поплавать? — поинтересовался любезно.

Мужики не оценили, покрыли меня трёхэтажным матом.

— В следующий раз, если вам захочется изнасиловать, или избить, или утопить кого-то из моих девочек… подумайте крепко: а вам оно точно надо? Потому что в следующий раз я не сломаю вам руки, я вам их отрежу. И в следующий раз я не заставлю вас просто купаться в дерьме, в котором вам самое место, ведь вы тоже состоите из дерьма — в следующий раз я заставлю вас жрать говно. Вы меня поняли?

— Пошёл нахрен, сукин сын! Тебе конец! — прорычал яростно тот, кого я вырубил магией, его товарищи возмущённо зашикали на него.

— Вы, господа, кажетесь мне более рассудительными. А вот товарища вашего придётся ещё немного проучить.

Я подошел к краю ямы, схватил выродка за волосы и лицом вниз засунул в нечистоты. Он забарахтался, пуская пузыри по поверхности отвратительной жижи, пытался вырваться, но мощь моих рук во много раз превосходила силу этого мерзавца.

— Теперь ты понял меня, дерьма кусок⁈ — заорал я на него и вытащил наружу.

— Да… да! — захлёбываясь от ужаса, выдавил он. — Пусти!

— А, ну, закрепим урок! — Я снова окунул ублюдка в субстанцию, из которой состояла его собственная душа, и вытащил лишь тогда, когда волникла опасность, что он захлебнётся. — Точно понял меня?

— Да!!! — едва ли не прорыдал он. — Отпусти меня, молю тебя!

— Так уж и быть, — улыбнулся я и, отпуская его волосы, встал. — А теперь выбирайтесь и идите в дом. Будем с вами сделку совершать.

Пока четверо моих новых знакомцев приходили в себя от ужаса, я сидел на кухне снятого ими коттеджа и попивал вкуснейший кофе со сливками. В холодильнике обнаружились открытая баночка икры и недоеденная пицца.

— Такие богачи, а питаетесь фастфудом, — ухмыльнулся я, захлопнув холодильник. — Итак, начнём переговоры.

Четвёрка страдальцев глядела на меня с нескрываемой ненавистью, густо приправленной страхом. Страх — вот главный ингредиент любого блюда, проглотив которое человек должен беспрекословно повиноваться. Либо собачья преданность, либо страх. От на преданность способен лишь сильный духом человек, человек, в котором есть хотя бы понятие о благородстве. Такие типы, как эти, полны гнили внутри, от таких никогда в жизни не дождёшься ни единого благородного жеста. Да и удивительно ли это, коли они хрупких, беззащитных перед ними женщин насилуют, бьют и повергают пыткам?

Да, только страх в состоянии держать таких в повиновении. Эти подонки должны быть убеждены, что с ним сотворят нечто чудовищное, если они ослушаются. И эта их убеждённость должна так разъедать их сердца, так завладеть из разумом, чтобы в их сознание даже мысли не закралось о том, чтобы искать лазейку.

Пока мои люди перетаскивали искупавшихся в дерьме «страдальцев» в дом, я смаковал кофе и вспоминал информацию, изученную мной накануне об этих говнюках.

Звягинцев Анатолий Иванович — владелец одной из крупнейших горнодобывающих компаний Сибири. Это тот, которого я топил в говне.

Большую долю в бизнесе имеют его родственники — сын и родной младший брат.

Четвёртый товарищ приходился Звягинцевым другом семьи.

Именно Звягинцевы нашли кимберлитовую трубку несколько лет назад возле Норильска.

— Вы должны моей семье компенсацию за то, что обидели наших девочек. Нет, что-то я чересчур смягчил ваши деяния: вы проявили к ним жестокость, зверски над ними издевались, а одну едва не утопили.

— Да мы же просто так… побаловаться… ничего же с ними не стало… подумаешь, повеселились немного… — ответил сын Звягинцева.

— Так баловаться на нашей территории нельзя, — отрезал я холодно. — Неприемлемо — знаете такое слово? И вам придётся заплатить компенсацию, чтобы заслужить нашу милость. Или вы хотите по второму кругу окунуться в специфическую ванну? Или хотите ещё парочку сломанных конечностей? Я могу это устроить. Более того — даже с превеликим удовольствием, потому что карать таких, как вы — моё хобби.

— Мы заплатим, — хмуро отозвался Анатолий.

— Конечно, заплатите.

— Сколько?

— Я хочу половину акций с добычи алмазов в кимберлитовой трубки, которую вы нашли.

Старшие Звягинцевы взглянули на меня, как на полоумного, а взгляд младшего отражал всепоглощающий ужас.

— Но это слишком высокая плата за ту безобидную шалость…

— Насилие, побои и покушение на жизнь — это, по-вашему, шалость? — спокойно спросил я, но с такой интонацией, что у мужчин посерели лица от страха.

— Никто не собирался никого убивать.

— Девушка едва не утонула.

— Да не утонула бы она! — вскричал Анатолий.

— А ты вот утонешь. В отхожей яме. Киньте его туда, — велел я своим людям.

— Нет, нет, нет, стой! — завопил Звягинцев.

Мои люди уже направились к нему.

— Половина акций — ваша! — в отчаянии прокричал он.

— Оставьте его, — остановил я своих людей. — Значит, договорились, — одарил Звягинцева довольной улыбкой. — А теперь приведите себя в порядок. Скоро сюда приедет мой юрист, и мы оформим нашу договорённость.

Князь выразил крайнее довольство тем, как я справился с задачей. Правда, под фразой «решить проблему» он подразумевал — просто поговорить, максимум припугнуть и потребовать денежную компенсацию. Мой метод с отхожей ямой показался ему излишней мерой, но, узнав, что Амато теперь владеет половиной акции крупной компании Звягинцевых, отец милостиво изменил своё мнение и сказал, что из меня «выйдет дельный глава рода».

Но, не успели мы избавиться от одной проблемы, как судьба тут же подкинула нам другую.

Мы сидели в кабинете князя, и у меня было дежавю. Только на этот раз неприятный разговор шёл не с директрисой борделя, а с финансовым директором транспортной компании, принадлежащей нашему дому.

— С прибылью всё отлично, говорите, Евгений Викторович? — уточнил отец, обращаясь к тучному, лысому мужчине в очках, за стёклами которых блестел цепкий, пристальный взгляд умных глаз.

— В том-то и загвоздка. Рынок растёт, компания должна быть в плюсе, но её акции почему-то падают, владельцы массово продают их. Это совершенно не логично, не должно так быть, тут что-то не так.

— Полагаете, кто-то ведет целенаправленную атаку на активы нашего дома с целью выкупить их по дешёвке? — спросил я.

— Это разумная версия, — кивнул директор. — Акционеры поступают экономически нецелесообразно. И тут либо дело в том, что у них начались какие-то серьёзные проблемы с деньгами, причём у всех сразу, либо…

— Либо у нас появился враг, которого надо поставить на место, — закончил отец и многозначительно посмотрел на меня.