— Вы готовы? — развязным шагом подходя ко мне, спросил Зверев.

— С первого мгновения, как приехал сюда.

— Тогда начнём. У меня ещё планы на вечер.

Я не успел ответить на его нахальство. К нам стремительно приближались машины жандармов. Какого хрена⁈

Автомобили остановились, из них выскочили стражи порядка.

— Андрей Андреевич Амато, вы арестованы за провоцирование дуэли, которые запрещены на территории Российской империи. Пройдёмте с нами. — Впереди стоящий страж закона жестом пригласил меня в машину.

Меня привезли в полицейский участок. Жандармы обыскали, отобрали всё, вплоть до ремня. Логика в этом, конечно, есть, я ведь, то есть Андрей Амато, бывший офицер, так что я вполне мог бы даже этот ремень с тяжёлыми, металлическими пряжками использовать в качестве оружия. Тем не менее, возмущению моему не было предела. Меня, наследника знатной, могущественной семьи, обшаривали по карманам, как какого-то уличного воришку, заставили снимать ремень, что крайне унизительно для человека моего статуса.

Я уже хотел вслух возмутиться, но решил не усложнять своё и так неприятное положение. Адвокат Амато наверняка уже в курсе ситуации, значит, скоро я буду отпущен из этой дыры.

Обыскав и лишив меня всего, что показалось жандармам внушающим опасения, меня заключили в КПЗ.

Перед тем, как запереть дверь темницы, мои руки сковали специальными кандалами, блокирующими магию. Я лишь усмехнулся мысленно: эти товарищи даже не подозревают, как наивны их меры предосторожности. Наконец, меня оставили одного.

Оглядел пространство, ставшее временным моим обиталищем. Полумрак, спёртый воздух, несколько узких коек с продавленными матрасами. Вид удручающий, но ничего: и не через такое я проходил, не кисейная я барышня, чтобы печалиться об утрате комфорта.

Всё, что сейчас было в моей власти — это лежать и думать, вспоминать, анализировать. Важное, между прочим, занятие. Размышления и критический анализ ситуации не стоит недооценивать. Безумец тот, кто предпринимает какие-то действия, тщательно их не обдумав и не оценив обстановку.

Итак, что мы имеем? Поединок с человеком Глинских почти состоялся, лишь в последний момент нас прервали. Очевидно, что жандармы знали всю информацию о предстоящей дуэли: место, время и прочее. Значит, либо Глинские им сообщили, либо органы порядка подслушали наш разговор. Впрочем, как бы они могли незаметно подслушать его? Они могли поставить прослушку на Вадима Глинского, но опять-таки с его согласия. Получается, в любом случае Глинские были в курсе готовящегося на меня ареста. Значит, власти заодно с ними, они почти открыто поддерживают Глинских. Плохо дело, коли так.

Амато власти не собирались убивать, потому что мы им нужны, но их симпатии явно не нашей стороне, а значит, если что-то пойдёт не так и властям придётся выбирать, зачистку какого рода им сделать — их выбор будет очевиден.

Спустя около часа после моего заключения дверь камеры открылась, и внутрь втолкнули троих парней жуликоватого вида. Взглянув на них, я сразу понял, что это либо мелкие воришки, либо какие-нибудь уличные хулиганы. И с какой радости ко мне, представителю знатного, уважаемого семейства, подсадили этот сброд? Совсем охамели, скоты.

— Ну что, как звать тебя? — обратился ко мне один из «банды», когда дверь камеры заперли.

— Тебе это не обязательно знать, — отозвался я, не глядя в их сторону.

— Ты что тут, самый борзый, что ли?

«Банда» стала надвигаться в моём направлении.

Так, жареным запахло. А тут, я знаю, камеры видеонаблюдения установлены. Я сосредоточился на пару секунд, и камеры видеонаблюдения были выведены из строя.

— А вы что, самые рисковые, что ли? — Нехотя, с демонстративной ленцой в движениях я поднялся.

Придурки рассмеялись.

— Надо бы проучить этого нахала, — сказал один.

Он был в таких же кандалах, как и я. Любопытно…

— Значит, проучим… — отозвался другой.

Двое вытащили что-то из карманов, в полумраке камеры сверкнули лезвия ножей.

