— Не на… — начал один, с мольбой глядя на меня, но в следующий миг его лоб разворотило пулей.

Я повернулся к Звягинцеву и оскалил зубы в улыбке.

— Ну что, поболтаем?

Поднялся сильный ветер. Я поёжился от холода и поднял воротник плаща.

Родион Звягинцев, сын Анатолия Звягинцев — владельца горнодобывающей компании, которая владела алмазным прииском под Норильском — корчился на земле с залитым кровью лицом и отвечал на мои вопросы.

— Итак, Родя… твой отец отдал приказ убить меня?

Из-за сильного ветра приходилось чуть ли не кричать.

— Да… — Новый порыв ветра заставил его умолкнуть на пару секунд. — Он не хотел иметь дела с таким… опасным партнёром, вот и…

— Где он сам, отец твой?

— В Норильске.

— И на сколько он тут задержится?

— У него завтра в 10 утра вылет.

— Вы повредили вертолёт?

— Да.

— Но вернулись обратно, чтобы…

— Чтобы проконтролировать, что ты точно подохнешь.

— С десятком головорезов.

— Мы не хотели недооценить тебя. Снова. — Звягинцев косо взглянул на меня одним глазом — второй заплыл. — И мы собирались добить выживших, если такие будут.

— Вы уже сообщили в большой мир о якобы крушении вертолёта?

— Да. Там думают, ты мёртв. Прошу, не убивай меня… — Мольба в его глазах была столь жалкой, что я скривился от презрения.

— Не смог прожить по-человечески, так хоть сдох бы настоящим мужиком! — сказал я, направляя на него пистолет.

— Погоди! Прошу! — крикнул он. — Тебе ведь надо как-то выбраться отсюда! Твои люди мертвы, вертолёт разбился… Но вертолёт есть у меня, и я могу управлять им!

Я опустит пистолет. В голове яркой вспышкой пролетела гениальная мысль.

— Грузи тела своих людей на борт, — велел ублюдку.

— Только своих? — не понял он.

— Молчи и делай! — прикрикнул я на него.

Звягинцев медленно перетаскивал трупы в вертолёт. Я держал его под дулом пистолета на тот случай, если вздумает выкинуть какую-нибудь глупость.

Ветер крепчал.

— Живее шевелись! — велел я Звягинцеву.

Вскоре он погрузил всех на борт, и занял место пилота. Я сел рядом с ним.

— А теперь свяжись с внешним миром, со спасательной службой — и сообщи точные координаты этого места.

— Но…

— Живо! — Я пригрозил ему пистолетом.

Он подчинился. Когда сообщение было отправлено, Звягинцев поколдовал над приборным оборудованием, и вскоре вертолёт взлетел.

Ветер бушевал снаружи всё неистовее.

— Погода не особо-то лётная… — пробормотал Звягинцев. Руки его дрожали.

Очередной шквал налетел на вертолёт, его тряхнуло и увело левее, чем нужно по курсу.

— Да-а… так мы много не пролетим… надо сажать вертолёт, — заявил Звягинцев.

— Как скажешь, ублюдок!

Я резко ударил его в ухо. Оглушённый болью, он потерял управлением вертолётом. Нас трясло и болтало из стороны в сторону. Звягинцев попытался выправить положение, но было поздно.

Я понял, что сейчас повторю опыт падения, и поспешил заключить себя под купол хроносферы.

Я открыл глаза и небо, через оболочку хроносферы казавшееся сиреневым. Ветех потихоньку утихал.

Встал, оглянулся. Родион Звягинцев лежал неподалёку с вывернутой под неестественным углом ногой. Подошёл к нему, приложил пальцы к шее — пульса нет.

Подох, сука.

Наверное, паршиво: знать, что умрёшь, понимать, что столкновение с землёй близко — и не смочь этого изменить.

Я осмотрел своих раненых — живы. Лишь бы продержались ещё немного. Я снял с трупов верхнюю одежду и укрыл раненых.

Сел подле них и принялся ждать.

Ждал долго, но вот, наконец, показался вертолёт. Я всё сидел и смотрел, как он приземляется.

Из него выскочили спасатели.

Я ощутил нестерпимую утомлённость во всём теле — создание хроносферы отнимает энергию. Продолжительное её оддержание — отнимает уйму энергии.

