— Две сотни.

— А в самой трубе?

Соколов наморщил лоб в задумчивости.

— Тысяча где-то.

— Посменная работа?

— Сутки через сутки.

— Ого! — присвистнул я.

— Отсыпной только, потом опять на работу…

— Условия работы у вас суровые под стать природе этого края.

— Угу…

— Сколько часов смена?

— Двенадцать.

— Вы из Норильска?

— Из Минусинска.

— Родные там остались?

— Жена, трое мальчишек… старший в школу пошёл в том году.

— Это прекрасно, — кивнул я, улыбаясь. — Сколько у вас вахта длится? Наверное, успеваете сильно соскучиться по семье?

— Полгода. Да уж… пол жизни бы отдал, чтобы послать к чертям эту работу… — Соколов спохватился и быстро добавил: — Извините, господин.

— Ничего, не хотеть надрываться по адскому графику за копейки — это не грех. По мне так вообще странно, что на таких условиях тут куча народа работает.

Егор лишь тяжело вздохнул в ответ.

Посёлок был небольшой, состоял из множества пятиэтажек, нескольких продуктовых магазинов и медпункта. С внешним миром сообщался с помощью авиации.

Мы дошли до одного из серых, унылых домов, Соколов открыл дверь подъезда и жестом пригласил меня внутрь. Поднялись на четвёртый этаж. Металлическая дверь была заперта на кодовый замок. Егор открыл её. Ступив за порог, я увидел длинный коридор, по обе стороны которого располагались двери в комнаты. Обшарпанный линолеум на полу, стены со отколотой местами штукатуркой.

— Сколько тут комнат? — обратился я к мужчине с очередным вопросом.

— Двадцать.

Прошли в конец коридора. Егор открыл дверь ключом, впустил меня вперёд. Вид жилища изнутри был не менее удручающим, чем снаружи. Единственное, что радовало глаз — чистота и порядок. Видимо, Соколов мужик опрятный. Небольшой стол, два табурета, шкафчик, прибитый к стене, низенький холодильник, плита с двумя конфорками, две узкие кровати у двух противоположных стен и две тумбы у каждой из них.

— Сосед сейчас как раз на смене, — пояснил Егор, проследив за моим взглядом. — Удобно вообще-то: один пашет, второй в своё удовольствие уединяется в этой каморке, — он горько усмехнулся. — Хотите чай?

— Пожалуй. Спасибо.

Я прошёл вперёд. Пока Соколов возился у плиты, выглянул в окно. Унылый вид, как и всё в этом посёлке. Но почему люди соглашаются работать на таких скотских условиях?

Я глядел на землю, от которой нас отделяло всё большее расстояние по мере того, как вертолёт поднимался наверх. Глядел и анализировал полученную информацию.

Попивая чаёк с Соколовым, я узнал много интересного и теперь соотносил всё это с тем, что выяснил заранее, до прилёта сюда.

Итак, под Норильском, само собой, не единственное месторождение алмазов в России, есть ещё. Так вот, в других местах рабочим платили куда больше, чем тут. И это при том, что Звягинцевы очень даже состоятельные люди.

Условия работы тут, на крайнем Севере, у Северного Ледовитого океана, мягко говоря, не самые приятные. Отрезанность, полная изолированность от мира тоже не добавляют очков этому месту. Сообщаться с другими частями России можно преимущественно по воздуху, в тёплое время года — по Северному морскому пути. Рабочие застревают тут по полгода, не имея возможности видеться с семьями. Как в тюрьме. Кстати, Соколов сказал, что часть рабочих — бывшие заключённые. Интересный факт.

Мне не давал покоя вопрос: почему люди работают на этих мерзавцев Звягинцевых, если тут их за людей не считают? Не в рабстве же рабочие у них, в конце концов, почему бы не махнуть рукой и не искать работу получше? У меня свербило в мозгу от этих вопросов, и я не успокоюсь, пока не узнаю ответы.

Я решил вернуться на прииск завтра и поговорить ещё с некоторыми людьми. Надо было где-то переночевать, точнее, просто поспать, ведь ночей здесь пока не бывает. Кроме Норильска, вариантов, конечно, не было. Решил полететь туда, чтобы отдохнуть, а завтра закончить с делами здесь.