Князь Андрей Николаевич Амато и адвокат семьи, Антонов Михаил Алексеевич, сидели в полицейском участке и вели напряжённую беседу с жандармом. Ситуация вырисовывалась пренеприятнейшая.

— Вы хотите сказать, что мой сын, будучи безоружным, в кандалах, блокирующих магию, как-то умудрился убить троих арестантов? — повторил вопрос князь.

— Я верю только фактам, — утомлённым голосом ответил жандарм, Бондарёв Юрий Владимирович — низенький полноватый мужчина возрастом слегка за полтинник. — А факты налицо. Утром мы открываем камеру, а там три трупа. А ваш сын лежит целёхонький и сладко дремлет…

— Я, как адвокат обвиняемого, требую предоставить мне протокол задержания для изучения, — заявил Антонов.

Семейный адвокат Амато был мужчиной в летах — существенно старше Андрея Николаевича. Величавая осанка, ухоженные руки с длинными пальцами, аккуратные седые волосы, худое лицо с благородными, тонкими чертами — всё в его образе вызывало приязнь и симпатию.

Бондарёв нехотя выдал адвокату требуемый документ. Антонов на некоторое время погрузился в чтение.

— Андрей Андреевич был заключён без оружия, не так ли? — подняв голову на жандарма, спросил он.

— Само собой, оружие заключённым не полагается.

— Но у троих трупов нашли ножи?

— Это недоразумение, которое мы пытаемся выяснить… — начал Бондарёв.

— Уж выясните, пожалуйста, как так вышло, что к моему подзащитному, сыну знатного человека, подсадили каких-то отбросов, да ещё и с оружием, в то время как Андрей Андреевич был безоружен. Как, по-вашему, он мог совершить тройное убийство без оружия и без магии?

— Это мы и пытаемся узнать, — угрюмо отозвался страж порядка.

— Пока вы пытаетесь, мой подзащитный должен быть на свободе, залог за него уплачен.

— Но…

— Я сегодня утром нанёс визит самому шефу городской полиции, и вам должен был поступить приказ об освобождении моего сына, — стальным голосом произнёс князь.

— Да, но с выяснением новых обстоятельств…

— Начхать я хотел на ваши обстоятельства! — рявкнул Андрей Николаевич. — Его посадили в одну камеру с вооружёнными преступниками, которые могли убить моего сына! И вы ещё пытаетесь выставить во всём виноватым его самого?

— Господин Амато…

— Вы смотрели запись с камер видеонаблюдения? — оборвал жандарма адвокат.

— Записи нет. Кто-то отключил камеры.

— Как отключил? Всё интереснее и интереснее становится… С какого момента запись оборвалась?

— Когда в камеру к Андрею Андреевичу ввели троих заключённых.

— О как! Какое любопытное, странное совпадение, не находите? Добавим ещё к этому, что у новых арестантов почему-то не отобрали ножи при обыске. Или обыска не было вовсе? — приподнял брови Антонов.

Жандарм начал отвечать что-то невразумительное, но адвокат снова его перебил:

— Итак, сколько нарушений мы уже можем насчитать? У всех арестантов, кроме моего подзащитного, было запрещённое в камере оружие, камеры видеонаблюдения оказались отключены — уже этого достаточно, чтобы мы обратились в суд, заявив о грубых нарушениях прав моего подзащитного. К этому ещё можно добавить то, что к знатному человеку подсадили каких-то отбросов, но это уже мелочи в сравнении с остальным.

Бондарёв выглядел совершенно раздавленным.

— Итак, когда моего сына выпустят под залог? — жутко-спокойным голосом спросил князь.

— Сейчас. Подождите немного. Я оформлю документ, и вы с Андреем Андреевичем сможете уехать.

Князь вышел из кабинета жандарма, внутри у него всё клокотало от ярости.

Для полного блаженства порой достаточно бывает горячего душа и чистой одежды, особенно после того, как просидишь сутки в вонючей камере.

Князь внёс залог, и свобода вернулась ко мне. Мы дома.

Приняв душ и приведя себя в порядок, я спустился к ужину. Семейную идиллию портило лишь присутствие Сальваторе. Анна с глупой улыбкой на влюблённом лице сидела рядом с женихом и самозабвенно глядела на него.