Но, как только я наставил пистолет к виску одного из поджигателей, ворвались какие-то мужики — четверо — с оружием и набросились на нас.

Завязалась перестрелка.

Я понимал, что за простыми отморозками никто не явился бы. Неужели они из местной криминальной элиты? Дерьмово тогда дело.

Мне удалось обезоружить противников с помощью телекинеза. Пока никто не успел никого ранить.

Но убивать новоприбывших я не собирался. Надо было выяснить, кто они.

— На кого вы работаете? — спросил я.

— На Галлиани.

Маттиа Галлиани был главой мафиозной семьи, которая властвовала на этой части острова. Я заранее озаботился изучением этой информации.

— Зачем вы похитили этих парней? — спросил один из противников.

— Они сожгли то, что принадлежит нашему боссу, — ответил Антонио.

— А кто ваш босс?

— Вико Амато.

На лицах противников появилось бескрайнее изумление.

— Возможно, вышло недоразумение. Предлагаю вызвать помощника нашего босса, поговорить и, возможно, удастся всё уладить.

— Мы согласны, — ответил я.

Тот совершил звонок, и мы принялись ждать.

Спустя некоторое время Лоренцо Тотти — главный этих боевиков — предстал перед нами.

Это был мужчина лет пятидесяти: низкий, смуглый, с жёстким лицом.

Вначале я поведал им историю такой, какой знал её я. Затем трое придурков, которые приставали к Асе, начали оправдываться.

По их словам выходило, что длинноволосый зашёл вчера в пиццерию просто попить. Ему понравилась Ася, но он думал, что она простая официантка. Он к ней подкатывал с совершенно безобидными намерениями (ну конечно!). Вечером, когда они увидели нас с девушкой на площади, они были настолько пьяны, что соображали туго. К тому же, длинноволосый продолжал думать, что Ася официантка. Ну, они и решили пофлиртовать с ней. А тут я — руку сломал длинноволосому. Конечно, они разозлились. Решили отомстить, уничтожив пиццерию. Но им и в голову не пришло выяснить, кому она принадлежит.

Когда всё прояснилось, Лоренцо сказал, обращаясь ко мне:

— Господин Амато, мы приносим вам свои извинения. Дело в том, что эти молодые люди — гости моего босса. Они приехали из Америки. Сыновья его друга. Они совершили непростительную глупость, которая, вне всякого сомнения, должна быть наказана. Вы имеете полное право покарать их.

Фрося готовила ужин, напевая себе под нос. Настроение молодой беременной женщины было отличным. Время от времени она с нежностью поглаживала небольшой ещё живот и продолжала заниматься уютными домашними делами, в которых находила возможность сказать вечно занятому на работе мужу «люблю».

Курица ещё запекалась в духовке, когда в квартиру ворвался её супруг — Иннокентий Иванович Михайлов, майор жандармерии.

Не «вошёл», а именно ворвался.

— Ты сегодня рано, дорогой, что-то случилось? — обеспокоенно спросила Фрося, выходя к мужу.

У него было странное лицо, какое-то очень напряжённое, испуганное. Фрося никогда не видела всегда сдержанного супруга в таком волнении.

Иннокентий ринулся в свой кабинет.

Фрося бросилась за ним.

— Родной, скажи что-нибудь! Что-то случилось? Почему ты странно себя ведёшь?

Михайлов не ответил ни на один из её вопросов. Он дрожащими пальцами открыл сейф — Фросе заглядывать туда было строго запрещено, и кода она не знала — и вытащил оттуда какие-то бумаги и… кучу пачек с купюрами!

— Дорогой… — Фросе стало нехорошо и она оперлась об кресло. — Откуда у нас столько денег?

Михайлов сбегал в комнату, принёс рюкзак и начал сгребать в него деньги и бумаги.

— Иннокентий…

Наконец, муж повернулся к ней, взял её лицо в руки и с грубоватой лаской погладил. Пальцы его била дрожь. Фросе стало не по себе.

— Милая моя, — Михайлов смотрел на неё со смесью нежности и сожаления, — мне придется уехать.

— Куда? В командировку?

— Нет, Фросенька, не в командировку. Далеко. И надолго.

— Но… как же?.. — Теперь и женщину забила дрожь. Она ещё ничего не понимала, но смутное ощущение надвигающейся катастрофы прочно завладело её сердцем. — А как же мы с малышом? Как же мы будем? Ты нас бросаешь⁈ У тебя другая женщина?

