— Входите, пожалуйста…

Я вошёл в квартиру с хорошим, дорогим ремонтом. Миловидная женщина, хозяйка, провела меня в гостиную, предложила чай.

— Благодарю, но я бы хотел сразу перейти к сути дела, — сказал я, опускаясь на кресло, хозяйка села на соседнее.

— Да, конечно. — Женщина устремила на меня выразительные серые глаза.

— Вы продали акции нашей компании. Очень дёшево. Почему? У вас что-то стряслось? Понадобились деньги? Прошу прощения за столь неделикатные вопросы, Анна Дмитриевна, но я должен разобраться, в чём дело.

Женщина опустила взгляд. Руки её нервно теребили подол платья.

— Но ведь они могут прийти снова, если я… если я расскажу вам. Мой муж умер полгода назад, я вдова и кто же меня тогда защитит…

— Вы можете не беспокоиться, никто не причинит вам вреда. Я обещаю вам это. — Я на секунду накрыл её руку своей. — Вы говорите о тех людях, которым продали акции?

Она подняла на меня глаза и молча кивнула.

— Расскажите мне.

— Это было где-то пару недель назад… Их было трое. Пришли, позвонили в дверь. Я не ожидала ничего такого и… и впустила их. Они… они попытались выбить из меня согласие просто словами, а когда я отказалась… избили меня. — Анна зажмурилась и вновь опустила голову. — Я думала, меня убьют. Я была в ужасе.

— Никто вас не убьёт, всё будет хорошо. Вы можете назвать какие-нибудь имена?

Анна помотала головой.

— Я едва не померла от страха. Мне подсунули бумаги, я даже не читала их. Перед глазами всё плыло от крови и слёз. Я просто подписала и всё.

— А дальше?

— Они кинули пачку денег на стол и ушли. Я поклялась, что просто забуду этот случай, но сегодня явились вы.

— Вас больше никто не побеспокоит, обещаю вам.

Спустя неделю у меня состоялся долгий разговор с Яном. Когда он закончил, отпустил парня, попросил служанку принести кофе и сел переваривать информацию.

За прошедшие дни мои люди копали и накопали много интересного.

Анна Дмитриевна была единственной, с кем я поговорил лично, остальных поручил своим людям.

Прежде всего я велел выяснить, не возникло ли у бывших акционеров нашей компании каких-то чрезвычайных обстоятельств, которые вынудили их избавиться от акций. Мало ли, срочная операция или лечение, вопрос жизни и смерти, например. Или семейные проблемы. Всякое может быть. Если бы выяснилось что-то подобное, мы бы, конечно, успокоились, не запретишь ведь людям продавать то, что им принадлежит. Но чтобы продажи шли массовые? Сразу закрадывается нехорошее подозрение. И наши с отцом опасения оправдались.

Ян доложил, что все акции скупает некая консалтинговая группа «Ганеман и партнеры». Но самое интересное: они приобрели акции путём запугивания бывших акционеров, путём давления на них. То есть случай с Анной Дмитриевной повторялся с каждым из акционеров.

Ян рассказал, что большинство бывших держателей согласились сразу, как только прозвучали угрозы. А вот несколько человек показали зубы и поплатились за это. Один случай похищения и несколько случаев избиений. В итоге согласились все.

Теперь большая доля акций нашей компании принадлежит этой группе «Ганеман и партнёры». И мне это ой, как не нравится. Такой беспредел и прямо у нас перед носом. Нехорошо.

Не допив кофе, я отправился с докладом к отцу. Любопытно, за какой метод он будет на этот раз — решить проблему путём «переговоров» или же более радикально…

Высочайшее здание Санкт-Петербурга, бизнес-центр «Империя» поражал взгляд своей монументальностью. Монументальность в 105 этажей. Фасад имел ступенчатый контур, линии чёткие и резкие. Украшен строгими геометрическими фигурами. Плоская крыша заканчивается шпилем.

Те, к кому я собирался наведаться в гости, занимали последние этажи высотки.

В частном самолёте Амато нас было десять человек, включая меня и пилота. Рассчитав место и высоту я и девять моих боевиком спланировали вниз — прямиком в офис к нашим новоиспечённым акционерам.

С самолётами я дел раньше, конечно, не имел, но мне приходилось в своём мире прыгать с огромной высоты, спасаясь от погони — тогда я использовал магическую защиту, чтобы не покалечиться. Парашют с этой задачей справлялся не хуже, впрочем, наложить защитные чары на себя и своих людей всё равно пришлось — опасное дело мы затеяли.

