— А как же письмо с предупреждением, которое ты упомянул?

— Какое письмо? О чём ты? Ничего подобного я тебе не говорил!

— Отец, он лжёт. Погляди его телефон. — Я протянул смартфон князю.

Тот взял его и некоторое время не отрывал взгляда от экрана. Борис выглядел на удивление спокойным.

— Андрей, нельзя бросаться столь серьёзными обвинениями, если не имеешь доказательств, — наконец, хмуро бросил мне отец и приказал: — Развяжите Бориса.

Тот торжествующе взглянул на меня. Лицо Бориса было окровавлено, но сияло ликованием.

— У меня есть доказательство! — Я вытащил из кармана собственный телефон и протянул князю. — Хорошо, что я предусмотрительно включил диктофон, прежде чем начать беседу.

Я нажал на воспроизведение записи на телефоне, и кабинет залил голос Бориса с признаниями.

Князь, слушая их, всё больше бледнел. Борис, к слову сказать, тоже. Даже не знаю, кто из них сейчас выглядел более жутко. Когда запись закончилась, я протянул князю зажатый до сих пор в кулаке пакетик с порошком:

— Совсем забыл, я нашёл это в его кармане.

Андрей Амато лишь с отвращением взглянул на пакетик — прикасаться к нему не стал.

— Отец, прошу тебя… — начал Борис умоляющим голосом, но его оборвали.

В кабинет влетел какой-то парень с расширенными от ужаса глазами и сказал:

— Господин Амато, у нас очень плохие новости. Ваш сын, Мирослав Андреевич, поехал в сицилийский аэропорт, чтобы полететь домой, и по пути туда его машину подорвали.

Князь ни издал ни звука, но в глазах его появилось такое выражение, что я впервые подумал: наверное, этот человек невероятно страшен в гневе.

— Отец, пощади! — вскричал Борис в исступлении.

Глаза его метались туда-сюда, в них читался неподдельный ужас на грани отчаяния.

Князь Амато всё так же безмолвно подошёл к нему и протянул руку одному из телохранителей. Тот вложил в неё пистолет.

— Нет, нет, отец, ты что! — заметался в панике Борис. — Мы же семья, я твой сын!

Князь приставил его к голове сына и нажал на спусковой крючок.

Я стоял на кладбище и раздумывал о том, как престранно началась моя новая жизнь в другом мире. Сразу оказался в центре боевой операции, увидел расстрел напарников, чудом избежал смерти сам, подорвал нарко-лабораторию, узнал о предателе из семьи, в которой мне теперь предстоит жить.

И как печально складывается жизнь человека, которого мне придётся до конца дней называть отцом: за одни сутки князь потерял сразу троих сыновей. Врагу такого не пожелаешь.

Сегодня состоялись масштабные похороны братьев Амато. Пол города пришли провожать их в последний путь. Ещё прилетели из Сицилии родственники семьи. Были ещё члены правительства и даже пара иностранных королей, что меня безмерно удивило и доказало то, насколько род Амато велик. Хотя его влияние не столь сильно, как раньше, всё же он сохранил к себе уважение высших лиц государства.

Конечно, князь не пожелал навлекать на род позор оглаской информации о том, что один из его сыновей предал семью и был причастен к смертям братьев. Было сказано, что всё это, и смерть Бориса тоже — происки врагов.

Ольга Владимировна весь процесс похорон проплакала — но тихо, беззвучно даже. Лишь покрасневшие глаза и дорожки слёз на щеках показывали её истинное состояние, а так она держала себя в руках. Князь вообще не снимал маски сдержанности с лица. По его выражению невозможно было понять ровным счётом ничего. Анна проявляла эмоции более бурно, она плакала и причитала, горюя по умершим братьям.

Когда похоронный процесс, наконец, подошёл к концу, и все разошлись, а мы поехали домой, отец вызвал меня к себе в кабинет.

— Ты теперь мой наследник и единственный сын, — начал он разговор, наливая себе виски и делая глоток. — Ты будешь главным по силовым операциям. Это большая ответственность, и я на тебя рассчитываю.