Поговорить с инженерами и аналитиком я ещё не успел, сделаю это, когда будем вскоре…

Мысли мои оборвались при резком толчке, сотрясшем весь экипаж.

— Что такое?

— Что происходит?

Посыпались вопросы пассажиров.

Пилот не успел ответить: нас тряхнуло так, что мы непременно сделали бы кувырки по борту вертолёта, если бы не были пристёгнуты.

— У нас какие-то проб…

Мой телохранитель не успел закончить вопрос. Наш вертолёт, делая невероятные кульбиты в воздухе, начал стремительно падать.

Мой мир сузился до страшной тряски и грохота. Я обо что-то ударился головой, боясь не успеть, сосредоточил все оставшиеся ментальные силы на том, чтобы оказаться под куполом хроносферы — удалось… но удар всё же оказался сильным, поэтому спустя несколько мгновений тьма обернула моё сознание непроницаемым коконом.

Пульсирующая в голове боль насильно выдернула меня из забытья.

Открыв глаза, увидел небо сквозь прозрачно-фиолетовый купол хроносферы. Убрал купол.

Солнечно, но холодно.

Я кое-как поднялся, с трудом заставляя промёрзшие части тела шевелиться. Оглядел, ощупал себя: рассечена бровь, на затылке шишка, рука ободрана у локтя немного, многочисленные ушибы. Переломов, серьёзных повреждений нет.

Рядом со мной валялся один из горных инженеров. Я окликнул его — он застонал.

В нескольких метрах от нас лежали телохранители, второй инженер, аналитик и секретарь. Я пощупал пульс каждого — мертвы все, кроме одного из телохранителей. У него сильно кровоточило бедро. Оторвав от его же рубашки полосу, я перевязал бедро.

Пилота обнаружил в кабине наполовину развороченного вертолёта — тоже мёртв.

Вернувшись к выжившему инженеру, осмотрел его. Похоже, у него сломана рука. А ещё на боку была рана, вид которой совсем не внушал облегчения.

Зашибись. Один. С двумя тяжело ранеными людьми. В тундре за полярным кругом. Просто зашибись.

Я снова направился в вертолёт, чтобы найти рацию, телефон — всё, что могло помочь мне связаться с внешним миром. Но мои ожидания не оправдались — вся техника была вдребезги. Я вслух выругался.

Услышав звук, напоминающий тарахтение, я поднял взгляд наверх — к нам приближался вертолёт. Друзья или враги? Скоро узнаю.

Вертолёт сел, из него выскочила группа головорезов во главе с одним из сыновей Звягинцева. Мне понадобилось не более нескольких секунд, чтобы вновь поставить купол хроносферы — над собой и врагами.

Боевиков было десять. Я мысленно усмехнулся — на меня одного столько людей. Видать, хорошенько так струхнули Звягинцевы, понимают, с кем связались.

Головорезы в недоумённом ужасе пытались понять, что за непроницаемые стены замкнули их в отдельном от остального мира пространстве.

Всё происходило молниеносно, но я запомнил каждый миг, будто в замедленной съёмке.

Магов среди противников было пятеро. Я явственно ощутил их средненькие силы. Точнее, потенциал сил, потому что внутри хроносферы любой маг, кроме меня самого, существенно слабеет. Я сконцентрировался и собрал в себя ману всех пятерых магов. Те без сил рухнули наземь.

Их оставшиеся на ногах товарищим теперь с ещё большим ужасом взирали меня. Затем двинулись вперёд, стреляя в меня из пистолетов. Я успешно уворачивался, но одна пуля задело плечо. Остальные пули попадали на землю, не сумев прорветь стену хроносферы.

Использовав телекинез, я вырвал оружие из рук врагов.

Поднял один из пистолетов и сделал серию выстрелов — пятеро мужчин упали замертво.

Я направился к своему настоящему врагу.

Звягинцев, до сих пор в панике переводивший взгляд с меня на своих отморозков, вытащил собственный пистолет и стал стрелять в меня. Подбежав к нему, я вышиб оружие из его руки и ударил ублюдка в нос. Послушался неприятный хруст.

— Сейчас я с тобой побеседую, но прежде…

Я подошёл к пятерым бывшим магам, у которых недоставало сил подняться, и каждому из них вышиб мозги.