Раненых погрузили в вертолёт. Мне хотели помочь подняться, но я встал сам.

Сел в вертолёт, он стал набирать высоту.

Большой мир ожидал моего возвращения.

Мы с Антоновым стояли чуть поодаль от взлётно-посадочной полосы и наблюдали, как полиция выводит из частного самолёта Анатолия Звягинцева и заключает его руки в наручники.

— Мы подозреваем вас в покушении…

Я не стал дожидаться завершения монолога стража порядка на тему того, в чём подозревается Звягинцев.

Зашагал в сторону выхода, адвокат двинулся вместе со мной.

— Спасибо, что оперативно отреагировали, Михаил Алексеевич, — горячо поблагодарил я его.

— Как иначе, Андрей Андреевич. Мы и так едва не упустили этого подонка.

Мы с адвокатом поехали в самую элитную гостиницу, что была в Норильске. Всю дорогу я прокручивал в голове воспоминания минувших часов ночи и утра.

Спасательный вертолёт вчера забрал меня и раненых инженера и телохранителя, а также трупы. Раненых увезли в больницу: сказали, что состояние тяжёлое, но угрозы для жизни уже нет.

Я сделал несколько звонков и распорядился, чтобы убитые аналитик, горный инженер и мой телохранитель были доставлены в Санкт-Петербург и по-человечески похоронены на средства семьи Амато.

Затем позвонил отцу, рассказал о случившемся; он, в свою очередь, связался с адвокатом, и Михаил Алексеевич прибыл сюда рано утром. Нанёс визит в полицию Норильска, подключив свои связи, добился ордера на арест Анатолия Звягинцева.

В аэропорт мы с адвокатом поехали вместе с полицией. Еле успели. Самолёт должен был вот-вот взлететь. Полиция запретила вылет, но Звягинцеву было начхать, он понял, что почти попался в ловушку и попытался сделать последний рывок, чтобы спасти свою драгоценную шкуру.

Самолёт уже готов был тронуться с места, но я напряг все ментальные силы, чтобы вывести из строя его двигатели. Я повторил магический трюк, как тогда, когда отключил камеры видеонаблюдения в тюрьме — только на этот раз попотеть пришлось больше.

На следующее утро мы с адвокатом сидели в ресторане, завтракали и обсуждали дела.

— Начну с главной новости, — сказал Михаил Алексеевич. — Ночью Звягинцев покончил с собой в камере.

— Что, правда? — усомнился я. — Неожиданный поступок от такого человека.

— Я тоже удивлён. Не похож был он на того, кто готов так легко сдаться и расстаться с жизнью. Ну да ладно, это уже не имеет значения. Полиция допросила его брата. Он начистоту всё выложил: как Анатолий «заказал» вашу смерть и прочее.

— Чего это брат такой сговорчивый стал? Он же наверняка соучастником пойдёт.

— Да, но его и помимо этого нашлось, за что прижать. Ему обещали скостить срок за сотрудничество. Так что он сейчас под стражей. Впрочем, скоро выйдет под залог, полагаю. Но срок ему в любом случае светит. Звягинцевы такие махинации финансовые проводили… потому, наверное, Анатолий и отправился по своей воле на тот свет — понимал, что пожизненный срок ему светит.

— Ловко вышло с его братом, — сказал я, быстро уплетая омлет с беконом. — Когда у нас встреча со всякими министрами?

— Завтра утром, Андрей Андреевич.

Мы позавтракали, и я отправился отдохнуть в гостиницу. После недавних приключений до сих пор чувствовал потребность в покое. Антонов сказал, что у него ещё дела, и он мне всё расскажет, как только будут конкретные результаты.

На следующее утро мы отправились в главный офис горнодобывающей компании Звягинцевых.

После смерти Анатолия и его сына единственным наследником оставался его брат — Арсений Звягинцев. Но он был за решёткой, поэтому совещание состоялось в кабинете его заместителя — Станислава Львова.

Вскоре прибыли министр природных ресурсов Российской империи, министр финансов… и инспектор труда. Если прилёт первых в Норильск был предсказуем, то появление инспектора меня удивило. Позже Антонов признался мне, что это он подсуетился: мой рассказ о непростительно тяжёлых условиях труда рабочих на прииске навёл его на мысль, что проверка этих условий специальными органами лишней не будет. И не прогадал.