— Я тебя не подведу, отец, — я слегка склонил голову, выражая своё почтение главе рода.

— И твоё первое задание — разобраться с врагами, с теми, кто виновен в смерти твоих братьев, с теми, кто подтолкнул Бориса на предательство семьи. Грядёт война, и мы должны выиграть в ней, уничтожив всех, кто причастен к тому, что наша семья за день потеряла троих членов.

— Всех, отец?

— Да, всех. Всех, кроме женщин и детей.

Пришла мне пора узнать, с кем предстоит провести ближайшие годы жизни. Возможно, не только ближайшие.

До похорон я не успел побывать дома, находился в штаб-квартире, занимался по просьбе князя изучением документации, которую обнаружил в сейфе в нарколаборатории.

Во время похорон, конечно же, успел увидеть всех членов семьи Амато, но так, мельком. Слишком много было суеты, хаоса и слёз.

Князь хоть и не показал виду, но явно гордился мной: сумел не только выжить, но ещё и убить врагов в лаборатории, выполнить задание. Впрочем и собственно моё выживание дорогого стоило, ведь иначе род потерял бы всех детей мужского пола и остался бы без наследника, а это для любого знатного дома катастрофично.

Анну, как я понял, Андрей Николаевич вообще в качестве наследницы не рассматривал, чему удивляться не стоит: предел мечтаний девушки — любовь, как в книгах, и красивые платья.

Я всё думал о том, что на самом деле князь действительно потерял всех сыновей. Я занял место Андрея, и, по правде говоря, даже не знаю — узнай об этом князь, воспринял бы он это, как дар Небес, или как мою попытку украсть жизнь его сына?

После окончания похорон и разговора с Андреем Николаевичем, я, наконец, получил немного времени, чтобы привести себя в порядок и побыть в уединении.

Особняк Амато был роскошным, огромным, величественным зданием в три этажа. Пышное убранство комнат, старинные картины на стенах, дорогая мебель, разнообразный антиквариат в качестве деталей интерьера — всё кричало о богатстве рода.

Я по «памяти» поднялся в свою комнату на третий этаж и слегка удивился её размерам. Если у младшего сына в семье такие роскошные покои, то каковы же они у главы рода, интересно? Мои покои состояли из большой жилой комнаты, довольно просторной ванной и гардеробной, которая наполовину состояла приблизительно из того же, что на мне надето сейчас.

Окно, занимающее половину стены в комнате, выходило на чудный сад, окружающий дом со всех сторон. Там были и плодовые деревья, и декоративные кустарники, и разнообразные цветы в изобилии.

Я с блаженством принял горячий душ и, наконец, решил, что можно бы уже и оглядеть свой новый облик, а то до этого всё откладывал это любопытное занятие.

Огромных размеров зеркало позволяло разглядеть себя в полный рост, а рост был немалым. Метра под два почти. Мускулы, что надо, как раз для моего рода занятий. Волосы стрижены коротко, чёрные. Черты лица схожи с отцовскими, только глаза не тёмные, а серые. Что ж, я вполне доволен своим новым обликом: слишком юн, конечно — двадцать лет этому телу — но достаточно суров и внушителен по виду. И, что самое приятное, вид этот вполне отражает внутреннюю сущность моей личности.

Только я прилёг, чтобы подремать немного — ночь была бессонной — как в дверь постучались.

— Заходите.

Это была Анна — сестра Андрея. На два года младше его, маленького росточка, с тонкой талией, пышными золотистыми волосами до пояса, розовощёкая и зеленоглазая. Натуральная принцесса по виду.

— Милый мой братец, я решила тебя проведать, прости, если помешала твоему отдыху. — Девушка не вошла даже, а легко и непринуждённо впорхнула в комнату.

— Нет, я рад тебе, — искренне ответил я.

Как можно сердиться на столь прелестное создание?

— Мы с тобой ещё не говорили после твоего возвращения. Я ужасно рада, что ты цел и невредим! — Анна присела рядом со мной и взяла за руку. — Слишком многое свалилось на нашу семью за один-единственный день. Мы теперь с тобой одни у родителей остались. — Взгляд Анны был печальным.