— Нет, нет, нет! — Иннокентий яростно замотал головой. — Я вынужден уехать, я должен залечь на дно. Милая, кое-что случилось и меня могут… посадить. Или даже… хуже.

— Посадить? За что⁈ — глаза Фроси превратились в огромные колодца ужаса и боли.

— Неважно, это неважно, Ефросинья! Слушай меня внимательно! Тебя никто не тронет. С тобой и малышом всё будет в порядке. Помнишь, я дарил тебе украшения?

Фрося кивнула. Конечно, она помнила эти украшения. В последние пару лет муж стал баловать её — то кольцо с бриллиантом подарит, то роскошное колье. Она ещё удивлялась, откуда у мужа появились такие деньжищи. Он отвечал, что премию получил.

— Продавай их. Только не в ломбарде, там копейки дадут. В моей телефонной книге найдёшь номер — Ярослав Чащин, ювелир. Продашь ему. Деньги трать экономно, ничего лишнего не покупай. И вот ещё, держи! — Он всунул в её руки две пачки купюр. — Спрячь их. Сюда придут жандармы. Будут производить обыск. Все деньги, которые у тебя есть, все украшения — просто накопления и подарки, или лучше скажи, украшения в наследство достались от матери.

— Иннокентий… что же ты натворил?.. — Фрося беззвучно заплакала. Катастрофа в виде огромной тёмной бездны разверзлась перед ней и её семьёй.

Услышав звук полицейских сирен, Михайлов ринулся к окну и выглянул.

— Проклятье! — выругался он. — Они уже здесь. Прощай, милая! Я тебе позвоню, когда найду возможность! Придётся уйти через чёрный ход…

Он, даже не обняв её на прощание, ринулся к двери.

Фрося с криком кинулась вслед за мужем, но он ушёл из квартиры и захлопнул дверь. Женщина медленно сползла по стене на пол и надрывно, мучительно зарыдала.

— Дело в том, Андрей Николаевич, что я очень люблю и ценю вашу дочь. И ради неё готов на всё! — с жаром убеждал тестя Сальваторе.

Они сидели в кабинете князя Амато и уже долго вели эту беседу. Перед каждым из мужчин стоял стакан с виски.

— Я ведь знаю, как Анна дорога вам, и как она сама дорожит семьёй. Я хочу быть полезен вам, Андрей Николаевич! Вам ведь нужен новый человек вместо погибшего Михайлова?

— Нужен… — кивнул князь.

Несколько дней прошло, как Иннокентий Михайлов погиб в ходе перестрелки с жандармами. Михайлов пытался бежать из города, но стражи порядка настигли его, началась перестрелка. Хотя на что надеялся бывший майор жандармерии, когда он был один, а жандармов пятеро — загадка.

Князь Амато воспринял новость, на взгляд Сальваторе, слишком близко к сердцу. Андрей Николаевич никак не мог понять, как же удалось жандармерии вычислить, что Михайлов — человек Амато. Целых два года удавалось им благополучно работать вместе: Михайлов был якобы двойным агентом в глазах жандармерии, но на деле сливал им лишь ту информацию, которую предоставлял князь Амато.

Сальваторе прекрасно знал, почему крысу вычислили — Сальваторе сам сделал донос на эту крысу. Анонимно, конечно.

— Вы ведь знаете, господин Амато, дела моего продюсерского центра… — Сальваторе запнулся на секунду, но тут же выправил положение: — точнее сказать, вашего центра, во главе которого вы позволили мне встать… идут в гору. И все эти богатые клиенты… среди них есть и те, кто носит погоны. Я с ними, можно сказать, на короткой ноге. Я бы мог всё подстроить так, чтобы они попытались меня… как бы это сказать… завербовать. Я бы делал для вас то же, что делал Михайлов. Но я не попадусь, я буду осторожен.

— Сальваторе, я ценю твоё стремление быть полезным для семьи, — начал князь. — Но это стоит обдумать хорошенько.

— Я понимаю, Андрей Николаевич, — кивнул его зять.

Они выпили виски, каждый думая о своём.

Сальваторе знал, что князь постепенно склоняется на его сторону. Как удачно сложилось, что сейчас его сына, этого заносчивого ублюдка, нет в Петербурге. Иначе он перекрыл бы дорогу Сальваторе. Князь уж как-то слишком прислушивается к сыну. Сдаёт позиции старик…