Заранее осведомлённый о том, что сейчас у Ганемана и его партнёров идёт важное совещание, я решил устроить сюрприз и нагрянуть прямо в разгар переговоров.

Мы приземлились в зал совещаний через окна, стёкла которых разлетелись вдребезги и звонким градом осыпались на пол, нисколько не ранив нас благодаря хорошей экипировке.

За длинным столом восседали восемь мужчин. Глядя на их лица, я подумал, что теперь знаю, как выглядит крайняя степень ужаса.

Бизнесмены начали метаться, кто-то попытался оказать сопротивление, кто-то — сбежать, но мои люди взяли их в кольцо. Я схватил за воротник самого молодого дельца, волоком потащил к окну и, не оглядываясь и не раздумывая, обеспечил ему полёт вниз. Поднялся страшный крик. Трюк с полётом повторил ещё один щуплый мужичок, после чего я повернулся к сидящему во главе стола мужчине с худым лицом и длинным, напоминающим клюв, носом и громко провозгласил:

— Мечтал с вами познакомиться, Игорь Викторович. Ведь мы теперь партнёры с вами, вы владеете частью акционерного пакета нашей компании. Амато Андрей Андреевич к вашим услугам.

Ганеман Игорь Викторович побелел, услышав моё имя.

— Вижу, вы мне не сильно рады? Может, кто-то ещё желает полетать?

— Нет, хватит! — сказал Ганеман. — Мы можем как-то договориться и всё уладить? Уверен, всё ещё можно исправить. — Голос его дрожал, пальцы одной руки, лежащей на столе, выбивали по её деревянной поверхности частую, мелкую дробь.

— Как замечательно, что вы столь сговорчивы, — улыбнулся я.

Я сел напротив Ганемана.

— Кофе подать не желаете мне и моим людям? — упрекнул я директора компании.

— Конечно! — дрожащим пальцем он нажал кнопку вызова секретаря и попросил девять чашек кофе.

— Вы, наверное, захотите, чтобы мы вернули вашей компании все акции?

— Что значит вернули? Мы всё сделаем, как полагается: вы их продадите бывшим акционерам — тем конкретным людям, на которых я укажу.

— Хорошо… — кивнул Игорь Викторович, постаравшись скрыть облегчение.

— Продадите дешевле, чем купили у них.

— Понимаю… — На его лице выступило лёгкое разочарование.

— Но мы пойдём на маленькую хитрость, — с прищуром улыбнулся я.

— Ка… какую хитрость? — на лбу Ганемана выступили бисеринки пота.

Дверь открылась, и в помещение ступила блондинка, будто сошедшая со страницы глянцевого журнала. Её кукольное личико исказил страх, девица едва донесла два подноса с чашками в целости до стола.

— Благодарю, красавица, — одарил я её дружелюбной улыбкой.

Что-то пискнув в ответ, секретарь быстро ретировалась.

— Так о чём мы говорили? — изобразил я забывчивость. Глотнул кофе. — Хороший кофе варит ваша секретарша. Так вот, оформлено всё будет так, будто вы продали акции существенно дороже, чем купили их, но акционеры заплатят меньше. Понимаете меня?

— Понимаю. — Из груди Ганемана вырвался тяжёлый вздох смирения.

— Отлично! Рад, что вы оказались умным человеком, Игорь Викторович, и рад, что мы пришли к согласию. — Отпив ещё глоток кофе, я встал: — Хороший всё-таки кофе варит ваша секретарша.

— Вы очаровательны, как и всегда, Анастасия, — мягко проговорил я, когда мы сделали перерыв в обсуждении истории пыток и казней.

— Ох, дорогой Андрей, оставьте эти заезженные комплименты, право слово, я не из тех девиц, которых можно ими подкупить. — Девушка снисходительно улыбнулась и отпила шампанского.

У нас было свидание, и меня это слегка шокировало, потому что в последний раз я ходил на свидание… лет десять назад, наверное. Все эти театры, прогулки, совместное любование луной… я занимался этой романтической дребеденью, когда видел в ней смысл — любовная игра должна как-то завязаться, должна постепенно набирать обороты. А потом, с возрастом, научился почти сразу переходить к основной части представления. Но с Анастасией Федотовой, гордой и своенравной девушкой из уважаемой семьи, фамильярничать было равнозначно разрыву отношений. Да, она не из стереотипных барышень, напротив, её можно назвать бунтаркой, в Насте есть что-то безрассудное, какая-то тяга к авантюризму, но в то же время она щепетильно бережёт принципы, которые свято чтит. И уверен, что «не ложиться под первого встречного» — один из таких принципов.